Александр Немировский - История Древнего мира. Античность. Ч.1

Философия Зенона в большей мере, чем философия Эпикура, улавливала чаяния людей. Зенон видел мир огромным полисом, огромным братством, в котором все люди по сути равны, хотя и занимают разное общественное положение. Искра в теле раба может быть ярче той, что в теле царя, и сознание этого может дать рабу удовлетворение, ибо тело — это только бренный сосуд, вмещающий вечную искру.

Зенон был близким другом и советчиком македонского царя Антигона. Его обожали афиняне — и богатые и бедные. Ему вручили ключ от городских ворот и золотой венок. А когда он умер, ему устроили общественные похороны, во время которых было выражено восхищение его мудростью и трудами. Смерть Эпикура в кругу друзей, в «саду», прошла для афинян не замеченной. Эпикур жил и умер незаметно.

Различна была и судьба их учений. Учение Зенона и в последующих поколениях имело неизмеримо большее влияние на умы и души, чем эпикурейское. Из него можно было извлечь самые различные выводы. Идея равенства людей вдохновляла тех, кто стремился к установлению справедливых порядков. Последователями Зенона оказались многие сильные и мужественные люди. Стоицизм давал им в руки надежное оружие, ибо исходил из идеи могущества Судьбы. Но стоицизм же давал утешение и слабым, поскольку подчеркивал противоположность души и тела, отдавая бесспорное предпочтение духовной жизни и делал нищего блаженным. Отсюда тропа вела к христианству — религии слабых и жаждущих поддержки.

427

Кроме эпикурейского и стоического в Афинах времен эллинизма существовали и другие философские течения. Основатель с кептицизма Пиррон(365—275), один из участников похода Александра на Восток, так же, как Эпикур и Зенон, считал, что цель философии — счастье. Но поскольку никто не может ответить, что такое счастье и как его достигнуть, то лучше воздержаться от всяческих суждений о неведомом, не волновать свою душу, ибо единственное доступное человеку счастье — невозмутимость. Ученик Пиррона Тимон (320—230) слагал сатирические стихотворения, в которых высмеивал всех философов, кроме своего учителя, Ксенофана и Демокрита. Благодаря Тимону стало известно и учение Пиррона, который, как и Сократ, своих мыслей не записывал.

Возобновила свое существование в Афинах и школа Аристотеля, последователей которого стали называть перипатетиками (прогуливающимися). Для прогулок и занятий в специальных помещениях для них был приобретен участок, ныне обнаруженный в Афинах в ходе строительства метрополитена. Руководителем школы стал Феофраст(372—288), занимавшийся философией, риторикой, поэтикой, географией, музыкой, искусствознанием. До нас дошли его капитальные исследования «История растений», «Причины растений» и выдержки из трактата «Характеры». Что могло заставить его одновременно заниматься растительным миром и человеческой психологией? Зная, что перед нами ученик Аристотеля, создавшего сначала отдельные трактаты по политическому устройству государств, а затем обобщающее сочинение «Политика», мы не удивимся тому, что Феофраст пытался отыскать в природных явлениях и поведении человека нечто общее.

Выходец с Лесбоса, Феофраст точнее всех определил космополитический характер эллинистической науки: «Ученый — единственный из всех, кто не бывает чужеземцем — он гражданин каждого города».

Историческая мысль.Эпоха, рожденная в вихре восточного похода Александра и сумятице последовавших за ним междоусобных войн диадохов и эпигонов, породила новое отношение к историческому прошлому и его культурному наследию. Более близкое знакомство греков с культурой и религией восточных народов, ставших составной частью эллинистической государственной системы, способствовало созданию синкретической культуры, в которую наряду с философско-этическими представлениями разных народов вошли египетские, вавилонские, персидские и иные предания. Освоение в ходе совместного обитания греков и восточных народов духовных богатств Востока было естественным результатом сосуществования и взаимопроникновения полисного и великодержавного типов мышления и социального поведения личности. В то же время греческий язык не только становился языком канцелярий, но постепенно завоевывал господствующее положение во всех сферах жизни, в том числе и в быту коренного населения Востока.

428

Взаимному ознакомлению народов Востока и Запада способствовала грекоязычная историография, создаваемая людьми восточного происхождения. Вавилонянин Беросв начале III в. написал «Историю Вавилонии», в которой не ограничился изложением событий со времен всемирного потопа до завоеваний Александра, а дал концепцию истории в духе исторических трудов греков. Египетский жрец Манефонпереложил на греческий язык свидетельства египетских священных книг. Современные исследователи, сопоставляя сохранившиеся отрывки «Египетской истории» Манефона с иероглифическими текстами, пришли к выводу, что в распоряжении египетского историка были выписки из египетских анналов, списки царей, литературно обработанные храмовые легенды и народные предания.

О расширении исторического кругозора людей эллинистической эпохи свидетельствует появление «Истории Индии». Ее автором был Мегасфен, посол одного из Селевкидов при дворе индийского царя Чандрагупты, того самого, которому удалось изгнать из долины Инда оставленные там Александром греко-македонские гарнизоны. Мегасфен красочно описал удивительную природу страны, ее животный и растительный мир, города, обычаи, общественный и политический строй. В его распоряжении, помимо собственных наблюдений, могли бьггь сведения, полученные от брахманов, в том числе легенды и разъяснения непонятных обычаев. Скорее всего именно их влиянию можно приписать столь характерную для Мегасфена идеализацию индийской жизни.

Наряду с Востоком в поле зрения эллинистических историков попадает и Средиземноморский Запад. Ни Геродоту, проведшему конец жизни в южноиталийской колонии греков, ни Фукидиду ничего не было известно о существовании Рима, хотя в V в. он стал уже значительным городом. Живший в III в. Тимей, напротив, знает прошлое не только своего родного острова Сицилии и греческих колоний Южной Италии, но также Рима, Карфагена, Испании, Южной Галлии. «Сицилийская история» Тимея и ее продолжение — «Италийская история», доведенные до 264 г., над которыми Тимей работал в Афинах, где в изгнании провел большую часть жизни, была, по существу, самой первой по времени всеобщей историей . Отказавшись от использовавшихся предшественниками датировок (по правлению должностных лиц, исполнявших обязанности в отдельных полисах, или по верховным жрецам отдельных храмов), он стал датировать события по Олимпиадам, придавая, таким образом, хронологии универсальный характер.