Из современной английской новеллы

— До свиданья, Люси.

Когда я вернулся за столик, все они хохотали как чумовые. Суон заявил, что они захмелели от пирожных.

— Понюхай-ка их! — сказал он. Пирожные пахли ромом. Я откусил кусочек: на вкус тоже было похоже на ром. Мы съели целую гору пирожных: захмелеть от пирожных — это казалось нам забавным. Мы заказали еще пирожных и сказали официантке, что они восхитительны. Когда наш восторг немного ослабел, Суон сказал:

— Майк, нам нужен твой совет: что делать с мужем Марго?

— Да я уже сказал Марго…

— Нет, Майк, сейчас шутки в сторону! Ты в этих вещах разбираешься.

— С чего ты взял? Я ничего в этом не смыслю, решительно ничего.

— Ладно, Майк, сейчас я тебе все разъясню. Найджел, муж Марго, связался с кучей каких-то старых баб. Марго боится, как бы это не пошло дальше — бродяги, лавочники, одноногие солдаты… Ну, словом, ты понимаешь. Как ты считаешь, что ей следует предпринять?

— Понятия не имею. Послушай, Марго, я понятия не имею, что тебе следует предпринять. Разве, может, просто спросить Найджела, что все это значит. А пока съешь-ка еще пирожное.

— Отличная мысль! — восторженно завопил Суон. — Марго, детка, почему бы тебе не спросить Найджела, что, собственно, все это значит?

Джо любовно вонзила мне в щеку свои длинные с остро оточенными ноготками пальцы. Поскольку она при этом улыбалась, я сообразил, что это следует скорее понимать как дань восхищения, а не как проявление агрессии

— Да ведь Найджел ладит только одно: они, видите ли, еще не закончили своего собрания, — сказала Марго.

— Ну понятно, — сказал Суон, — но ведь ты же не берешь его как следует в оборот. Ты же не говоришь: "Какого такого собрания?" Ты же не даешь ему понять, что он держит тебя в неведении относительно смысла этих собраний? И он легко мог вообразить, что ты принимаешь все это как нечто само собой разумеющееся и такие супружеские отношения вполне тебя устраивают. Когда ты уходил в туалет, — сказал Суон, обращаясь ко мне, — Марго призналась, что она очень встревожена.

— Она еще раньше признавалась в этом мне. И я не ходил в туалет, я звонил по телефону.

— Может, и мне так сделать? — сказала Марго. — Может, мне позвонить Найджелу и потребовать у него объяснения?

Мы все дружно закивали. Марго встала, потопталась на месте и снова опустилась на стул. Она не может, сказала она. Ей неловко звонить мужу и задавать ему такие вопросы. Она обернулась ко мне.

— Майк, может, ты это сделаешь?

— Я?

— Майк, может, ты позвонишь?

— Ты хочешь, чтобы я позвонил твоему мужу и спросил его, в каких отношениях находится он с несколькими пожилыми женщинами, ни с одной из которых я не знаком?

— Ну ради меня, Майк!

— Да ты подумай только, какие мне придется давать ему объяснения. Подумай — ведь это же стыд и срам! Найджел вообразит, что я — муж одной из этих женщин. Найджел вообразит, что я связан с полицией. Найджел засыплет меня вопросами. Каким образом я смогу добиться от него какого-нибудь ответа, как ты себе это представляешь?

Суон сказал:

— Все, что от тебя требуется, — это просто спросить "Это Найджел? Послушайте, Найджел, верно ли то, что я слышал, будто какие-то женщины появляются у вас в доме в любое время дня и ночи?" Скажи ему, что ты из министерства социального обеспечения.

— Я не могу обратиться к человеку, назвать его Найджел, а потом заявить, что я из министерства социального обеспечения.

— Пойми, Майк, мужа Марго зовут Найджел. Он привык, что к нему так обращаются. Если ты не назовешь его Найджел, он просто пошлет тебя к черту. Скажет, что ты ошибся номером.

