Александр Немировский - История Древнего мира. Античность. Ч.1

Первыми преодолели страх перед местными варварами переселенцы из Милета, высадившиеся на небольшом островке на северном берегу Понта Эвксинского, которому по протекавшей по материку могучей реке дали имя Борисфен (впоследствии островок назвали Березанью). Вскоре, освоившись, переселенцы перебрались на материк и основали там город. Само название его — Ольвия (по-гречески «Счастливая») должно было их защитить от превратностей судьбы и свирепости варваров. Местоположение Ольвии было чрезвычайно выгодным. С моря в лиман, на берегу которого располагалась колония, подходили корабли как из самой Греции, так и из Таврики, с берегов Меотиды (Азовское море) и Колхиды. По Борисфену и Гипанису везли на лодках, барках, плотах все, что произрастало в степях и что могли дать леса. И шумело под стенами Ольвии торжище, подобного которому не было нигде в Греции. Ведь прибывший из какого-либо греческого города любознательный путешественник, наподобие будущего историка Геродота, мог, прогуливаясь мимо помоста, на котором были выставлены на продажу рабы, увидеть представителей всех народов, заселяющих всю Европу до самой страны гипербореев, — агофирсов, в стране которых будто бы с неба, как из вспоротой подушки, сыплются перья, каллипидов, по виду не отличающихся от скифов, но питающихся хлебом, луком и чесноком, каких-то варваров, белолицых и голубоглазых, но в черных, как вороново крыло, одеяниях, обитателей непроходимых лесов будцинов и каких-то совершенно лысых людей, не то от рождения, не то лишенных волос за прегрешения перед богами.

Впущенный в ворота, он мог бы не без удивления заметить, что город, прилепившийся к варварскому берегу наподобие ракушки, сохранил образ жизни своих основателей. Ольвиополиты одевались, ели и пили то же, что и в Милете, почитали в храмах отчих богов, а также героя Ахилла, дух которого будто бы обитал по соседству, на сказочном Белом острове. Они участвовали в народных собраниях и выбирали должностных лиц, катались обнаженными, к ужасу посещавших город варваров, на песке, пели хором гимны богам и декламировали наизусть Гомера, который никогда не слышал о скифах, а считал всех обитателей этих степей киммерийцами.

156

В первой половине VI в. те же милетяне основали на берегу Боспора Киммерийского (Керченского пролива) еще одну колонию — Пантикапей. Боспор Киммерийский был важнейшим торговым путем, соединявшим Понт Эвксинский с лежащими в глубине приазовскими, приволжскими и донскими степями. Прямо под городом проходили косяки рыб неизвестных грекам пород, и само название города происходило, скорее всего, от иранского слова в значении «путь рыбы». Акрополь Пантикапея и прилегающая к нему часть находились на склоне возвышавшейся над проливом высокой горы, дававшей возможность наблюдать за передвижением судов на море. Рядом с Пантикапеем появилась россыпь мелких поселений, основанных другими ионийскими полисами, а на противоположном берегу пролива появился основанный фанагорийцами Теос, родина поэта Анакреонта. Все эти полисы, за исключением несколько отдаленной Феодосии, тяготели к Пантикапею, ставшему столицей Боспорского царства. Уже в середине VI в. Пантикапей начинает чеканить собственную серебряную монету, которую ныне археологи находят далеко за пределами Таврики, ибо монетой пантикапейцы расплачивались за хлеб, рабов и иные товары, поступавшие в гавань, находившуюся на месте центра современной Керчи.

В VI в. появляются также и другие ионийские колонии на западном и южном побережьях Таврики — Керкинитида и Херсонес, расположенный на полуострове между двумя бухтами. Впоследствии ионийцы были вытеснены из Херсонеса дорийцами, выходцами из Гераклеи Понтийской (южный берег Понта Эвксинского).

Постепенно греческие колонии появляются и на восточном берегу Понта Эвксинского. Одна из них носит название Фасис, как и река, известная уже по мифу об аргонавтах.

Источники.Особенно разнообразны источники по греческой колонизации. О выводе колоний и отдельных событиях в жизни их населения сообщают и Геродот, и Фукидид, и Страбон, и Плутарх, и многие другие авторы, но сведения эти разрозненны и часто случайны. Единственным исключением был труд сицилийского историка III в. Тимея, осветившего историю западногреческого и пунийского миров в их соприкосновении с неведомым его предшественникам Римом. Но этот труд, который был бы незаменим при изучении мира греческих колоний, не сохранился.

Поэтому важно, что сведения древних авторов значительно дополняются богатейшим археологическим материалом. С конца XIX в. раскапываются греческие города Северного Причерноморья и египетский Навкратис; в середине XX в. также и в Южной Италии на смену поверхностному знакомству с участками находящихся на поверхности храмов пришло систематическое изучение греческих колоний Запада — их фортификаций, некрополей, керамического и металлургического производства, торговых контактов, системы разделения земель, распределявшихся между поселенцами (ранее последняя была известна лишь в Херсонесе).

157

Изучение греческой колонизации непредставимо без эпиграфического материала. Особенно важна группа надписей, относящихся к основанию колоний. Они позволяют установить процедуру вывода колоний, систему распределения земли между колонистами. Раскрывают надписи и взаимоотношения колонистов с метрополией, уточняя права колониста на сохранение какой-то части имущества в пределах метрополии, на получение наследства родственников, умерших в метрополии, и, наконец, на беспрепятственное возвращение на прежнее место жительства с восстановлением гражданских прав; в некоторых случаях специально оговаривается право на получение в случае временного приезда в метрополию положенной доли мяса жертвенного животного и участия в общеполисном жертвоприношении.

Кроме надписей, связанных непосредственно с организацией колоний, имеются тексты постановлений, вынесенных по тем или иным поводам жизни города, эпитафии, декреты в честь отдельных граждан апойкии или метрополии. Эпиграфика позволяет узнать о людях и событиях, которые никогда не попадали в свитки известных историков, будучи незначительными в общем потоке общегреческой истории, о заботах и радостях горожан. Так, например, в Херсонесе обнаружена надпись в честь местного историка Сириска, чье имя ни разу не проскользнуло в трудах дошедших до нас авторов.

Огромный нумизматический материал, постоянно пополняющийся в ходе непрекращающихся раскопок, дает возможность судить об экономике городов по излюбленным изображениям на монетах (колосьев, пчел, кораблей и т. п.), об их бедности или богатстве, отражающемся в металле, из которого производился чекан, но главное — о торговых связях, пути которых прочерчивают монеты вслед за товарами. Другим постоянным свидетелем торговли являются амфоры, в которых обычно перевозилось вино и оливковое масло.