Терри Лис - Тень Реальности. Заблудшие души

Вызов по Объединению, традиционно, предвещал камерный мордобой и пространные формулировки в рапортах. Ну, и локацию из числа не самых респектабельных – для своих разборок двухфазные чаще всего выбирали пограничные промзоны, заводские кварталы да этнические трущобы «слепых» уровней – мест дислокации отребья, Совету не интересного и от этой беспризорности весьма криминогенного.

На сей раз отличился Васселдум-сквер, окрестности печально известной автономии Иггертандт-Троукраст. «Сквер» представлял собой огрызок муниципального озеленения: пяток алей в чугунной обрешетке да несколько убранных в гранит прудов.

Когда тонированный субик на скорости вывернул с проспекта Героев Конфедерации в примыкавший к скверу проулок, мусорные баки уже полыхали, а патлатые и, как на подбор, двужильные молодцы – косая сажень в плечах, ни тени разума во взоре – с замотанными лицами бодро мутузили друг друга, огрызаясь да изредка круша насаждения.

Вопли «Чистая стая!» и «Рви!» перемежались вполне тривиальной бранью, посылами по матушке и обещаниями эту матушку разыскать в самом приближенном будущем. Цели поиска тоже обозначались вполне определенно.

Судя по диспозиции, к боевым действиям приступили не так давно – из муниципальной собственности пострадали пока лишь пара скамеек, фонтан и несколько кустов. Ну, и вытоптанный, сизо-пепельный по осенней поре газон.

Кто с кем схлестнулся сходу не определить. Оборотни в частичной трансформации, еще и до бровей натянувшие шарфы с банданами, в сумерках выглядели неразличимо: здоровенными, патлатыми, смердящими за километр агрессией машинами убийств. С когтями.

Впрочем, открытые «объединенцы» – члены странного праворадикального и, к вящей радости политтехнологов КС, проанархического движения двухфазных за «чистоту породы» – носили соответствующие нашивки на одежде. В сумерках, понятно, не слишком приметные.

Шириханов, меркло улыбаясь, проверил ствол, покосился на бледное пятно едва тлеющей луны и резво выскочил наружу. Хотя Всеслав, полюбовавшись на творившееся среди осенней красоты безобразие, и предпочел бы запросить дополнительную огневую поддержку в виде группы быстрого реагирования… желательно, на БТР.

Ну, или хотя бы подождать Валика с Томрадом. Можно без бэтээра.

Шерхан ждать не любил. Шерхан любил драться и орать.

И рявкнув коронное: «Статут! Когти втянули, отморозь!» – шмальнул в воздух, скорее привлекая внимание опасных охламонов, чем пытаясь тех напугать.

Своего он, бесспорно, добился.

Всеслав, оббежав поломанный в запале свары бересклет, отчетливо разобрал в рычаще-орущей какофонии потасовки вполне предсказуемое: «Мясо!». И выкинул фиксирующий блок вслед за брошенным Ширихановым заклятьем.

Спецподготовка, конечно, несколько компенсировала видовую принадлежность, но до настоящего колдовства не дотягивала.

«Мясо», ишь ты.

Для мятежной нечисти – упырей да вурдалаков сотоварищи – смертный сапиенс, пусть и при астральных знаках Статута, оставался всего-навсего пикантной закуской, топпингом к основному блюду. Разумеется, когда речь шла не о Шерхане. Этот кадр, слишком отбитый и слишком везучий, чтобы участвовать в кулинарных извращениях, умел вразумить заблуждающихся.

Вот и теперь, оттарабанив заученную мантру про права и обязанности, Виктор не без удовольствия с полпинка вломился в чужую драку: лягнул первого попавшегося молодчика в грудь с разворота, раздробил локтемпереносицу другого, снова выстрелил, теперь уже по ногам.

Лохматые громилы в дутых ветровках и тертых кожанках, вооруженные чем Бог послал, на первый взгляд, лупили таких же патлатых ухарей, разве, без бутылок с зажигательной смесью, зато при битах. Правда, молодчики, не будь дураки – ну, настолько дураками не могли быть даже законченные «активисты», – от заклинаний несколько поугомонились. Пара самых сообразительных даже попробовала удрать по аллеям, вновь ломая злополучные насаждения.

Всеслав швырнул сеть, почти не глядя. А Шириханов успел свернуть еще несколько носов прежде, чем ситуация прояснилась окончательно даже для особо ретивых. Ну, и сам огреб недурно. Так что собирали по окрестным кустам да грузили идиотов уже Томрад со спецами…

На вызовах по Объединению церемоний от борцов никто не требовал. Двухфазные праворадикалы зарекомендовали себя определенным образом и, даже несмотря на условно легальное положение организации в Совете, прекрасно знали, чего ожидать в подобных случаях.

«Щас нам еще дрозда за Синедрион вставят… и можно спать с чистой совестью!»

Виктор искренне радовался, что не придется спускаться к изоляторам, и теперь его настроение вряд ли испортило бы даже лишение оклада на два месяца.

Огромное здание, недавно отремонтированное на деньги нового спонсора, Вавилонской башней высилось над площадью Доверия. Бесконечные глянцевые стеклопакеты создавали иллюзию геометричной чешуи. А сложный рисунок фасада убивал всякую надежду на спасение рассудка.

Прежде Статут напоминал второсортное охранное бюро с соответствующим контингентом забулдыжного типа в качестве штатных сотрудников. Верзилы с беспросветно-темным прошлым и аналогичным будущим, контуженные на всю голову боевики и откровенные бандиты – основная публика, державшая прежде подотчетную Синедриону контору и скомпрометированная стараниями упырьей Короны.

С недавнего времени все изменилось. И Статут, и его сотрудники… и отношения с Судьями.

Виктор фыркнул: в прежний оплот правопорядка он бы вряд ли сунулся, хотя под описание подходил. Бороться с преступной, потерявшей всякий стыд нежитью на благо беззащитного во враждебной среде человечества – одно, а разбираться с конкурентами Синедриона за влияние в Совете – совсем другое. Ни к Вампирской Короне, ни к Колдовскому Содружеству Семи, когда те особо не зарывались, ни к Новому Правительству оборотней никаких негативных чувств он не испытывал. Зато Синедрион и Белое Духовенство сильно бесили Шерхана.

И вот теперь, с переменой «крыши», Статут изменился. Подвижки начались с малого. Старое здание центрального корпуса Управления – крысиная нора под крылышком Синедриона – неожиданно взорвали. Основной пакет акций кто-то перекупил. Прежние верзилы чудесным образом рассосались в пространстве. Центр перестроили. Кадры проверяли и беспощадно чистили. Потом откуда ни возьмись появилась пиар-группа.

Стильные, хорошо одетые и подчеркнуто преуспевающие молодые люди у дорогих авто смотрели с больших баннеров, цифровых плашек и рекламных мониторов, обдавая зрителей высокомерием и пафосом в равном соотношении. СМИ заговорили об «уважении» и «престиже» – прежде оба понятия со Статутом сопоставлялись так же близко, как сельский сортир с филармонией. Из дешевых «падальщиков» лепили былинных витязей-защитников закона и порядка, борцов, представителей Статута.