— Значит, я скажу так: "Хэлло, Найджел, говорят из министерства социального обеспечения". Тогда он просто решит, что я умалишенный.

Марго сказала:

— Майк, ты сделай так, как сам находишь нужным. Не слушай Суона. Суон объелся пирожными. Ступай, ты ведь знаешь, где тут телефон. — И она дала мне листок с номером телефона.

— О боже правый, — сказал я, нашарил в кармане четырехпенсовую монетку и зашагал к телефону, чувствуя, что не в силах больше все это выносить.

— Хэлло? — услышал я в трубке голос.

— Хэлло. Могу я поговорить с Люси? Пожалуйста.

— Хэлло, — сказала Люси.

— Хэлло, Люси.

— Ну что? — сказала Люси.

— Это Майк.

— Я слышу, что это Майк.

— Они хотят, чтобы я позвонил этому человеку, о котором я тебе рассказывал, но я не умею так звонить людям…

— Почему ты не пойдешь домой и не ляжешь спать?

— Потому что я не усну. Помнишь, я тебе говорил об этом человеке и пожилых женщинах? Так вот, они хотят, чтобы я позвонил ему и спросил, что все это значит. Но, правда же, я не могу этого сделать, Люси, верно?

— Нет, положа руку на сердце, я не думаю, чтобы ты мог.

— Они говорят, надо изобразить, будто я — министерство социального обеспечения.

— До свиданья, Майк.

— Одну мину… Люси?

— Да?

— Этот человек все еще здесь?

— Какой этот человек?

— Человек, который был у тебя.

— Фрэнк. Он все еще здесь.

— Кто он такой, Люси?

— Его зовут Фрэнк.

— Я знаю, но чем он занимается?

— Я не знаю, чем он занимается. Фрэнк, чем ты занимаешься? Для заработка? Он говорит, что он… Как ты сказал, Фрэнк? Он фрахтовый агент, Майк.

— Фрахтовый агент…

— До свиданья.

— До свиданья, Люси.

Когда я вернулся к нашему столику, там все бурно веселились. Никто не спросил меня, что сказал Найджел. Суон заплатил по счету и объявил, что ему не терпится показать нам выставку под названием "Ужасы Востока", открытую где-то в Юстоне. А оттуда он отвезет нас на какую-то вечеринку. В такси Марго спросила:

— Что же все-таки сказал Найджел?

— Его не было дома.

— И никто не ответил?

— Какая-то женщина взяла трубку. Она сказала, что я прервал их собрание. Я спросил: "Какое собрание?" Но она пожелала сначала узнать, кто я такой. Я сказал, что я — министерство социального обеспечения, и она сказала: "О матерь божия!" — и повесила трубку.

Мы приехали на вечеринку часа на два раньше, чем было условлено, но никто, по-видимому, не придал этому значения. Я помогал какой-то женщине в широких спортивных брюках опоражнивать бутылки с вином в глиняную посудину. Суон, Марго и Джо развлекались, записывая что-то на магнитофон, а потом домой вернулся муж этой женщины, и нам предложили перекусить.

Около восьми начали съезжаться гости. Комната наполнилась табачным дымом, запахом пота, винных испарений, музыкой, и вечеринка стала разворачиваться довольно бурным темпом. Какая-то девушка в локонах очень серьезно рассуждала со мной о любви. По-видимому, она находилась примерно в таком же состоянии духа, как и я, но почувствовать в ней родственную душу, хотя бы на краткий срок, я не мог. Она сказала:

— По-моему, каждый человек обладает тем или иным свойством, которое может взять верх над любовью. Оказаться сильнее, понимаете? Как, например, гордость. Или честность. Или нравственность. Даже интеллектуальность, даже эмоциональная цельность. Предположим, двое людей влюблены друг в друга. Единственное, что может разрушить их союз, — это одно из вышеперечисленных свойств личности кого-либо из них. Другие люди не имеют к этому никакого отношения. Разве что косвенным образом — как возбудитель ревности, к примеру. Вы не согласны со мной?