Татьяна Москвина - Культурный разговор

Беспечно радоваться своей молодости и красоте? В Петербурге? Тут у нас скажи спасибо, что живой…

Я впервые увидела Эмилию на сцене как раз в «Поздней любви», где режиссер Владимир Туманов поручил ей роль немолодой (по меркам позапрошлого столетия), непривлекательной бедной девушки, влюбившейся в беспутного адвоката. Хорошее назначение: поперек ее экранным образам, где Спивак играла что-то такое, чего в жизни себе никогда позволить не может. Нахальство победоносной женственности, вольную повадку самоуверенной красотки. Следователь (затем адвокат) Женечка из «Тайн следствия» явилась, наверное, самым полным воплощением типа современной девушки-оторвы, обаятельной и вульгарной, прущей к цели коротким прямым путем. Бешеная энергетика здорового животного. Уверенное преодоление моральных барьеров. Но с чувством жанра: все-таки Женечка в основном забавна и смешна.

А в «Поздней любви» Эмилия Спивак играет несчастное существо, притаившееся в углу, бедняжку из захолустья, которая преображается силой чувства в требовательную грозную женщину. Такие могут пойти и на преступление, и в революцию – вслед за избранником. Наивность и чистота сопряжены с нелепостью порывов – Людмила влюблена в первый раз, не имеет никакого опыта. Ей приходится нести свою грозу внутри себя, не выдавать бушующего сердца – и тут важна прежде всего внутренняя наполненность образа, когда по глазам, по жестам зритель понимает растущую бурю «поздней любви». Силу переживания подделать на сцене невозможно, и актриса явно и очевидно наполнена искренними чувствами. Несуразное существо вдруг понимает, что надо как-то выглядеть, думать о своей привлекательности, заплетает в волосы ленточку, смотрит в глаза возлюбленному – понял ли? оценил ли? Все пропускает через себя, думает, молчит, принимает нелегкие решения – и это без малейшей декламации, самолюбования, рисовки. С той степенью неистового погружения в образ, которая заражает мгновенно. Эта завораживающая глубина, рождающая сильные чувства, так приглянулась мне в Эмилии Спивак – Людмиле Маргаритовой, что я решила посмотреть и другие ее работы (неужели вправду – талант?).

Оказалось, вправду.

Вообще-то чувственность – весомая примета спектаклей Молодежного театра. Тут живут сердцем, а не головой. Рассудочность не приветствуется, как вещь локальная и недолговечная: доказано из опыта, что «остается только то, что про любовь». И впрямь, одеваться-обуваться и ползти в темень куда-то спектакль смотреть, для того чтобы увидеть какую-нибудь, не к ночи будь помянута, «концепцию» или трехгрошовую философию абсурда и умирания – что за пытка. У нас даже в блокадном Ленинграде люди ломились на «Сильву». «Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось?» Помню ли я!

В «Отелло» Эмилия Спивак играет Дездемону. На пару с Романом Агеевым, видным мужчиной впечатляющего роста (тоже немало украсил собой криминальных сериалов). В начале спектакля, когда прочие персонажи в чудесных костюмах от Екатерины Шапкайц (Шапкайц – легенда «Ленфильма») бегают и суетятся, осуждая героев, они преспокойно стоят в центре, разделенные стулом с высокой спинкой, и тихо разговаривают друг с другом. Огромный, сильный мужчина и маленькая изящная женщина. О чем базарить, чем возмущаться? Люди созданы друг для друга и для счастья. Они и отплывут на Кипр – родину Афродиты, где поселяне и поселянки, распевая греческие песни, питаются фруктами и вином. И ясно, отчего постановщик спектакля Семен Спивак, в целом бережно обращающийся с текстом автора, изъял слова Отелло о том, что Дездемона полюбила его за муки. Какие еще муки!

