От звезды до звезды (СИ)

Яуты переглянулись, но когда Йонге отплыл еще чуть дальше, не пошевелился ни один.

Пока первый пилот выполнял программу вольного стиля, яуты не затыкались. Пощелкиванье, шипение и скрежет неслись над водой, то увязая в очередном молочном завихрении пара, то раздаваясь ясно и четко, словно прямо над ухом.

Йонге завершил очередной круг и медленно направился к камням. Вообще-то, пловец из него был так себе, не для соревнований. Но местная вода содержала в себе столько дополнительных примесей, что периодически его будто подталкивало к поверхности.

И все-таки он слегка устал. Поддерживающая эндокомпенсаторная программа снова намекала, что неплохо было бы вздремнуть. Йонге уже предвидел, что пребывание на яутской планете – он так и не запомнил ее названия – будет выглядеть как череда коротких снов и не слишком приятных бодрствований.

Набрав полную грудь воздуха, он задрал респиратор и быстро умылся. Отфыркиваясь, натянул маску обратно и почувствовал, что спать хочется уже не настолько сильно.

Добравшись до толстяка, Йонге прикинул, стоит ли карабкаться наверх – и решил, что можно воспользоваться щедрым приглашением пузатого. В воображаемом личном архиве этого яута Йонге записал под кличкой Толстый.

Дылда сидел в водяном кресле и накручивал дредлоки на пальцы, Толстый шумно дышал, периодически скрежеща когтями по камням, а Йонге парил в воде, опираясь затылком на мокрую шкуру яута. Потом, лет так через пятнадцать, он мог бы травить байки о яутах, сидя в каком-нибудь заведении для богатеньких. Начинались бы эти байки с загадочного «Вот что я вам скажу об этих поганцах, парни…»

Йонге вздрогнул, увидев быстрое движение сквозь полуприкрытые веки. Распахнул глаза – прямо перед лицом качнулась рамка переводчика. Йонге проследил взглядом по руке, державшей рамку, и обнаружил, что Дылда перевесился через край и скалится сверху.

«У тебя странное лицо».

– У тебя тоже, – лениво отбился Йонге.

«Ты такой же мягкий, как твой друг-в-теле».

– Напарник. Он мой напарник. Конечно, мы одинаковые, мы же люди.

«Дашь потрогать?»

– Нет.

Дылда зарокотал, словно генератор, однако переводчик выдал всего два слова:

«Очень жаль».

– Дипломатический статус, приятель, – довольно напомнил пилот.

«Что? Нет, не статус защиты. Право первой ветви».

– Хм-м?

«Право первого не может быть нарушено, – с сожалением сказал Дылда. – Наше только второе».

– И как это расшифровывать?

«Трогай, но не имей», – заклекотал Толстый, раскачивая пилота на пузе.

Йонге подумал, что Цвейха не особо остановили какие-то там статусы. Хотя, если активистом выступал Рудольф, то о соблюдении юридических, этических и еще каких-нибудь правил можно было не волноваться.

Пилот лениво протянул руку.

– Во. Исключительно в виде жеста доброй воли.

Дылда завозился, перевесился окончательно и осторожно сжал человеческую ладонь в своей. Толстый заворчал и тоже вытянул ручищу. Йонге пожал и его ладонь. Перекрещенные руки неудобно вытянулись, и он почти сразу попытался высвободиться.

Дылда резко дернул. Йонге наполовину вылетел из воды. Звучно хлопнувшись на брюхо Толстого, Йонге рывком освободился, вторым движением выхватил у Дылды переводчик, тут же поскользнулся и съехал обратно, тормознув лишь о вытянутые под водой яутские ноги.

Все произошло так быстро, что яуты остались на своих местах, застыв в нелепых позах. Затем Дылда с ворчанием откинулся на место, а Толстый слегка пошевелился и затих. Йонге аккуратно положил переводчик себе на макушку, затем передумал и не глядя запихал назад, на пузо Толстого. По пальцам скользнули когти, и яут с фырканьем забрал устройство.

– Мои жесты доброй воли кончились, не успев начаться, – грозно сказал первый пилот. – Еще один такой финт, и я предъявлю дипломатическую ноту.

Совершенно недипломатическое «мудаки» он придержал при себе.

Яут немедленно завозился. Йонге поджал ноги, упираясь в каменно-твердые ляжки. Яуты обменялись ворчанием, а потом пилоту снова предъявили переводчик.

«Не нужно расторжение. Мы просто в интересе о сиянии на умансоо. Это редкое»

– Может, у самого сияющего спросите, а? Мне-то почем знать, что это за редкие извращения.

Яутжа одновременно заклекотали. Переводчик с идиотской серьезностью выдал пояснение «веселый смех», и когтистая длань поднялась вместе с прибором, исчезнув из поля зрения.

Подождав иных сюрпризов, Йонге расслабился и неумолимо начал впадать в приятную дремоту. Дополнительно на мозги влиял синхрон: от Рудольфа устойчиво шло приглушенное удовольствие.

Йонге только на секунду прикрыл глаза – и вот уже его окружили умелые красотки из «Альковов П’ха» и принялись стаскивать с него одежду, скользя маленькими ручками по коже.

Йонге смутно удивился – откуда на нем деловой костюм и старинный браслет-хронометр – однако красотки быстро разрешили его проблему, стянув все до последней нитки. Сразу две зеленоглазых прелестницы устроились у него между ног и начали умело работать ловкими язычками. Острые и подвижные, они ласкали его яйца, член, забирались под мошонку и даже пробовали проникнуть в задницу…

О-о, боже!

Йонге с хрипом втянул воздух, открывая глаза.

Он уже отвык пугаться яутских физиономий, даже если физиономия маячит в опасной близости от священных мужских достоинств. Но сразу две, да еще и разные по цвету заставили его вздрогнуть – и тут же замереть, чтобы не попасться на клык.

Не особо вдаваясь в подробности яутской анатомии, он все же хорошо запомнил, что у Сайнжи не было третьего ряда клыков: внешние четыре у него имелись, второй ряд по краям челюстей тоже присутствовал, но двух небольших и страшно острых чуть дальше на нижней челюсти – такого точно не было. С ним Йонге не рисковал получить летальное обрезание.

У Толстого и у Дылды эти жуткие ножички едва-едва не касались привставшего и даже успевшего слегка опуститься от страха члена. Йонге машинально схватился за камень под головой, опасаясь соскользнуть и конкретно нашинковаться. Он вообще не почувствовал, когда Толстый выскользнул из-под него. Чертова тяжелая горячая планета.

Яуты диким образом пародировали порно-сюжет про близняшек, и если бы не эти чертовы клыки, Йонге порадовался бы. Но в довесок к клыкам шли черные раздвоенные языки, от вида которых совсем уже ничего не хотелось. Йонге зажмурился.

Так было гораздо лучше. Яуты держали его за ноги, раздвинув бедра, жесткие пальцы тискали мягкую человеческую плоть, и когти то и дело проходились по заднице в опасной близости от самых нежных частей. Один такой острый крючковатый коготь то и дело щекотал под яйцами. Йонге прикусил губу, наслаждаясь влажными движениями языков и одновременно поджимаясь от прикосновений.