Борис Мир - Данэя (СИ)

Вездеходы у входа в пещеру, в ущелье. Один перевернут, то ли воздушной волной, то ли вырвавшейся из пещеры водой. Возле него груда намытого песка, которого здесь не было.

Дан залез в вездеход, и он сразу сорвался с места. Добравшись до катера и, наконец-то, поднявшись ввысь, долго и упорно обшаривал локатором горы, реку, место её впадения в море.

Ничего! Он возвращался и снова дотошно всё обшаривал. Просто не мог поверить, что погиб Лал – никак не мог! Но лихорадочные поиски не дали ничего.

Плохо! Ох, как плохо! Значит, самое невероятное произошло. Что он скажет Эе? Что? Он отвечал на её вызовы только мгновенными сигналами, молчал – но сколько это может продолжаться?

Наконец Дан с отчаянием понял, что всё: уже больше ничего нельзя сделать. Сориентировавшись на крейсер по радиоволне, включил автопилот. Сил больше почти не оставалось.

Никак, ну никак не верилось, что Лал погиб! Что Лала больше нет! Лала, брата! Мудрого, доброго, неповторимого. Не пожелал воспользоваться последней возможностью, чтобы не увлечь за собой его, Дана! “Да-ан! Не забудь... А-а-а!!!” Он закрыл глаза: совсем уже не было сил, руки как будто налиты свинцом.

Он не мог потом вспомнить ничего: ни как катер набирал высоту, ни как летел, ни как подруливал к крейсеру. Ощутимо помнил только толчок при стыковке, от которого он словно очнулся.

Перебрался в шлюзовую камеру. Форсировал продувку, потому что – в иллюминаторе прижатое бледное лицо Эи, в наушниках вопрос:

– Дан! Почему ты – один?

Он открыл герметичную дверь камеры. Пес чуть не сбил его с ног, ворвался внутрь, судорожно обнюхал камеру, его – и жутко, тоскливо завыл.

Дан снял шлем.

– Где Лал? Почему он остался там? – Эя испуганно смотрела на него. – Дан!

– Нет Лала. Больше нет. Погиб! – с трудом выдавил из себя, прохрипел он.

– О-о! Лал!!! Нянечка, нянечка-а!

Дан вдруг почувствовал, что совершенно не может двигаться. Начал валиться, и упал бы, если бы Эя не подхватила. Помогла выбраться из шлюзовой, усадила. Сняла с него скафандр, впрыснула лекарства, и всё молчала, пока он не начал приходить в себя. Тогда села рядом.

– Метеорит. Мы были в горах. Он упал, близко. Обломки скал обрушились в озеро выше нас. Вода перехлестнула через край и пошла на нас. Она смыла его. В пропасть.

– Почему ты не шел на связь, когда я звала?

– Я искал. Долго, много раз. Я не верил. Я не мог сказать, что нет его.

Заплетающимся от последействия допинга языком он рассказал, как они высадились, нашли одну, потом вторую пещеру, про ночевку в горах, про страх за нее, когда увидели идущий на нее болид, и радость, когда он прошел мимо.

– В полутора километрах. Перед этим я долго ждала связи с вами и нечаянно задремала: меня разбудили сигнал и Пес. Еле успела усесться, маневр прошел с большой перегрузкой: он летел с огромной скоростью. – Страх с того момента у нее так и не прошел.

Рассказ о самой катастрофе, о спуске и поисках снова отнял у него все силы. Кое-как с помощью робота ей удалось поместить его на ложе кибер-диагноста. С ним, к счастью, страшного ничего не произошло: только действие сильного перенапряжения и большой дозы допинга. Она включила элетросон, ввела иглу в вену, чтобы подпитать его глюкозой. Он должен спать ровно двадцать часов.

Оставив его одного, Эя пошла в каюту Лала, где заперла Пса, чтобы не слышать его дикий вой.

– Нет нашего Лала, Песик!

