Уличная магия 3: Турнир (СИ)

В спальню мы забегаем, цепляясь друг за друга до хруста в пальцах, лихорадочные, больные. Хлопает дверь и что-то хлопает между нами: может быть, та самая пелена, за время знакомства ставшая неизменным спутником по жизни. Я уверен, когда-нибудь она вернется обратно, но зато сейчас ее нет, дыхание общее, намерения обнажены и желания кристально-чистые, ясные.

Два шага – Учиха валит меня на кровать, но тут же обжигается о красную линию на груди, замирает, выдирая у жадного пространства маленькие клочки воздуха. Немного поразмыслив, опускает голову и целует самый край, не рану, но самое близкое место. А я путаюсь пальцами в его волосах и чуть-чуть надавливаю, заставляя, как в подвале, быть откровеннее. И он подчиняется – дыхание касается кривого шва, а затем на коже остается болезненное ощущение недопоцелуя.

– Это всего лишь тело, Саске. Всего лишь…

– Ты шутишь, да? – такими недопоцелуями он добирается до моей шеи, и, удерживая вес на руках, возвращается к прикосновениям. – А да, шутишь…

– Хочется, чтобы ты перестал об этом думать.

Ради спокойствия его величества, перекатываюсь с ним к краю кровати и оказываюсь сверху. От одеяла пахнет чем-то лекарственным, от Саске – домом, прохладой, теплом. Прижав мои бедра к своим, он тихо выдыхает через нос.

– Черт, Наруто, как ты умудряешься… быть таким сексуальным в ранах и синяках?

– Секреты соблазнения Узумаки, – посмеиваюсь, обводя пальцами следы моих кулаков на чужом теле.

И мы забываемся. Так, как умеем. В прикосновениях, в невнятных извинениях, в ласках и в сожалении обо всем случившемся. Нам бы пару суток вот так копошиться, есть виноград, смеяться и болтать о каких-нибудь глупостях. Но нет, за дверью всё тот же мир, полный несправедливости и опасности, где расслабление может стоить слишком дорого.

Саске сам не понимает, что чувствует, и его эмоции сменяются со скоростью гепарда в погоне, а у меня вообще проблемы – двигаться больно.

Боли много. Вспыхивает в нечаянно задетых синяках, в груди, в ушибах и ободранных пальцах. В глазах тоже. Близость причиняет страдание нам обоим – столько же, сколько удовольствия.

Невыносимо. Я так и говорю – невыносимо, Саске. А он целует, обводит руками родные линии тела, трется лбом о мои ключицы и кивает. Да. Да, невыносимо. Это ужасно. Мы ужасные, чувства наши – просто кошмар, и всё что мы делаем – сплошное сумасшествие.

Но по-другому быть не может.

Он так и говорит:

По-другому… никак, Наруто.

И прежде чем окончательно потонуть в этом лихорадочном водовороте страсти, ненависти и обожания, я шепчу, словно от этого зависит наша жизнь:

– Мы с тобой враги, Саске. Это навсегда. И пока мы оба живы, это не изменится. Ты веришь мне?

Темные глаза горят удивительной, пробирающей до костей смесью эмоций.

Я бы все отдал, чтобы остаться в этой бездне до конца своих дней.

– Верю. Враги и любовники, семья, соперники. Пока мы оба живы…

Наконец-то дошло. Дурак.

Ведь по-другому быть не может.

Комментарий к О хлопках, бездне и событиях

У турнира появилась обложечка! Решила накарябать, последняя часть всё-таки :3

http://s55.radikal.ru/i149/1502/b1/5c53f54a1064.jpg

========== О представлении, удочках и проклятии ==========

Забудь, что натворили мы.

Не виноват ни я, ни ты.

Шоу должно продолжаться!

Некогда бояться… шоу должно продолжаться!

Mandopony – The show must go on!

Мягкий теплый свет обволакивает мою фигуру огромным овальным куполом. В ладони теплеет рукоять меча, блики играют в догонялки на поверхности инкрустированного лезвия, путаясь в острых гранях голубых камней «возлюбленного».

Саске соскальзывает с платформы и, благодаря тросам, преодолевает весь путь по залу за пару секунд. Он приноровился болтаться на веревках, как паук – ни звука, ни вздоха, лишь где-то под потолком лязгают крепления и шуршат полы длинного белого плаща.

На эти звуки мне и приходится ориентироваться – я успеваю среагировать в самый последний момент. Вскидываю оружие одним резким броском, и два влажных от горючих растворов лезвия сцепляются друг с другом. В ушах звенит, от столкновения высекается искра, и лицо обдает жаром открытого огня.

Его катана пылает обычным насыщенно-оранжевым пламенем, мой меч – маслянисто-голубым. Только вот жжется он сильнее и дышит жарче, жадно, угрожающе, словно голодный зверь на поводке у безумца.

Перед следующим ударом успеваю мазнуть взглядом по незнакомо-чужому лицу – удивительная штука. Будто бы не было совместно выстраданных лет, не было никакой близости, не было оранжевой стены, Синтагмы и Элифеса.

Была жестокая война – а он, монстр в облике человека, здесь и сейчас сражается насмерть со своим злейшим врагом. И мне приходится принять правила игры, чтобы дать отпор. Не потому, что это необходимо для шоу, нет.

Просто иначе мы не сможем стоять на одной сцене.

Металл снова схлестывается. В сантиметрах от лица и костюма летят пылающие капли, по залу разносятся испуганные вздохи каллапсовских ребят – слишком жутко это выглядит. Ну, не зря же мы столько дней подряд провели в магической комнате, мучая друг друга тренировками до полного изнеможения.

Только там в длинную череду репетиций мы вплетали заботу, а здесь на это нет ни сил, ни желания. Позже Какаши наверняка похвалит за реалистичность, похлопает по плечу и скажет, что мы молодцы. Отработали и эмоции, и ярость на сто процентов.

А между нами останется правда – это не актерское мастерство и не притворство. Всё по-настоящему. Удар за ударом, не постановка, каждый раз заново. Маленькие смерти и возрождения, ошибки и синяки, боль и гнев.

Учиха запрокидывает голову и выдыхает огонь, а я зажимаю в ладони хрупкий теплый стебелёк. Музыка сменяется с агрессивной на затянуто-предвкушающую. И Саске как по команде соскальзывает с подиума, играючи прокрутив в руке свою катану. Черные бездны с ненавистью пеленгуют мое лицо – если бы могли метать молнии, я был бы уже мертв.

Помню, как он неловко цеплялся за веревки на первых репетициях. Сакура бегала кругами, наводя панику и пытаясь объяснить, что и как нужно делать, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Потом к панике подключился Шикамару и Ино, а тренировка ожидаемо превратилась в балаган.

Но ведь научился. И теперь летает так, будто всю жизнь только этим и занимался – изящный, гордый, и черт его подери, тихий, как туман. Белый плащ летит следом, развивается легким полотном за спиной. Завораживающее зрелище.

Пока Саске возвращается к своей платформе, я выполняю левитацию маленьких горящих шаров одной рукой. Взлетев над моей ладонью и несколько раз перевернувшись в воздухе, яркие огоньки исчезают так же быстро, как появились. Не самый сложный трюк, зато один из самых опасных. Стоит только на секунду потерять бдительность и вспыхнет рукав, а за ним и всё остальное.