Коллектив авторов - Мода и искусство

Как руководства для посетителей эти официальные документы были бесполезны: каталог занимал три толстых тома, а отчеты жюри – четыре; так что маловероятно, чтобы какой-либо гость носил их с собой во время прогулки по Хрустальному дворцу. Публиковались также и небольшие неофициальные путеводители; однако большинство из них было не слишком информативно в том, что касалось фактического перечня секций и экспонатов и плана выставки. Исключение составляет «Путеводитель из путеводителей по Лондону 1851 года для приезжих и иностранцев» (The Guide of the Guides for Strangers and Foreigners in London during 1851), содержавший следующее обращение к читателям: «Самая большая претензия к путеводителям заключается в том, что они слишком объемны и сложны. Приезжие и иностранцы зря тратят время, осматривая какое-нибудь непонятное здание или место, до которого им нет никакого дела. Можно надеяться, что эта маленькая книжка не имеет упомянутого дефекта; ее цель – всего лишь проинформировать приезжих и иностранцев о том, что им следует увидеть в Лондоне в этом насыщенном событиями 1851 году. Представьте, что вы находитесь на Риджент-стрит, обозначенной на карте розовым цветом; оттуда будет измеряться расстояние до различных мест» [484]. Подразумевалось, что приезжие сначала познакомятся с лондонскими магазинами, где продаются модные товары, и лишь затем отправятся осматривать достопримечательности и посещать имеющиеся в городе выставки. В другом популярном путеводителе по Всемирной выставке, написанном «одним из ее участников», упоминается об экспозиции шелков, шалей и одежды в юго-западной галерее: «Те, кому нравится рассматривать шали или шелка в магазинах на Людгейт Хилл и Риджент-стрит, найдут здесь разнообразные и великолепно представленные образцы мануфактурного производства со всех концов света» [485]. Совершенно очевидно, что созерцание этих вещей на выставке, где они не предназначались для продажи, помещало посетителей в принципиально новый контекст. В отличие от официального каталога или отчетов жюри, путеводитель, процитированный выше, подразумевал, что созерцание выставленных предметов может доставить некоторым удовольствие. Lady’s Newspaper также упоминала о связи между магазином и выставочным пространством; в этом случае речь шла о путешествии: «Один из самых лучших и полезных путеводителей, которые нам посчастливилось обнаружить, лежит перед нами и носит название „Иллюстрированный путеводитель по омнибусам” (The Illustrated Omnibus Guide). Он содержит гравированные факсимильные изображения лондонских омнибусов и оригинальную „карту дистанций”, которая позволяет с первого взгляда определить расстояние от одного места до другого. Без сомнения, невозможно представить себе более остроумный способ» [486]. В статье приводилась репродукция одной из гравированных иллюстраций, где изображался омнибус, маршрут которого пролегал от площади Риджент (Regent Circus) до выставки; на его центральном окне значится номер 3 (ил. 17). Статья была напечатана в тот же месяц, когда открылась выставка; автор советовал читателям отправиться на экспозицию и писал о различных доступных маршрутах; иными словами, газета переносила читателей на выставку еще до того, как начала делиться впечатлениями о ней с женской точки зрения.

Ил. 17. Деталь из Illustrated Omnibus Guide

в газете Lady’s Newspaper (May 10, 1851, 262). Британская библиотека

Газета Lady’s Newspaper издавалась с 1847 по 1863 год (затем ее поглотила газета Queen) и представляла собой первый британский еженедельник, предназначенный для женской аудитории. Она выходила по субботам и стоила шесть пенсов. На четырнадцати страницах большого формата публиковались статьи на самые разные темы, начиная от новостей о событиях, происходящих в мире, и заканчивая обсуждением деталей модного гардероба. Она позиционировала себя как «своего рода информационный омнибус – публичное транспортное средство для движения вперед» и отмечала, что посвящена прежде всего вопросам, связанным с общественной жизнью (кроме того, она эксплуатировала недавно возникший рынок и предоставляла читателям литературу для чтения во время путешествий) [487]. Катрин Ледбеттер в исследовании, посвященном этому раннему модному изданию, рассуждает о том, как гендерно маркированные формы подачи информации в газете разрушаются способом их соположения на странице, состоящей их трех колонок. Описание «излюбленных представительницами среднего класса модных шляпок» находилось рядом с новостями о зарубежных конфликтах; результатом было своеобразное смысловое смещение, неожиданное сопоставление и столкновение традиционной женской домашней сферы с мужским империалистическим миром [488].

