Дик Френсис - Риск

Посетителем оказался стряпчий Денби Крест, упитанный коротышка с жесткими усами и постоянно перекошенным от раздражения ртом. Даже тогда, когда он улыбался вам в лицо, он производил впечатление человека, раздосадованного общим положением вещей. Многие из его собственных клиентов принимали его недовольную гримасу за выражение сочувствия к их бедам, что было ошибкой.

– Я в долгу не останусь, Тревор, – говорил он. – Я бесконечно благодарен.

Внезапно Тревор заметил, что я стою в приемной, и тупо уставился на меня.

– Я думал, вы уже ушли, Ро, – сказал он.

– Вернулся взять кое-какие документы, – ответил я, взглянув на папки у себя в руках. – Добрый день, Денби.

– Добрый день, Рональд.

Он коротко кивнул мне и торопливо выскочил из конторы: весьма поспешный уход, даже по его меркам. Я полюбовался его стремительно исчезавшей спиной и обратился к Тревору:

– Вы подписали его аудиторский акт? Он сказал, что подождет вашего возвращения.

– Да, подписал, – сказал Тревор. Он тоже не горел желанием тратить время на досужие разговоры; потеряв ко мне интерес, он обратил его на свой стол.

– Что я делал не правильно? – спросил я. – У меня все время получалась недостача в его кассе в пятьдесят тысяч фунтов.

– Не туда поставили десятичную запятую, – коротко прокомментировал он.

– Покажите мне, – сказал я.

– Не сейчас, Ро. Пора идти домой.

Я положил папки на стол Бесс и вошел в кабинет Тревора. Эта комната была больше моей и выглядела намного опрятнее без рядов картонных коробок вдоль стены. Здесь помещались три кресла для посетителей, на стенах висело несколько гравюр Стаббса, на столе стояла ваза с букетом нарциссов.

– Тревор...

Он сосредоточенно складывал в стопку бумаги, в которых я признал документы Денби Креста, и не поднял головы. Я стоял посреди кабинета и ждал.

В конце концов ему пришлось сдаться и заметить мое ' присутствие. Его лицо выражало вежливое внимание, спокойствие и невозмутимость, и если минуту назад его омрачала тень тревоги, то теперь она бесследно исчезла.

– Тревор, – сказал я, – пожалуйста, покажите мне, где именно я ошибся.

– Бросьте, Ро, – мягко сказал он. – Он отличный парень.

– Если вы подписали акт при том, что у него действительно имеется недостача в пятьдесят тысяч фунтов, тогда меня это тоже касается.

– Вы смертельно устали, Ро, и выглядите больным. Сейчас не время для деловых разговоров. – Он обошел вокруг стола и заботливо взял меня под руку. – Дорогой мой мальчик, вы знаете, как меня потрясла и расстроила история, которая случилась с вами недавно. Я искренне хочу, чтобы вы перестали волноваться по пустякам и полностью поправились.

Для него это была длинная речь, и неожиданная. Почувствовав, что я растерялся, он добавил:

– Документы Денби в полном порядке. Если угодно, в понедельник мы посмотрим его бумаги вместе.

Я отступил отчасти потому, что попросту не желал смириться с мыслью, что моя догадка верна и Тревор подписал аудиторский акт, отлично понимая, что цифры подделаны. На своем абаке из сыра я пересчитывал их много раз, и ответ неизменно получался один и тот же, каким бы методом я ни пользовался.

Тревор по-отечески проводил меня до двери кабинета и наблюдал за мной, пока я брал кипу папок со стола Бесс.

– Что это? – полюбопытствовал он. – Вы действительно не должны работать в выходные.

– Это не работа. Архивные досье. Я подумал, что хорошо бы освежить в памяти кое-какие факты.

Он подошел и просмотрел надписи на бирках, по очереди перекладывая досье.

– Но почему именно эти, Бога ради? – изумился он и нахмурился, наткнувшись на дело Конната Пависа.

– Не знаю... – Я вздохнул. – Просто в голову пришло, что они, возможно, как-то связаны с моим похищением.

Он посмотрел на меня с сочувствием.

– Ро, дорогой, почему бы вам не предоставить полиции заниматься расследованием?

– А я им и не мешаю. – Я набрал полные руки папок и улыбнулся.Впрочем, не думаю, что мое дело числится у них в ряду самых неотложных. Меня не обокрали, не требовали выкупа, не держали заложником. Само по себе незаконное лишение свободы, вероятно, стоит в их табели о рангах ниже, чем парковка на двойной желтой линии.

– Но, – промолвил он с сомнением, – вы что же, считаете, полицейские никогда не выяснят, кто вас похитил и почему?

– Полагаю, результат зависит от того, где они будут искать. – Я передернул плечами и зашагал к двери, но остановился на полпути и обернулся.

Он застыл около стола Бесс, явно встревоженный.

– Тревор, – сказал я, – мне безразлично, сумеет полиция разгадать загадку или нет. Меня не сжигает безумная жажда мщения. Я сыт по горло шумихой вокруг судебного процесса, где я выступал главным свидетелем обвинения. И меня тем более не прельщает перспектива стать объектом всеобщего внимания в качестве жертвы. Но для собственного душевного спокойствия я бы хотел знать. Если я докопаюсь до сути, мне совершенно необязательно использовать добытую информацию. Полиции придется. В этом вся разница. Кто знает, возможно, было бы лучше, если бы именно я, а не полиция, довел расследование до конца.

Он покачал головой, взволнованный и полный сомнений.

– До понедельника, – сказал я.

Джосси встретила меня на крыльце. Жизнь била в ней ключом.

– Папа приглашает вас зайти и выпить, если вы не против. – Она распахнула передо мной дверь и неуверенно посмотрела на меня. – С вами все в порядке? Я имею в виду... Наверное, я не поняла...

Я поцеловал ее в губы, мягкие и сладкие. Они пробудили во мне жажду.

– С удовольствием, – сказал я. Уильям Финч уже наливал "скотч", когда мы вошли в его гостиную-кабинет. Он с улыбкой поздоровался и протянул бокал.

– Похоже, вам это пойдет на пользу, – заметил он. – Говорят, вам здорово досталось.

– Я теперь имею представление, каково приходится футбольным мячам.

– Я взял бокал, символически поднял тост и попробовал светлый и крепкий напиток отменного качества.

– Когда по ним бьют ногами? – уточнила Джосси.

Я с улыбкой кивнул и сказал:

– Кто-то играет по-крупному.

Финч взглянул на меня с любопытством.

– Знаете кто?

– Не уверен. Пока нет.

Джосси стояла рядом с отцом, наливая себе грейпфрутовый сок из маленькой бутылочки. Их семейное сходство бросалось в глаза: оба обладали высокой, хорошо сложенной фигурой, гордой посадкой головы на длинной шее и стремлением переделать жизнь по-своему вместо того, чтобы приспосабливаться к обстоятельствам. Он смотрел на нее с любовью и отцовской гордостью, с оттенком сдержанного восхищения. И даже свою манеру иронизировать она, похоже, унаследовала от него.

Он снова повернул ко мне седеющую голову и сказал, что, по его мнению, полиция со временем разберется во всех проблемах.