Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 12

- Ну, иди, голова, иди спать! - сказал дед Антон. - А уж мне идти не к чему, скоро доярки придут.

Шёл день за днём. Отшумела листва на деревьях. Улетели птицы. Скотину выгоняли поздно, пригоняли рано. А скоро и совсем поставили в стойла: заморозки начались по утрам.

Телятница Паша, растапливая в большом телятнике печь, вздыхала и охала:

- Ну, вы подумайте! Вы подумайте только! Ведь не топит Катерина-то! Даже отказалась от дров!

- Хоть бы ты, Марфа Тихоновна, в это дело вмешалась! - сказала однажды молчаливая Надежда. - Ну что это! Поморозит всех телят. Простудит, а куда их потом? Ты же всё-таки бригадир!

- Не моё дело, - с напускной беззаботностью ответила Марфа Тихоновна, - читала, небось, правила? Никому не входить! Ну и хорошо! Я и не пойду. Зачем я пойду? Пускай одна в своём телятнике царствует. - И спустя несколько минут с язвительной усмешкой добавила: - Зато и отвечать будет одна!

А в катеринином царстве пока всё было тихо, чисто и весело. Восемь маленьких теляток стояли в клетках. Восемь голосов встречало её, когда она приходила. Катерина сама и кормила их и чистила.

Но когда начались заморозки, у Катерины стало тревожно на сердце. В один из холодных октябрьских дней, когда под дождём вздувались и плыли по лужам пузыри, Катерина зашла к деду Антону. Бабушка Анна сидела с газетой у окна перед накрытым столом и ждала деда Антона обедать. Увидев Катерину, она отложила газету:

- Что, Катюша? Всё ли у тебя благополучно?

- Всё хорошо пока, бабушка Анна!

- Ну, и в час добрый! А тут вот американцы опять, видишь, что делают? Изничтожают Корею-то! Ни совести, ни жалости!… Удивление!

- А у нас, в Союзе, как дела? Ты про новостройки-то, бабушка Анна, тоже читаешь?

Бабушка Анна оживилась, подняла очки на лоб:

- А как же? Ну, у нас, на Каховской ГЭС, работа, как в котле, кипит: буровые вышки ставят, землю изучают, дорогу прокладывают, где канал должен пройти. А на канале, видишь, плотину выстроят в сорок метров высотой да в восемь километров длиной - ну, каково? Как поставят плотину, так ведь там, по степи-то, целое море разольётся! Уж не знаю, на сколько километров, только очень широко!

- На шестьдесят километров, бабушка Анна! - улыбаясь, заметила Катерина. - Да всего каналов роют на сорок пять тысяч километров - вот сколько воды в степь пойдёт!

- Воды-то - да! - подхватила бабушка Анна, немножко задетая тем, что Катерина помнит цифры, а она забывает. - А электричества сколько? Ведь, небось, везде электрических станций на каналах-то понаставят!

- Да… - мечтательно вздохнула Катерина, - большие работы! Есть где развернуться человеку! Знаешь, бабушка Анна, меня иногда так и тянет. Эх, поехать бы туда, подсобить бы людям!

- Полно, Катерина! - махнула рукой бабушка Анна. - Если каждый туда ринется, кому ate дома работать?

В избу вошёл дед Антон, отряхнул мокрую шапку у порога.

- Кто же это куда собирается? - спросил он, снимая пиджак. - Уж не ты ли, Катерина?

- Я, дедушка Антон! - улыбнулась Катерина. - Как читаю про новостройки, так сердце рвётся: тоже как-то помочь хочется, поработать бы там!