Можно заметить, что подобное же сопоставление обнаруживается и в разнообразных материалах газеты, посвященных Всемирной выставке: еженедельная газета, руководствуясь своими интересами, находила внутри маскулинно ориентированного архитектурного и экспозиционного строя извилистые тропки, пролегавшие в стороне от жестко сверстанной выставочной маршрутной сетки. Навязанная классификация материальной культуры оказывается подорванной благодаря игнорирующей ее системе гендерно обусловленной навигации, которая была предложена в статьях. Как и упомянутые выше путеводители, отчеты о посещении Всемирной выставки предоставляли читательницам возможность осматривать экспозицию, следуя по собственному маршруту, и находить те экспозиции, которые могли бы доставить им удовольствие. Сегодня мы не видим в этом ничего особенного. Однако Кристин Бойер, размышляя о том, как посетители впервые знакомились с крупными экспозициями, справедливо замечает: «Подобно всем собраниям и энциклопедиям, выставки XIX века требовали наличия карты или структурированного описания, позволяющего публике просматривать организационные и образовательные установки за феерией индустриальной эпохи. Однако как же можно было путешествовать по сияющим лабиринтам этих аттракционов и сформировать о них собственное мнение среди обилия объектов и экспонатов? Не удивительно, что выставки по сути превращались в мнимые травелоги, в путеводители по экзотическим местам и энциклопедии присваиваемых сокровищ» [489]. Статьи о Всемирной выставке, которые Lady’s Newspaper предлагала своим читательницам, также выступали «мнимыми травелогами» по маршруту «мирской суеты», порожденной знанием особенностей современной моды. В них часто ощущается напряжение между тем, что ожидается от женщины как посетительницы экспозиции, и тем, что на самом деле ее интересует. Кроме того, авторы акцентируют внимание на ценности опыта, приобретаемого гостями выставки: «Экспонаты из бельгийской коллекции, расположенной в бельгийской галерее, достойны внимания каждой дамы, посетившей Выставку. Здесь можно, без сомнения, приятно и небесполезно провести время; действительно, мы слышали от нашей знакомой дамы, что этот уголок Хрустального дворца заинтересовал ее больше, чем любой другой отдел Международной выставки; и хотя мы не готовы безоговорочно подписаться под этим заявлением, нельзя отрицать, что эта немаловажная отрасль индустрии обладает высокими художественными достоинствами» [490]. Двусмысленность, связанная с несовпадением точек зрения дамы, с одной стороны, и журналиста (выступающего с позиции женщины), с другой, – это не просто проявление субъективности, но сложная репрезентация неоднозначности положения женщин, занятых в сфере журналистики. На титуле Lady’s Newspaper были обозначены лишь имена редактора и издателей, и эта практика согласовывалась с другими, такими как поддержание повествования от лица женщины, использование в редакционных статьях обозначения «мы» и анонимная публикация статей. Несомненно, в модных изданиях работали женщины, однако открытое признание в том, что они участвуют в публичных обсуждениях – даже если речь шла о проблемах моды, – могло поставить их в неловкое положение: подобное поведение «рассматривалось как нарушение нравственной природы и приличий» [491]. Соответственно, отчеты о Всемирной выставке интересны именно тем, как они нарушают представление о публичном дискурсе посредством взаимодействия с публичным выставочным пространством. В исследовании, посвященном проблемам гендера в викторианской журналистике, Фрейзер, Грин и Джонстон утверждают, что «женственность в наиболее перформативном и узнаваемом виде [проявляет себя] в формате модного журнала», однако «осознание женской идентичности» присутствует и в других сферах журналистики, прежде всего в периодической печати [492]. Последнее также обнаруживается и в отчетах о Всемирной выставке – по мере того как посетительница рассказывает о своем путешествии по экспозиции.