Пес снова завыл, повернув к ней голову. Эя протянула к нему руку – было страшно, хотелось прикоснуться к чему-то живому, но он оскалился, злобно зарычал. Она оставила его в покое.

Вот так! Кончилось! Удивительно благополучный, даже без каких-либо мелких происшествий, полет сюда. Когда всё ещё впереди, окутанное ожиданием, мечтами и романтикой. Теперь это позади.

Страшное начало! Нет Лала! И не будет. Ни его самого, ни его улыбки, ни удивительных рассказов. Трудно им будет без него. Кто ждал, что это случится сразу? Как расплата за первые шаги по этой планете, которую она сейчас ненавидит.

Нет Лала! Нет его! И пусто всё, и никому не нужно. А Пес так воет.

– Прекрати, слышишь? Сейчас же прекрати выть!

Она выскочила из каюты, захлопнула дверь. Упала в кресло, давясь рыданием.

22

Положенные двадцать часов беспробудно спал Дан. С тяжелой от слез и мыслей головой, Эя периодически заходила проведать его.

Почти все время его сна она провела в рулевой рубке возле приборов. Локатор молчал. Пронеслись еще два метеорита, но небольшие, и далеко от крейсера. Там же в рубке она на короткое время забылась тяжелой дремой.

Наконец, она выключила электросон. Дан проснулся. Чувствовал он себя благодаря долгому сну достаточно удовлетворительно: сразу же занялся изучением показаний локатора.

– Пока нормально. Будем сажать крейсер.

“Зачем?”, чуть было не закричала Эя.

– Место посадки у второй пещеры. Она достаточно глубока и вряд ли пострадала. Там приступим к монтажу оксигенизатора. Надо будет только найти отверстие трубы.

– Ну, а если ее нет, второй пещеры? Будешь монтировать в первой?

– Нет. Буду искать другую. Лал не хотел ее трогать.

– И поплатился за это жизнью.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты вправду – хочешь произвести сейчас высадку? Туда? Сейчас – когда только что погиб Лал? И у тебя есть желание это делать?

– Да. Я должен это сделать. Мы должны.

– Лал...

– Ничто не дается даром.

– Но...

– Молчи! Молчи и слушай. Нам доверили это, послав сюда. Первыми. Мы обязаны сделать порученное нам. Даже если живым останется лишь один из нас. Я тоже мог погибнуть там – и тогда все должна была бы сделать ты одна. Это может случиться и потом: гарантии ни в чьем бессмертии у нас нет. Мы здесь одни, никто не может заменить тебя. Поэтому раскисать – я тебе не позволю!

– Ты... ты не так понял меня!

– Да? Ладно.

– Дан! – ей, действительно, было стыдно своей слабости.

“Еще необстрелянная”, вспомнил он старинное выражение; было жалко ее в эту минуту – хотелось приласкать, успокоить. “Нет: пусть справится с собой сейчас сама – нельзя иначе”.

Они уселись у пульта в кресла, пристегнулись. Заработали тормозные и рулевые двигатели. Крейсер начал пологий спуск.

... Несколько витков для ориентации по сигналам двух радиомаяков у входов обеих пещер, и автопилот сажает крейсер точно, в двух километрах от Второй пещеры.

Пора выходить. Скафандры-панцири на них, в которых всегда производилась посадка – нерушимое правило с самых первых дней космонавтики. Особенно сейчас.

Шлюзование. Спуск. И взявшись за руки, они идут по планете.

Легкие облака, и ярко сияет светило. Залитое светом, все кажется приветливым, готовым дружелюбно принять пришельцев.

Впечатление портит только перевернутый вездеход. Теперь уже с Эей Дан спускается в колодец. В пещере следы внезапно хлынувшего сильного потока: груды песка, камней, глины. Порой трудно пройти: коридор доверху забит наносами – приходится с помощью робота расчищать проход. Продвигаются очень медленно. Дан локатором прощупывает своды: хоть он и опасался, они целы, трещин нет – гора устояла перед ударом метеорита.