Мария Варанд - #Я – мама, и я хочу на ручки! Ответы на вопросы, которые сводят родителей с ума

Кажется, во мне таких историй миллиард. Я безнадежна?

Неизбежно наш детский, да и взрослый опыт будет влиять на то, как мы воспринимаем своего ребенка. Наши убеждения, наши ожидания и желания, наши чувства – все то, что мы зачастую даже не осознаем, – все это влияет на наше родительское восприятие. И наше родительское восприятие всегда будет искажено в той или иной мере. Потому что никуда мы не денемся от своих чувств, от своего опыта, от своих ожиданий. Мы можем быть только теми, кто мы есть.

Что же тогда делать, чтобы чуть меньше «мучить» своих детей?

Что мы можем сделать для начала, если хотим чуть лучше понимать своих детей, это, как ни парадоксально, – попробовать чуть лучше понять себя, свои чувства. Присвоить это себе: «Это мои чувства, это меня беспокоит». А про ребенка-то это еще узнать надо, что у него.

Вернемся к твоей истории с родительским собранием и «дурацкими» предложениями родителей. Тебе они не нравятся. А ребенок, если у него поинтересоваться, может озвучить совсем другое мнение. Например: «Хочу с классом в цирк!», «Не хочу с классом в поход», «Мне нравится дружить с этим мальчиком». И что бы мы, родители, по этому поводу ни думали, они имеют право на свои интересы, на своих друзей, на то, чтобы куда-то ходить или не ходить, что-то делать или не делать. Поэтому тебе может на собрании казаться ужасной идея, что родители сдают деньги на то, чтобы дети сходили в какое-то «неправильное» место, но это право ребенка ходить или не ходить туда и делать выводы о том, насколько для него это место «правильное».

Тебе может казаться, что ребенок, с которым дружит твой сын в школе, например, манипулирует им. А родители этого ребенка – вообще не из твоего круга, смотрят телевизор, книжек не читают, и какие там еще грехи есть у «людей не из нашего круга»? И тем не менее друзья – это личное дело твоего сына. Это его опыт отношений, и он из него будет делать свои выводы.

Получается, что мой ребенок – это для меня очередной способ рассказать миру, какая я прекрасная. Ужасно стыдно.

Вряд ли, стыдя и ругая себя, ты кому-то делаешь лучше. Мы ж с тобой говорим и пишем не для того, чтобы кому-то из родителей стало стыдно, или он почувствовал себя виноватым, или понял, как он далек от совершенства. Вовсе нет. Хотя у кого-то и такие чувства могут возникнуть, невозможно отвечать за чужие чувства.

Я очень верю в то, что у всего, что мы делаем, есть внутренний смысл. И интересно его открыть. Если ты понимаешь, например, что через ребенка тебе важно рассказать миру, как ты прекрасна, то следующим шагом может быть понимание того, кому и что именно ты хочешь рассказать, показать или доказать. Или понимание того, что мало саму себя предъявляешь миру, потому что боишься. Или еще что-то. И когда ты открываешь, что тебе важно, то дальше уже может появиться какой-то новый способ обойтись со своими потребностями, не привлекая ребенка.

Интересно у нас с тобой получается. Разговор про родительское собрание постоянно уходит в разные стороны: то про твой травматический опыт, то про то, как сложно думать про интересы ребенка и не подменять их своими, то про предъявление себя в мир через ребенка и про стыд.

И мне кажется, неспроста эти ответвления возникают: когда наш ребенок попадает в какие-то социальные институты (детский сад, школа) или даже на этапе выбора и фантазий на эту тему, когда нам приходится «про ребенка» взаимодействовать с кучей разных людей, то мы неизбежно попадаем и в переживания, связанные со своим опытом, и в слияние своих интересов и ребенка, и в страх и стыд при «предъявлении» ребенка, а значит и себя, миру.

И это такой серьезный вызов – справиться со всем этим, почувствовать себя, увидеть ребенка, принять, что люди могут быть отличными от нас. С другими ценностями, интересами, интеллектом, юмором. И если родителей на собрании мы еще готовы оставить в покое с их ценностями, то у ребенка-то «должны быть наши!».

Только ему надо расти и отделяться от нас. А отделение психологическое подразумевает нахождение своих собственных ценностей, своих смыслов. И поэтому одна из сложнейших, болезнейших родительских задач – как бы ни дороги были нам свои ценности, отпускать ребенка искать свои.

Для того чтобы отпускать, отделять ребенка, нужна вера в его право на свою жизнь. А она очень связана с тем, что мы вообще верим и уважаем право других людей на свою жизнь, уважаем их право быть отличными от нас. Но мы не можем уважать права других людей быть «другими», пока мы не признаем за собой права быть самими собой.

И тут есть разница между двумя позициями. С одной стороны, есть такая доказательная, подростковая позиция, когда подросток «выплевывает» родительские ценности, установки, чтобы убедить всех, что он имеет право быть таким, какой он есть, когда противопоставляет свои ценности родительским – и таким образом отделяется от них. И подростковая позиция – еще зависимая позиция, зависимая от «родителей», кого бы мы на их место ни ставили: учителей, родителей с «родительского собрания», соседей, начальство.

И с другой стороны, есть взрослая позиция, когда не надо доказывать кому-то, что я имею право жить своей жизнью, так как мне подходит. И тогда иная позиция мне не мешает. Ситуативно – да, у нас могут быть конфликтующие ценности, интересы. И ситуативно мы как-то разрешаем конфликты. Но в целом то, что кто-то живет иначе, не вызывает бурных чувств.

Мне так кажется, не каждый взрослый пережил подростковую стадию, поэтому другие (по интеллекту, юмору, интересам, политическим взглядам и т. п.) многих раздражают, вызывают желание стать в позицию «мы лучше». Мы знаем же за собой всякие снобистские замашки, правда?

Еще бы. Эрик, кажется, все то, что ты говоришь, хорошо понимает, и когда я морщусь от его несмешных шуток и разговоров о какашках, он объясняет: «Мам, это детские шутки, а у детей своя жизнь». К сожалению, он не всегда может донести до меня информацию о своих интересах, и я его прямо задавливаю.

Отличный пример про Эрика! Не знаю, осознаешь ты или нет, какие здоровые у Эрика с тобой отношения. И это твоя заслуга. Ты не обязана считать его шутки смешными, а его интересы не обязаны быть интересными для тебя. Ты остаешься собой живой и неидеальной (к счастью!): злящейся, тревожащейся, «задавливающей» временами. При этом твой ребенок может показать тебе, что у него все по-другому. Ему не страшно, что ты его за это отвергнешь, унизишь и т. п. А ты – самый важный для него человек пока еще. И с самым важным человеком он может оставаться собой, не боится отстаивать свое право быть собой. Дорогого стоит.

Я согласна с тобой, что не все интересы и потребности ребенок может донести до нас. Помимо интересов, озвученных прямо, есть вещи, которые ребенок не может сформулировать в 6 – 7 лет, ему недостаточно для этого рефлексии, но это те психологические интересы, потребности, о которых хорошо бы задумываться и заботиться нам, родителям. В том числе при выборе школы. Ну, это просто. И сложно. Это потребность в уважении и хорошем к себе отношении, потребность в признании его успехов, потребность во внимании, право на то, чтобы заниматься тем, что интересно. Хорошо бы это держать в голове при выборе школы и во время учебы ребенка, а не только хорошие знания и высокие результаты ЕГЭ.