От звезды до звезды (СИ)

Ворот они достигли одновременно с приближением платформы. На месте стыковки возникла небольшая заминка – зрители отступили, расчищая место для кортежа, и проход сомкнулся прямо перед Дылдой. Но он треснул по плечу одного яута, другого и расчистил себе путь. Йонге не успел оглядеться, как им помогли вспрыгнуть на платформу.

Последним заскочил Цвейха – оказалось, что он шел прямо за Толстым, высоко подняв руку и сжав в ладони проектор. Йонге только сейчас понял, что это были не прицельные лучи, а что-то вроде сигнальных огней.

– Так ты крутой? – Рудольф не дождался ответа и отнял у Йонге переводчик. Под светом местного солнца наплечный голографический экран рябил, поэтому яуты вряд ли видели, что там пишется. – Цвейха, ты крутой? Почему тебе уступают?

«Я аттури».

– Что это? Великий воин?

«Великий ум, – Цвейха развел челюсти и заклекотал. – Ученый».

Йонге потянулся и вытащил из пальцев напарника переводчик.

– Отдай ценное оборудование.

Со статусом ученых он предпочел бы разобраться позднее. Явно не в тот момент, когда груз въезжал на главную площадь столицы.

Рудольф тряхнул головой, и через синхронизацию Йонге сразу почувствовал, как исчезают волны легкомыслия. За несколько секунд напарник превратился из беспечного туриста в привычно собранного внимательного товарища Вебера, с которым не страшно соваться даже в столицу клыкастых охотников за черепами.

***

Едва платформа перевалила условную границу площади, идущие следом по проспекту яуты замолчали, а потом и остановились. От неожиданной тишины Йонге поймал себя на нервном оглядывании. Он понимал, что на площадь не могут попасть все желающие, но все равно живо представил, как после напряженного молчания яуты с ревом начинают ломиться всей многотысячной толпой. Но проспект все отдалялся, а сопровождающие не спешили.

Вместо этого по периметру площади воздух сначала задрожал, а затем уже начал потрескивать и извиваться от многократных сбросов силового поля.

Яуты появлялись из пустоты и стекались в большой круг. Платформа замедлила ход и остановилась. От скопившейся торжественности Йонге почувствовал невыносимое желание чихнуть. Пришлось зажмуриться и сжать пальцами переносицу, медленно выдыхая. Щекотка в носу прошла, и тут же над площадью раскатился тяжелый металлический звон.

Впереди, где полукруглый край площади встраивался в огромное здание, начали двигаться стены самого строения. Йонге только-только успел подумать о резиденции, выполненной в архаичном стиле, как был вынужден отказаться от первого впечатления.

Стены раздвигались и разворачивались, обнажая чистый металл и пронзительное оранжевое сияние. Сканер автоматически менял поляризацию, и вскоре для Йонге стало совсем темно. Светился только сложный кроваво-красный узор.

Рисунок непрерывно двигался, пока не сложился окончательно. Йонге честно пытался найти в нем закономерность или хотя бы вообразить, что может символизировать это извивающееся безобразие, но мозг пасовал, и перед глазами все начинало плыть. Затем части изображения сдвинулись еще раз, сложились и распахнулись.

Йонге не сразу сообразил, что это открылись здоровенные ворота. Почти как грузовой пандус сверхтоннажника класса «Левиафан».

– Надо было брать мундир, – почти трагически прошептал Рудольф.

Свечение начало меркнуть, и поляризация сканера снижалась до тех пор, пока Йонге не начал различать все остальное.

На мгновение он задумался – а много ли в мире людей, видевших Императрицу яутов?

И, возможно, действительно надо было заказать у «Фелиции» мундиры.

Яуты сами по себе отличались крупными размерами, но Императрица на две головы превосходила самых высоких из них. А ее копье возвышалось над гривой владелицы еще на пару метров. Даже огромные декорации не скрадывали ее силы и мощи.

«Это же богиня охоты», – почти обалдело передал Рудольф.

Йонге увидел, как яуты склоняют головы, словно волна идет по толпе, и тоже поспешил пригнуться. Рудольф из-за лайнера промедлил, за что получил тычок от Дылды.

Разглядывая собственные ботинки, Йонге вынужденно пропустил вступительную речь Императрицы, но, судя по восторженному реву яутов, она умела обращаться с толпой.

Обмен выкриками и восторгами продолжался несколько минут, а затем в дискуссию пригласили Сайнжу. Йонге подивился мощным легким яута – такого рыка от Сайнжи он не слышал ни разу за все время их общения. Видимо, охотник приберегал голосовые связки до действительно важного момента.

Краем глаза заметив движение, Йонге поспешил присоединиться к всеобщему порыву: яуты поднимались, расправляли плечи и задирали головы. Для людей это было настоящим облегчением – при повышенной гравитации стоять скрючившись было крайне неудобно с переходом в мучительно.

Теперь Йонге беспрепятственно смотрел по сторонам и даже пользовался переводчиком, хотя тот опять колобродил, не справляясь с высоким диалектом. По отдельным высокопарным словам Йонге сделал вывод, что сейчас все прославляют Сайнжу, доставившего великое сокровище на Родину, и, между прочим, никак не упоминают тех, кто на самом деле нашел и яйцо, и самого охотника.

«Неблагодарные сволочи», – эхом дополнил его размышления Рудольф сквозь легкое шипение канала связи.

«Плюс десять процентов к награде», – согласился Йонге.

Рев толпы нарастал и уже начинал ощутимо давить на перепонки. К тому же яуты совершенно точно выделяли некий феромон, от которого Йонге чувствовал себя в толпе агрессивных хищников, возбужденных перспективой скорой охоты. Частично его самого это будоражило.

Не говоря уже об альясе – тот по-настоящему бесновался за невидимой преградой. Йонге даже видел мелкие искры, вспыхивающие на вкрученных в помост генераторах, когда альяс со всей дури лупил хвостом по силовому полю. Вторая пасть то и дело выскакивала, разбрызгивая слизь, вся фигура зверюги выражала крайнюю степень ярости.

Механик чуть шагнул назад и слегка опустил ствол лайнера.

– Надеюсь, это не религиозное помешательство!

Ему пришлось говорить очень громко. Йонге не успел придумать разумное объяснение происходящему, чтобы успокоить их обоих.

Великая Мать вскинула копье и заревела так, что Йонге показалось, будто на него падает как минимум глайдер из «Врат миров». Копье, легко удерживаемое уверенной рукой, развернулось, и из торца выскочило второе длинное острие. Яуты тоже вскинули руки, превратив площадь в частокол сдвоенных и зазубренных лезвий.

Переводчик заистерил пикселями, окончательно подыхая, но все же справился и выдал единственное слово огромными буквами, видимо, желая подчеркнуть его значимость.