Новелла Матвеева - Песни русских бардов. Серия 4

Вы пропойте, вы пропойте

Славу женщине моей.

/2 раза/

Что такое душа? Человечек, задумчивый,

Всем наукам печальным и грустным обученный.

Видно, что-то не так в его трудной судьбе,

Но он сам по себе, а я сам по себе.

Он томится, он хочет со мной поделиться,

Очень важное слово готово пролиться,

Как пушинка, дрожит на печальной губе,

Но он сам по себе, а я сам по себе.

Я своей доброты никогда не разбрасываю,

Я его никогда ни о чем не расспрашиваю -

Каждый волен играть что горазд на трубе,

Каждый сам по себе — я себе, он себе.

Ах война, она не год еще протянет,

На то она и война.

Еще много километров портянок

Выкроят из полотна.

/2 раза/

Встанет, встанет над землей радуга,

Будет мир тишиной богат,

Но еще многих всяких дураков радует

Бравое пенье солдат.

/2 раза/

И потому, знать, за щедро пролитые,

За жизнь и за радость живых

Трехлинеечки четырежды проклятые

Бережем, как законных своих.

/2 раза/

Я смотрю на фотокарточку -

Две косички, строгий взгляд,

И мальчишеская курточка,

И друзья кругом стоят.

За окном все дождик тенькает,

Там ненастье во дворе.

Но привычно пальцы тонкие

Прикоснулись к кобуре.

Вот скоро дом она покинет,

Вот скоро вспыхнет бой кругом,

Но комсомольская богиня…

Ах, это, братцы, о другом.

На углу у старой булочной,

Там, где лето пыль метет,

В синей маечке-футболочке

Комсомолочка идет.

А ее коса острижена

В парикмахерской лежит,

Лишь одно колечко рыжее

На виске ее дрожит.

/2 раза/

И никаких богов в помине,

Лишь только дела гром кругом.

Но комсомольская богиня…

Ах, это, братцы, о другом.

/2 раза/

Усталость ноги едва волочит,

Гитара корчится под рукой,

Надежда голову мне морочит,

А дождь сентябрьский льет такой.

Мы из компаньи, мне привычны

Дождь и ветер, и дождь и дым.

Пускай болтают, что нетипичны

В двадцатом веке твoи черты.

Пусть друг недолгий в нас камень кинет,

Пусть Ардаматский свое кричит,

Моя гитара меня обнимет,

Интеллигентно она смолчит.

Тебе не первой, тебе не первой

Предъявлен веком суровый счет,

Моя гитара, мой спутник верный,

Давай хоть дождь смахну со щек.

Ах, трубы медные гремят,

Кружится воинский парад,

За рядом ряд, за рядом ряд

Идут в строю солдаты,

Не в силах радость превозмочь,

Поет жена, гордится дочь,

И только мать уходит прочь.

Куда же ты, куда ты?

И боль, и пыль, и пушек гром -

Ах, это будет все потом,

Чего ж печалиться о том,

А может обойдется?

Ведь нынче музыка тебе,

Трубач, играет на трубе,

Мундштук трясется на губе,

Трясется он, трясется.

Шла война к тому Берлину,

Шел солдат на тот Берлин.

Матушка, не плачь по сыну,

У тебя счастливый сын.

Шел ни медленно, ни быстро,

Не жалел солдатских ног.

Матушка, ударил выстрел,

Покачнулся твой сынок.

Опрокинулся на спину

И остыл среди осин.

Матушка, поплачь по сыну,

У тебя счастливый сын.

Матушка, поплачь по сыну,

У тебя счастливый сын*

Не тридцать лет, а триста лет

Иду, представьте вы,

По этим древним площадям, па голубым торцам.

Мой город носит высший чин

И звание Москвы,

Но он навстречу всем гостям всегда выходит сам.

Иду по улицам его

В рассветной тишине,

Бегу по улицам кривым, простите, города,

Но я московский муравей,

И нет покоя мне.

Так было триста лет назад и будет так всегда.

Ах, этот город, он такой,

Похожий на меня —

То грустен он, то весел он, но он всегда высок.

Что там за девочка в руке

Несет кусочек дня,

Как будто завтрак в узелке мне, муравью, несет.

Настоящих людей так немного,

Все вы врете, что век их настал.

Подсчитайте и честно, и строго

Сколько будет на каждый квартал.

Настоящих людей очень мало —

На планету совсем ерунда,

На Россию одна моя мама,

Только что она может одна.

Поднявший меч на наш союз

Достоин будет худшей кары,

И я за жизнь его тогда

Не дам и самой ломаной гитары.

Как вожделенно жаждет век

Нащупать брешь у нас в цепочке.

Возьмемся за руки, друзья,

Возьмемся за руки, друзья, /2 раза/

Что не пропасть поодиночке.

Среди совсем чужих пиров

И слишком ненадежных истин,

Не дожидаясь похвалы,

Мы перья белые свои почистим.

Покуда полоумный жлоб

Сулит нам дальнюю дорогу,

Возьмемся за руки, друзья,

Возьмемся за руки, друзья,/2 раза/

Возьмемся за руки, ей-Богу.

Когда придет дележки час,

Не нас калач ржаной поманит

И рай настанет не для нас,

Зато Офелия всех нас помянет.

Пока ж не грянула пора

Нам отправляться понемногу,

Возьмемся за руки, друзья,

Возьмемся за руки, друзья, /2 раза/

Возьмемся за руки, ей-Богу.

На фоне Пушкина снимается семейство,

Фотограф щелкает — и птичка вылетает,

Фотограф щелкает, но вот что интересно

На фоне Пушкина-и птичка вылетает.

На фоне Пушкина-и птичка вылетает.

Все счеты кончены и кончены все споры,

Тверская улица течет, куда не знает.

Какие женщины на нас кидают взоры,

Как улыбаются — и птичка вылетает.

Как улыбаются — и птичка вылетает.

На фоне Пушкина снимается семейство»

Как обаятельны для тех, кто понимает,

Все наши глупости и мелкие злодейства.

На фоне Пушкина и птичка вылетает.

На фоне Пушкина и птичка вылетает.

Мы будем счастливы, благодаренье снимку,

Пусть жизнь короткая проносится и тает.

На веки вечные мы все теперь в обнимку.

На фоне Пушкина — и птичка вылетает.

На фоне Пушкина — и птичка вылетает.

В сумраке природа,

Флейты голос нервный,

Позднее катанье.

На передней лошади

Едет император

В голубом кафтане.

Белая кобыла

С карими глазами,

С челкой вороною,

Красная попона,

Крылья за спиною,

Как перед войною.

Вслед за императором

Едут генералы,

Генералы свиты,

Славою увиты,

Шрамами покрыты,

Только не убиты.

Следом дуэлянты

Флигель-адъютанты,

Блещут эполеты.

Все они красавцы,

Все они таланты,

Все они поэты.

Все слабее звуки,

Прежних клавесинов

Голоса былые.

Только топот мерный,

Флейты голос нервный