Александр Немировский - История Древнего мира. Античность. Ч.1

И, видимо, события развивались бы в соответствии с замыслом Перикла, если бы у Спарты не появилась неожиданная союзница — эпидемия (скорее всего, чума или моровая язва), занесенная на кораблях вернувшимися из дальних плаваний моряками. Скученность населения, собравшегося в стенах города со всех окрестностей, способствовала стремительному распространению болезни. Историк Фукидид, сам переболевший в сравнительно легкой форме, свидетельствовал: «Пелопоннесцы расположились в Аттике и стали опустошать поля. Немного дней пробыли они в Аттике, как появились первые признаки болезни среди афинян. Столь свирепой чумы и такой смертности людей, насколько помнится, не было еще нигде. Первое время врачи лечили, не зная характера болезни, и чаще всего умирали сами. Всякое человеческое искусство было бессильно против болезни. Сколько люди ни молились в храмах, сколько ни обращались к оракулам и тому подобным средствам, все было бесполезно. Наконец, одолеваемые бедствием, люди оставили и это. Умирали и те, за которыми не было ухода, равно как и те, которых окружали большими заботами. При уходе друг за другом люди заражались и умирали. В довершение к постигшему бедствию афиняне были угнетены еще скоплением народа с полей в городе. Так как домов недоставало и летом они жили в душных хижинах, то и умирали при полнейшем беспорядке. Умирающие лежали один на другом, как трупы, или ползали полумертвые по улицам и около всех источников, мучимые жаждой. Святыни, где расположились в палатках пришельцы, полны были трупов. Люди, не зная, что с ними будет, перестали уважать и божеские и человеческие установления. Все обряды, какие совершались раньше при погребении, были попраны, и каждый совершал похороны, как мог».

261

Может быть, эпидемия и пошла бы на спад, если бы земледельцу покинули охваченный ею город. Но за стенами его, с не меньшей силой, чем болезнь, свирепствовали спартанцы, разоряя поля и вырубу оливковые сады. В эту первую летнюю кампанию они пробыли в Аттике почти сорок дней, не покинув ее даже тогда, когда к берегам Пелопоннеса отплыла возглавленная Периклом эскадра. Болезнь не пощадила афинян и на триерах —полторы тысячи из четырех тысяч воинов погибли в пути.

Болезнь продолжала свирепствовать и весь следующий год, усилившись, когда новое вторжение спартанцев опять заставило аттическое население спасаться в городе. Охваченные отчаянием, граждане стали обвинять во всех несчастьях Перикла, и ему не без труда удалось восстановить поколебленные доверие и авторитет.

Трудно сказать, как могли развернуться дальнейшие события, если бы на третьем году войны, когда, казалось, все самое страшное было позади и эпидемия наконец стала отступать, не заболел и вскоре умер Перикл.

Клеон и Никий.Спарта не преминула воспользоваться тяжелой для Афин ситуацией. Предпринятая ею еще в самом начале войны попытка внести раскол в ряды противника увенчалась крупным успехом. В 428 г. покинул Афинский союз один из самых богатых и сильных его членов — Лесбос. Однако захватить этот остров спартанцам помешала отправленная афинянами флотилия из ста кораблей. Вскоре прибыла и другая эскадра с тысячью афинских гоплитов, высадившихся и приступивших к осаде Митилены, главного города Лесбоса. Город был взят, его укрепления ликвидированы и казнена тысяча митиленских аристократов, сочтенных зачинщиками мятежа.

Эта весть объяла ужасом всех остальных союзников, чего и добивалась радикальная политическая группировка, которую возглавлял владелец кожевенной мастерской Клеон, поддерживаемый торгово-ремесленными слоями. Во главе другой группировки, осуждавшей казнь лесбосцев и препятствовавшей активным военным операциям, стоял крупный землевладелец, самый богатый в Афинах человек — Никий. Однако большинство афинян поддерживало Клеона, и было решено перейти к решительным военным действиям силами флота. Это предусматривав лось в свое время стратегическим планом Перикла.

262

Наиболее мощный удар был нанесен Спарте на Пелопоннесе. В 425 г. афинская эскадра захватила на побережье Мессении городок Пилос с его прекрасной гаванью, что вызвало ожидаемый эффект: в Пилос устремились сотни мессенцев, превращенных спартанцами в илотов. Возникла угроза всеобщего восстания порабощенного населения. Из Спарты было направлено наскоро собранное войско, которому удалось захватить островок Сфактерию, запиравший выход из пилосской бухты. Спартанцы рассчитывали взять афинян в кольцо.

Однако в морском бою афиняне одержали победу над спартанской эскадрой, охранявшей Сфактерию с моря. Весь спартанский гарнизон, 292 гоплита, был взят в плен и переправлен в Афины. Спартанские щиты (утрата их была величайшим бесчестьем для тех, чье возвращение на родину было возможно лишь «со щитом или на щите») в качестве трофеев украсили стены Пестрого портика на афинской агоре, заняв место рядом с картинами, изображавшими эпизоды грекоперсидских войн. Другим крупным успехом Афин был захват острова Киферы к югу от Пелопоннеса.

Война затягивалась. Спартанцы продолжали свои ежевесенние походы на Аттику. Недовольство афинских земледельцев, скрывавшихся от набегов за «Длинными стенами», росло. С восторгом была встречена публикой комедия Аристофана, выводившая на чистую воду «кожевника» (Клеона) и выжившего из ума драчливого старца по имени Демос.

Тем временем в Спарте был сформирован отряд из илотов и добровольцев, во главе которого был поставлен молодой и решительный военачальник Брасид. Совершив поход через всю Грецию и Македонию (ее царя он привлек на свою сторону), Брасид достиг Халкидики и захватил принадлежавшую афинянам крепость Амфиполь. Клеону, громившему языком попустительство властей, было предложено самому возглавить экспедицию. В 422 г. под Амфиполем развернулась ожесточенная битва, в которой афиняне были наголову разбиты. В этом сражении погибли оба полководца — и Брасид, и Клеон.

Поражение и гибель Клеона укрепили позиции партии мира. На переговоры со спартанцами была направлена делегация во главе с Никнем. Мир 421 г., получивший название Никиева мира , предусматривал возвращение захваченных друг у друга городов, обмен пленными, отказ от предоставления на своих территориях убежища беглым рабам и перебежчикам.

Сицилийская авантюра.В древности была высказана мысль: народные массы похожи на море, спокойное само по себе, политический же деятель сравним с ветром, который может поднять на морской поверхности такую бурю, что и сам будет сметен, и ввергнет в пучину бедствий народ. Таким «ветром», нарушившим установившееся в результате Никиева мира спокойствие, стал племянник Перикла Алкивиад. Выходец из знатного рода, он более чем кто-либо из молодых афинян воспринял взгляды своих учителей (среди них был и Сократ), подвергавших критике полисные устои. Алкивиад строил свое поведение в соответствии с высказыванием философ Протагора «Человек есть мера всех вещей» и демонстративно нарушал полисные обычаи, показывая, что он не такой, как все, что он личность, которой дозволено иметь собственное мнение и принимать нестандартные решения.