Девушка всеми женскими своими глубинами потянулась к настоящему мужчине, к воину, к властителю. В рыжекудрой венецианке нет никаких примет кокетства, это, можно поверить, примерная дочь сенатора, порядочная и цельная натура. Но вместо ослепительного счастья выходит мрак, потому что этот «настоящий мужчина»… настоящий дурак. «Отелло не ревнив, он доверчив», считал Пушкин, ну, а после «Отелло» Спивака можно добавить – а доверчив, потому что дурак. В людях не разбирается. Две извилины, и те заросли. И никаких таких особенных козней Яго не плел, просто нажал на кнопочку, где у этих мнимых настоящих мужчин надпись «все бабы шлюхи», и пожалуйста.

Роль Дездемоны на самом деле небольшая, пространства для игры немного. В ней, конечно, важна внешность (Отелло можно играть каким угодно: старым, средних лет, черным, смуглым, совсем белым, но в качестве Дездемоны извольте предъявить роскошную, упоительную женщину, иначе нет пьесы). И внешность предъявлена – но предъявлено и сердце, идущее скорбным путем от полного счастья к абсолютному несчастью.

Возбужденная страстью, Дездемона – Спивак так горячо льнет к своему мужчине, так беспечно резвится в поле чувственной радости, что фатально пропускает момент, когда ей, вообще-то чуткой и внимательной, следовало бы насторожиться. Но она доверяет мужу безоговорочно, она – иное существо, чем он, способное к доброте, к состраданию. У того все просто: считал ангелом – разжалую в дьяволы, любил – убью. Это нам как раз в России знакомо, у нас полстраны таких Отелл. Дездемона Эмилии Спивак, искренняя и нежная, другого человеческого калибра. Прозрение наступает в конце, когда вместо мужа она видит перед собой лицо зверя и молит его – дай мне еще пожить, хоть денек, хоть часок. Трогательная, чистая девушка. Жить без любви, быть может, просто, но как на свете без любви прожить?

Тут важно и то, что Спивак – не инженю с карамельной внешностью, она не щебечет, не воркует, напротив – у актрисы грудной голос и своя манера звукоизвлечения, она не проговаривает слова, а будто рождает их там где-то, глубоко, а потом выталкивает наружу в мир. От этого почти любой текст кажется прожитым, присвоенным, органичным. Вот и шекспировская Дездемона вышла у Эмилии Спивак не нарисованной, а живой и обаятельной.

Одна из лучших ролей актрисы на сегодня – Лора в спектакле «Синие розы» (это переименованный «Стеклянный зверинец» Теннеси Уильямса в постановке Льва Шехтмана). Там рассказ ведется о маленькой неполной семье (мама, сын и дочь), замкнутой в своем бедном и грустном микромире. В спектакле это воплощено слишком уж буквально – герои играют как бы в огромном пустом аквариуме, отделенные от зала прозрачными стенами. Я вообще враг всяких подобных препятствий между зрителем и актерами (психические излучения должны циркулировать свободно), и переднюю стенку мне не раз во время представления хотелось снести. Но неизменная переполненность чувствами, которая есть в Эмилии Спивак, пробивает даже стенку.

В «Синих розах» хромота героини (заявленная автором и предполагающая любую трактовку) – это не легкий недостаток, а настоящая инвалидность. У Лоры дефект стопы, так что каждый шаг дается с усилием, ей надо сильно припадать на здоровую ножку, нелепо вздымаясь и опускаясь во время ходьбы. Болезненно застенчивая девочка-инвалид застыла в хроническом страхе перед миром, но у нее есть своя, ни на минуту не прекращающаяся внутренняя жизнь. Рассказать об этом некому, никто не слушает ни о чем. Спивак играет бесконечно трогательно, потому что нигде ни на минуту не жалеет свою героиню, не обваливается в сентиментальность. Это мужественная, стойкая девочка, ей бы чуть помочь – и она найдет свою дорогу в жизни, выберется, преодолеет себя. Вот паренька, который нравился ей еще в школе, привел в гости брат – и вновь начинается история зарождения чувства, в сплаве притяжения и доверия, что так удается актрисе. Показать, как женское существо понемножку тянется к любви, как цветочек к солнцу, удается немногим – нужны и недюжинные запасы «любви к любви», и соответствующая органика. И еще что-то, благодаря чему мы не отрываем глаз от понравившегося нам актера – для чего и ходим в театр, собственно говоря.