Новелла Матвеева - Песни русских бардов. Серия 4

Мама, белая голубушка,

Утро новое горит.

/2 раза/

Все оно смывает начисто,

Все разглаживает вновь.

Отступает одиночество,

Возвращается любовь.

/2 раза/

И сладки, как в полдень пасеки,

Как из детства голоса,

Твои руки, твои песенки,

Твои вечные глаза.

/2 раза/

Какая глупая игра, пора завязывать, пора,

А я давно, представьте, инвалид.

Кричит с порога райсобес,

Что я чужой, что я пролез,/2 раза/

А у меня болит радикулит.

И даже юный пионер мне подает рукой пример,

Неужто я так рано постарел?

Жизнь коротка, жизнь коротка,

Она короче коробка,/2 раза/

А коробок, представьте, прогорел.

Эгей, бухгалтер Иванов, прикинь на счетах, будь здоров,

Какой кусок осталось мне прожить!

Какая глупая игра,

Пора завязывать, пора,/2 раза/

Хоть пару лет на книжку положить.

Мой конь притомился, стоптались мои башмаки,

Куда же мне ехать, скажите мне, будьте добры.

Вдоль Красной реки, моя радость, вдоль Красной реки,

До Синей горы, моя радость, до Синей горы.

А где ж та гора и река? Притомился мой конь.

Скажите пожалуйста, как мне проехать туда.

На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь.

Езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда.

А где ж этот ясный огонь, почему не горит?

Сто лет подпираю я небо ночное плечом.

Фонарщик был должен зажечь, да фонарщик вот спит,

Фонарщик-то спит, моя радость, а я не причем.

И снова он едет один без дороги во тьму.

Куда же он едет, ведь ночь подступила к глазам.

Ты что потерял, моя радость? — кричу я ему..

И он отвечает, — Ах, если б я знал это сам.

В Барабанном переулке барабанщики живут,

Поутру они как встанут, барабаны как возьмут,

Как ударят в барабаны, двери настежь отворя.·.

Но где же, где же, барабанщик, барабанщица твоя?

Ах где же, где же, барабанщик, барабанщица твоя?

В Барабанном переулке барабанщиц нет, хоть плачь,

Лишь грохочут барабаны ненасытные, хоть плачь.

То ли утренние зори, то ль вечерняя заря,

Так где же, где же, барабанщик, барабанщица твоя?

Ах, где же, где же, барабанщик, барабанщица твоя?

А в соседнем переулке барабанщицы живут,

И конечно в переулке очень добрыми слывут,

И за ними ведь не надо отправляться за моря.

Так где же, где же, барабанщик, барабанщица твоя?

Ну где же, где же, барабанщик, барабанщица твоя?

На Тверском бульваре вы не раз бывали,

Но не было, чтоб места не хватило

На той скамье зеленой, на перенаселенной,

Как будто коммунальная квартира./2 раза/

Та зеленая скамья,

Я признаюсь без вранья,

Даже в стужу согревала

Непутевого меня.

А с той скамьи зеленой, с перенаселенной,

Случается, и при любой погоде, —

Одни уходят парами дорожками, бульварами,

Другие в одиночестве уходят.

Та зеленая скамья,

Я признаюсь без вранья,

Для одних недолгий берег,

Для других — дымок жилья.

Плыл троллейбус по улице,

Женщина шла впереди,

И все мужчины в троллейбусе

Долго смотрели ей вслед.

Троллейбус промчался мимо,

Женщину он обогнал.

Но все мужчины в троллейбусе

С нее не сводили глаз.

И только водитель троллейбуса

Головой не вертел.

Ведь должен хотя бы кто-нибудь

Все время смотреть вперед.

Ах, ты, шарик голубой,

Грустная планета,

Что ж мы делаем с тобой,

Для чего все это?

Все мы топчемся в крови,

А ведь мы могли бы —

Реки полные любви

По тебе текли бы..

Четвертый год подряд

Война твой дом, солдат,

Но хватит, отгудела непогода.

Есть дом другой — там вдут и там не спят

Четыре года, четыре года.

Здесь словно годы, дни,

А там в огне огни

Горят, не позабытые в походах.

/2 раза/

Когда б вам знать, как мне нужны они -

Четыре года, четыре года.

Когда кругом темно,

Светлей твое окно.

/2 раза/

Пора, пора, усталая пехота.

Есть много слов, но я храню одно

Четыре года, четыре года.

/2 раза/

Поколение обреченных!

Как недавно и, ох, как давно,

Мы смешили смешливых девчонок,

На протырку ходили в кино.

Но задул сорок первого ветер -

Вот и стали мы взрослыми вдруг,

И вколачивал шкура-ефрейтор

В нас премудрость науки наук.

О, суконная прелесть устава -

И во сне позабыть не моги,

Что любое движенье направо

Начинается с левой ноги.

А потом в разноцветных нашивках

Принесли мы гвардейскую стать

И женились на разных паршивках,

Чтобы все поскорей наверстать,

И по площади Красной, шалея,

Мы шагали со славой на "ты".

Улыбался нам он с мавзолея,

И охрана бросала цветы.

Ах, как шаг мы печатали браво,

Как легко мы прощали долги,

Позабыв, что движенье направо

Начинается с левой ноги.

Что же вы присмирели, задиры?

Не такой вам мечтался удел.

Как пошли нас судить дезертиры,

Только пух, так сказать полетел.

Отвечай, солдат, как есть на духу!

Отвечай, солдат, как есть на духу!

Отвечай, солдат, как есть на духу!

Ты кончай, солдат, нести чепуху.

Что от Волги, мол, дошел до Белграда,

Не искал, мол, ни чинов, ни разживы,

Так чего же ты не помер, как надо?

Как положено тебе по ранжиру?

Еле слышно отвечает солдат,

Еле слышно отвечает солдат,

Еле слышно отвечает солдат, —

Ну не вышло помереть, виноват.

Виноват, что не загнулся от пули,

Пуля дура не в того угодила.

Это ж вроде как с медалями в ПУРе,

Вот и пули на меня не хватило.

Все морочишь нас, солдат, стариной,

Все морочишь нас, солдат, стариной,

Все морочишь нас, солдат, стариной,

Бьешь на жалость, гражданин строевой!

Ни деньжат, мол, ни квартирки отдельной,

Ничего, мол, нет такого в заводе,

И один ты, значит, вроде идейный,

А другие, значит, вроде Володи!

Ох, лютует прокурор-дезертир,

Ох, лютует, прокурор-дезертир,

Ох, лютует прокурор-дезертир,

Припечатает годкам к десяти.

Ах, друзья ж вы мои, дуралеи,

Снова в грязь непроезжих дорог.

Заколюченные параллели

Преподали нам славный урок:

Не делить с подонками хлеба,

Перед лестью не падать ниц,

И не верить ни в чистое небо,

Ни в улыбки сиятельных лиц.

Пусть опять нас тетешкает слава,

Пусть друзьями назвались враги, —

Помним мы, что движенье направо

Начинается с левой ноги.

Левой, левой, левой,

Левою шагом марш.