Терри Лис - Тень Реальности. Заблудшие души

– Минимализм, – пожал плечами Сергей, отключая телефон. Больше посланий Виктор не присылал.

На часах сровнялось девять. Скорее всего, проспавшийся и покуражившийся над безответной кухней Шерхан уже ускакал на работу. Глядя на последнее сообщение – непризнанную жемчужину эпистолярного жанра – можно было поверить в серьезность его притязаний. Агата, распустив локоны по плечам, остановилась в дверях и прислонилась к косяку. Лиловая атласная сорочка на тонких бретелях слегка липла к еще влажному телу. Пахло чарующе. Выглядело тоже.

– Новый любимый цвет?

– Похоже на то… – кивнула Ламаж, щелкнув выключателем. Из электричества осталась только цветная подсветка вокруг кровати.

– Ты же знаешь, что фиолетовый – цвет психической неуравновешенности? – Сергей безошибочно поймал в полумраке изящно обнаженную коллегу. Агата нежно положила руки ему на плечи, коснувшись губами макушки:

– Разумеется, mon cheri 38 38 Милый. Фр. … Разве мне не идет легкая истероидность?

– Только если легкая…

Грациозно усевшись на Воронцова, Агата томно повела бедрами. Похоже, от ответа она решила воздержаться. По крайней мере, пока. Блестящие локоны пахли духами. Тяжело, по вечернему. Сергей помнил, как они выбирали этот парфюм. Сладкий, дурманящий аромат. Теперь он прочно ассоциировался с такими вот свиданиями.

Воронцов осторожно отвел блестящие локоны, прижался губами к бархатной коже за ухом, проследив изгиб шеи. Агата, перебирая блондинистые волосы, задышала глубже, все выразительнее изгибаясь. Наверное, эти отношения можно было назвать комфортными… или удобными. Во всяком случае, не обременительными. Агата, вопреки заявленному, не имела привычки выносить мозг ни себе, ни окружающим, а стервозность использовала в качестве изысканного аксессуара по случаю. К тому же, она была красива и достаточно умна, чтобы красоту эту ненавязчиво подчеркивать, успешно эксплуатировать и аккуратно поддерживать.

Стеклопакеты приглушали звук, что совсем не лишнее, когда живешь в районе, популярном у буйной нечистиковой молодежи. И если напрячь воображение, даже гул машин начинает напоминать отдаленный шум прибоя. А редкие вопли, в таком случае, призваны имитировать крики морских птиц. Хотя прямо сейчас Серегу это не особо занимало.

Вытянувшись на прохладной, скользкой простыне, он уже почти задремал, когда Агата, прихлебывая просекко, с нажимом провела острым фиолетовым коготком по его шее и плечу, тихо прошелестела:

– Воронцов, у тебя несколько засосов и укус…

– М-м-м? – удивился Сергей, даже не приподнявшись.

– И это сделала не я, – продолжала Ламаж, щуря почерневшие в цветном полумраке глаза. – Тот дистимный любитель империла имел на тебя какие-то виды?

– Вроде того, – скептически покривился блондин, рассеянно погладив обнаженное бедро, перекинутое поперек его живота.

– Я ревную, – надула губы Агата. – Ты с кем-то трахался?

– Перестань, что за глупость? – поморщился Воронцов, притягивая обратно недовольно закатившую глаза коллегу.

– Что-то много ты кривишься, – качая головой, Агата отставила опустевший бокал на прикроватный столик, для чего ей пришлось потеснить испещренный цветными закладками томик в мягкой обложке. Девушка многозначительно подперла щеку кулачком и капризно изогнула яркие губы. – Сергей?..

– Я ни с кем не спал, – откликнулся тот, даже не слукавив.

Во всяком случае, не буквально. Вспоминать, а тем более анализировать утреннее происшествие и вечер накануне пока совершенно не хотелось. Впрочем, навязчивые образы закрадывались исподволь и раздражали своей неотступной однозначностью. Даже теперь, в этой постели.

Воронцов мог бы заслониться от происков здравого смысла насквозь фальшивой сентенцией в стиле «взаимная стимуляция без эмоциональной нагрузки», но звучало это жалко, а главное – потрясающе глупо. И зачем ему вдруг приспичило лезть целоваться к борцу этим проклятым утром? Особенно, «без эмоциональной нагрузки». Что он хотел доказать? А главное – кому? Скорее всего, Шириханов, вдоволь поглумившись да позубоскалив на тему «гомоватого» соседа, просто ушел бы к себе. После дежурства-то… Сергей усиленно зажмурился, отгоняя сторонние впечатления.

– Ну, мы же достаточно зрелые люди, чтобы обсудить это, правда? – знакомые, выверенные интонации отчего-то неприятно резанули слух.

Но Воронцов лишь неопределенно потянул плечами:

– Разумеется. А это не похоже на аллергию? – поинтересовался он как бы мимоходом, продолжая сосредоточенно поглаживать бархатную кожу слегка сместившегося бедра.

Ламаж почти замурлыкала, прижимаясь теснее.

– Посмотрим… Может быть… если рецидивов не будет, – голос, томный и зыбкий, вернулся. Агата ласково уткнулась лицом в Серегину шею, погладила по волосам и щеке. – Знаешь, мы с тобой – очень красивая пара. Самая красивая в нашем НИИ…

– Сама так придумала? – усмехнулся Воронцов, продолжая исследовать мягкие изгибы. – Или это было какое-то коллегиальное решение?

– Пошли к зеркалу, mon cheri, – и ты со мной согласишься…

Серега проснулся ближе к утру, разбитым и опять каким-то рассеянным. Пить он не пил, но поспать стоило бы подольше. Из-под бордовых узорчатых занавесок в комнату проникал тусклый отблеск неоновой подсветки. Агату, трогательно прикорнувшую на плече, Воронцов будить не стал, аккуратно выбравшись из цепких объятий.

Они и впрямь были удачной парой. Два успешных молодых специалиста, на регулярной основе проходящих по программе НИИ штатную морализацию. В «терпимой и гостеприимной» – уже неплохо, а Воронцов слишком много времени проводил на работе, чтобы организовывать личную жизнь как-то еще.

Ламаж выразительно поулыбалась, постреляла глазками, пару раз подсела к нему в кафетерии и снисходительно разрешила пригласить себя выпить после работы. Сергей пригласил. И результат его вполне устроил. Таге потом с месяц потешался на тему, кто кого, в конечном счете, снял. Воронцову подобная терминология претила.

Запоздало припомнив незаконченные сводки, с легкой руки Куратора оставленные на «ночную смену» и, разумеется, еще не готовые, Серега решил все же смотаться домой, переодеться. А заодно и побриться, наконец. Однако в машине его поджидало очередное напоминание о коварстве мироздания: два громоздких пакета продуктов и три кастрюли, матрешкой сложенные одна в другую.

Мысленно прокляв внезапную рассеянную беспечность, Воронцов добрался до Малой Межконфессиональной за каких-то полчаса. Сократив через надпространственный тоннель Короткой Версты – лучшего и, разумеется, платного, способа быстрого перемещения в черте города, сооруженного КСС по заказу Совета. Как именно и через какие смежные миры проходил этот путь, впечатлительную общественность не просвещали, да Сергей и не стремился узнать, обыкновенно используя более привычные трансуровневки. Баек вокруг «версты» ходило множество и все, как на подбор, самого скверного толка.