Дед Антон с усмешкой покачал головой:

- Эко ты! А что же, помогать-то разве только там можно? Помогать и дома можно. Вот, скажем, на заводах какие-нибудь мощные самосвалы делают для новостроек, - помогают рабочие этих заводов стройкам или нет? Помогают! Железнодорожники везут груз на новостройки - помогают они или нет? Помогают. На Алтае вот лес валят да гонят для новостроек - помогают? Помогают! Ну, а мы, колхозники? Мы хлеб даём. Мясо даём. Молоко даём. Кормим людей, которые на новостройках работают. Помогаем мы им или нет? Как скажешь, голова?

Катерина смутилась, покраснела.

- Вот покажи настоящую работу на своём телятнике, сохрани всех, вырасти. Пожалуйста! Вот уж и ты помощник новостройкам!… Ну как: зкивы твои-то?

- Живы! - радостно ответила Катерина. - Как рыбки!

Бабушка Анна, как только вошёл дед Антон, сразу захлопотала, полезла в печку за щами.

- Садись, Катерина, с нами! Раздевайся, садись!

- Нет, нет, спасибо! - застеснялась Катерина. - Я только вот к дедушке Антону. Дедушка Антон, попроси председателя на фланель денег выписать, надо бы телятам попонки сшить… Побаиваюсь мороза.

- Вот вы с дедом выдумщики какие! - сказала бабушка Анна. - Теперь попонки вам понадобились. А истопили бы печку, когда холодно, вот и всё!

- Нет, уж ты, голова, нас не сбивай, - возразил дед Антон. - Коль взялись за новое дело, так со старым его путать нечего. А мне председателю только слово сказать: расход не велик. Он об этом и сам знает. С ним сговориться просто - дело с двух слов понимает! А шить кто эти попонки будет?

- Вот ещё! - весело воскликнула Катерина. - Сами сошьём! Девчат позову - за один вечер и сошьём!

- Приноси и мне штуки две… - снисходительно сказала бабушка Анна. - Хоть и слепа стала, а сошью!

- Спасибо вам! - сердечно поблагодарила Катерина и, весёлая, побежала домой.

В октябре, вскоре после того, как поставили коров в стойла, Пётр Васильевич проводил в избе-читальне первое занятие по зоотехнике. Все работники молочной фермы, все конюхи, все овцеводы пришли на это занятие. Никого не пришлось уговаривать, только оповестили: так давно уже в повседневной работе созрело сознание необходимости учиться.

Первым пришёл дед Антон и сел в переднем углу. Пётр Васильевич улыбнулся ему.

Вслед за ним приплелась Дроздиха.

Собралась и вся молодёжь колхоза, все комсомольцы пришли.

Не было только Марфы Тихоновны.

- Подождём? - спросил Пётр Васильевич.

- Да что ж она там? - раздались нетерпеливые голоса. - Послать надо за ней… Ну-ка, чионерки, сбегайте!

Среди девочек-юннаток, тоже приведших на занятие, сидела Настя Рублёва.

- Бабушка не придёт, - сказала она, опуская ресницы, - она устала…

Негромкий говор пошёл по избе. Но Пётр Васильевич тут же постучал карандашом по столу и начал занятия.

Тихо, в делах, в ласковых заботах, в песнях и неясных мечтах, проходили дни и вечера Катерины. Огорчало её только, что Марфа Тихоновна еле-еле отвечает на её поклоны.

- Смирится, смирится! - убеждала Катерину Анка. - Не век же молчать: ведь вы вместе работаете! А ты тоже на неё не сердись. Старухе лишний раз поклониться - голова не отломится!

- Я не сержусь! - отвечала Катерина. - Я никогда на неё не сердилась… Я её даже как-то жалею…

- Ну, и помиритесь! Ещё и дружбу заведёте!

- Да, я надеюсь…

Но пришёл час, и эти катеринины надежды разбились, как волна о камень.

Ещё с вечера начало крепко примораживать. Полетел снег. Резкие, косматые снежинки, гонимые ветром, невесомо ложились на твёрдую землю.

- Смотри, Катерина, - предостерегающе сказала бабушка, - мороз сегодня будет как следует. Выдержат твои?