Терри Лис - Тень Реальности. Заблудшие души

– Круто, – оценил Виктор. – Чего так поздно приехали?

– Не поздно, – вздохнул Вайлен, неприязненно дернув широким, обветренным ртом. – Судя по всему, вызов прошел, когда эти… – выразительный взгляд на тонированное авто, – уже тут были.

– А че тогда они тут так долго возятся? – Виктор расстегнул форменный пиджак – сразу стало как-то комфортнее. Сунул руки в карманы брюк, машинально горбясь, будто сгруппировавшийся перед ударом боксер. Закономерная реакция организма на Церковный Суд.

– Чистили, наверно, – пожал плечами Томрад.

– Нет, ну, это уже свинство! – разозлился лохматый и решительно потопал в сторону долговязых Судей, остановившихся в проходе, точно парочка черных пустынных духов.

В руках правый нес характерный кейс, левый тихо беседовал по телефону. Без гарнитуры, просто держал трубку у уха. Оба в совершенно одинаковых, темных костюмах: не то пиджак, не то сюртук с воротником под горло, вычерненные серебряные бляшки эмблем, идеально отутюженные брюки, темные летние плащи. Одним словом, Судьи.

«Матерь Божья, кто ж вас звал-то? В смысле, в этот мир».

– Вечер добрый, – Шерхан встал аккурат между двумя почти идентичными представителями наводящей неизменный ужас организации, загораживая проход. Мрачные Отцы переглянулись. Ответил тот, что с кейсом – иных различий между ними, почитай, и не было:

– Благослови тебя Господь, сын мой.

– Что здесь забыл Синедрион? – игнорируя зачинающийся фарс, невозмутимо поинтересовался борец. – Это дело в юрисдикции Статута.

– Не совсем так, – покачал головой Судья, в неоновых разводах освещения напоминавший сушеное умертвие в парадном облачении для торжественных похорон. – Дело передано нам…

– По какой причине? – перебил Виктор.

В глаза бил пляшущий свет рекламы, но угрюмые физиономии Судей он видел хорошо: сухие, хмурые и постные рожи, самое то для жуткой профессии. Правый, с кейсом, поморщился. Как будто столь человеческое явление, как мигрень или несварение рискнуло бы потревожить полусвятых мужей при исполнении.

– По причине, которую Вы уточните у своего начальства, молодой человек…

– А как же «сын ваш»? – съязвил Виктор.

– Мой сын теперь мертв, – отчеканил Святой Отец.

У борца неприятно засосало под ложечкой. Чутье Шерхана редко подводило, а сейчас он почуял удавку, вкрадчиво обернувшуюся вокруг шеи. Безутешный папаша на месте преступления – скверное предзнаменование.

– И ваше дело теперь объяснить нам, – ледяным тоном продолжил судья, – отчего этот колдун не был поставлен на учет, как потенциально опасный, хотя ведомству известны прецеденты с его участием.

Непререкаемая бесстрастность удавалась «папочке» с особенным блеском. Виктор оценил. Так же, как и ледяную, вселенскую пустоту абсолютно неподвижных глаз.

Теоретически, Судья должен был бы вызывать в этот момент элементарное человеческое сострадание – если бы не предчувствие уготованных подозреваемому пыток. Методы Церковного Суда не составляли особенного секрета, а порой и, в превентивных целях, даже афишировались.

– Более того, он состоял в Группе Подготовки Кадров. И, если не ошибаюсь, разрабатывался и был порекомендован лично вами, господин Шириханов, как «полностью соответствующий».

– Посмотрим, – Виктор скрипнул зубами.

– Посмотрите, – кивнул невозмутимо-равнодушный Судья, вновь натягивая на постную физиономию без малого стальное выражение. – Только учтите, что дело взято на контроль Синедриона. Все свидетельские показания и любые вещественные доказательства должны быть незамедлительно предоставлены нам. И… лучше не суйте в это дело свой непомерно длинный нос… сын мой.

– Бл*дь, – только и буркнул Виктор, когда черные силуэты проследовали далее, многозначительно задев его широкими плечами.

Бар предсказуемо и стремительно опустел. Понятное дело, высокопоставленные Судьи имели свойство распугивать все живое в радиусе полумили от себя и не слишком заботились о свидетельских показаниях. Добывать их или подделывать было занятием экзекуторов рангом пониже.

Бармен грустно протирал бокалы, поглядывая по сторонам. Редкие смельчаки, что не разбежались сразу по прибытии вяленных Отцов, были либо слишком невменяемы, либо очевидно и бесповоротно тупы… Либо и то, и другое разом. Наиболее перспективные – в плане признаков наличия интеллекта – тихо переговаривались по углам.

Заметив Виктора, стоявший у стойки мужик в черной мотоциклетке и с косой черных же волос, проворно отвернулся, забрал полупустой бокал и буквально истаял в воздухе.

Оценив маневр, бармен поднял голову.

– Привет, Шерхан.

– Здорово, Кец.

Плечистый Кецевир больше напоминал маститого крупье, чем бармена. Этот парень терпеть не мог неприятностей и всеми силами старался их избежать. Сегодняшний инцидент сильно его огорчал.

– Подфартило? – беззлобно поддел борец.

– И не говори! – старый Тень, черный от разводов естественной пигментации его вида, фыркнул и отставил бокал вместе с полотенцем. Облокотился на стойку. – Судей нелегкая принесла. Совсем клиентуру разогнали…

– А чего нас не вызвал?

– Я ж и вызвал. Первым делом, как ты и сказал, – Кец ловкими пальцами изобразилв воздухе неопределенный жест. – Так эти уже на пороге были! Веришь – знать не знал. Хозяину, блин, это не понравится…

– Что именно произошло? – Виктор с благодарным кивком принял предложенный овощной сок, оглядывая полупустую, тихую залу: кирпичные стены, нарочитые пятна штукатурки, приятный и неброский дизайн с налетом призрачной сексуальности.

– Да парень этот… Скотт, кажется. Из завсегдатаев. Ты же с ним знаком? – больше утвердительно пробурчал Кец, хмуря густые брови. – Поцапался с какими-то ослами при параде. Они его еще на входе зацепили – он там сидел, – бармен указал на один из столиков в средней, «дневной» части. – Ужинал. Они зашли и, кажется, его дернули… Тот огрызнулся. Пошумел, но, вроде, успокоился. Я парням на контроле мигнул последить. Но все замялось, – Кецевир удрученно развел руками. – Потом Скотт подошел выпивки взять, а они его при мне уже прям тут доставать начали. Я вижу – форменный наезд… Позолоченная молодежь развлекается! Говорю им, не проветриться ли вам, мальчики? Вежливо! А сам на Вольфрама кошусь, – Вольфрам – здоровенный детина неопределенной этнической принадлежности – сидел неподалеку, напряженно вцепившись в кофейную чашку. Оцепенелый взгляд охранника ползал по складкам гардины. – А этот, который колдун, он уже считай, в драку лезет. Пьяный немного.

– Понятно. И?

– И, – бармен кашлянул. – Вышли они. Вот и все «и». Вон туда, на лестницу… – кивнул через левое плечо на коридор к служебному входу. – А потом эти двое. Вошли – я аж посинел. Тебя набрать сорвался. Так их силовики эти, амбалы бронированные, прихлопнули. Оттащили Вольфрама. Побазарили коротко, да на лестницу – шасть! Я и позвонил. И Статут вызвал. А там уж и Скотта в подсобку отволокли.