Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 07

- Пшат цветёт, - сказал Котомка, указывая на дерево с серебристо-бирюзовой листвой, всё в жёлтых кисточках цветения. - Радостное дерево! Одно у нас на заставе растёт, а вечером на весь двор пахнет. Оттого его здесь и любят. Ну, и плод опять же - ягода вроде финика… А вот и клуб.

Прекрасное здание из того же лёгкого, розового камня - Юра уже знал, что он называется туфом - казалось неожиданным среди маленьких плоских домиков и по-деревенски разросшейся зелени. У незаконченных широких ступеней подъезда, прямо на траве, рядком лежали два вызолоченных льва.

- Ой! - сказал Юра. - Как собаки!

- Это комсомольцы клуб строят. А львов не успели ещё положить под колонны, по бокам крыльца, - пояснил Котомка. - Их в Ереване знаменитому мастеру заказывали; хотят, чтобы здесь клуб лучше всех был… Сейчас, видать, все на поле дежурят по такой погоде.

Он остановил машину напротив клуба, у длинного глиняного дувала. Во дворе за ним стояла новенькая светло-шоколадная машина - «москвич». А к машине была привязана цепью собака, свернувшаяся под ней плотным рыжим бубликом. Это было, пожалуй, посмешней, чем золочёные львы на травке. Но спросить, зачем собака привязана к машине, было не у кого. Мама только засмеялась и пожала плечами, а Котомка уже ушёл в клуб.

Мальчик подошёл к дувалу и увидел сидящего под виноградной аркой около дома человека. В его чёрной бороде густо струились серебряные пряди. От нависших бровей и большого загорелого носа лицо казалось суровым, и Юра не решался обратиться к старику с вопросом. Но тот сам пришёл, на помощь.

- Боится машины, - сказал он и улыбнулся. - Трусит. Машина во двор - собака со двора. Хвост подожмёт - и бежать… Привязали, пусть привыкает.

- Машина, значит, ваша? - спросил Юра, осмелев.

- Младшей дочери… Хлопкоробка! - Старик говорил отрывисто, с акцентом. - Такой урожай прошлый год сняла, - всех стариков опередила!

- Сколько же ей лет? - заинтересовалась разговором мама и тоже вышла из машины. - Где она?

- Семнадцать… А быть ей где же? Араке шалит, арыки шалят. Прорвутся - всходы смоют. На поле она, с бригадой.

Но тут Юра увидел такое, что сразу забыл и про собаку и про машину. Рядом со стариком, на скамье лежал большой лук с тетивой и стрелами. Никогда он не видел такого чудесного лука. Красную кору гибкого дерева украшала резьба. Тетива, сплетённая из разноцветных ниток, оканчивалась кисточками. Но особенно хороши были стрелы, оперённые невиданными жёлтыми перышками. Стрельнуть из такого лука можно, наверно, шагов на сто! Мама, пожалуй, опять скажет; ты уже большой, а это детская игрушка… Но из такого лука и планёр запустить можно.

Не сводя глаз с лука, Юра вошёл в калитку. Подойдя к скамье, потрогал лук:

- А это чей?

- Внук стреляет. Сын старшей дочери.

- Можно разок стрельнуть?

- Стреляй, пожалуйста, - улыбнулся старик.

Но только взялся Юра за стрелу, как у машины появился водитель Котомка.

- Готово. Можно ехать, - сказал он. Конечно, - жалко было оставлять лук, так и не стрельнув ни разу. Но не застать папу было бы ещё обиднее.

Дождь опять словно ждал, когда они сядут в машину, - забарабанил по тенту, затянул даль, Сквозь живую завесу струй видны были только тополи, да бежал рядом невысокий, ровный земляной вал. Юре показалось, что наверху идут волны и что за этим земляным валом плещет море: вот-вот перельётся на шоссе, на раскинувшуюся по другую сторону равнину. Мальчик догадался, что это такой же арык, как он видел в деревне, только гораздо больше. Котомка с тревогой поглядывал на арык.

- Ишь, что делается! Как высоко вода идёт. По самый край. Беда! А нужды в дожде и нет вовсе. Как придёт время хлопчатник полить, разберут перемычку, вода - сколько нужно - поле зальёт, и точка!

- Посмотреть бы! - сказал Юра.

- Ещё насмотришься, - улыбнулся Котомка. - Это лет пятнадцать назад в диковину казалось, когда была здесь голая степь, как на турецкой стороне: ни кустика, ни травинки. А сейчас-то…

Он вдруг резко затормозил. На шоссе, наперерез машине, сбежали с откоса арыка две девушки. Они были в ярких, до нитки мокрых кофточках. Струи дождя расплели их чёрные косы. Обе что-то кричали, тревожно жестикулируя.

Машина стала. Котомка высунулся набок.

- Ой, арык! Перемычка! Порвёт! - кричали девушки, перебивая друг друга, Не сразу стало понятно, что просят они скорей ехать к бригаде, которая работает впереди, звать людей на помощь.

Котомка вышел из машины поглядеть, Юра стремительно выскочил вслед, не слыша, как мама зовёт его. Они взбежали на откос.

Заполнив арык до краёв, кое-где выплескиваясь из него, мчалась рыжая вода в гневных клочьях пены. Когда перешли на ту сторону по брошенным поперёк доскам, сразу стало ясно, что испугало девушек. Вода наполовину размыла перемычку, отделяющую этот большой арык от маленького, идущего на поле. Юра представил, как хлынет сейчас взбесившийся пенистый вал на нежные светло-зелёные кустики, безжалостно смывая их.

- Эх, дела! - крякнул Котомка. - Куда ж тут, девушки, за людьми ездить! Здесь вот-вот прорвёт… Пособить бы вам… - Он нерешительно поглядывал то на ручные часы, то на машину.

Мальчик сразу подумал, что тогда они уже, наверно, пропустят папу. Но нельзя же было уехать, оставить без защиты эти кустики хлопка!…

Котомка подмигнул Юре с видом сообщника:

- А мы мигом Собирай вон там камни да сноси сюда. Подпорку сделаем. Девчата! За лопаты да дёрн режьте. Живо!

И работа закипела. Обрадованные девушки схватили лопаты. Юра перекидывал камни поменьше, а водитель ворочал такие глыбы, что страшно глядеть. Откуда-то взявшийся мальчишка, не старше Юры, такой же чернявый, мокрый и босой, как девушки, помогал им. В пылу работы никто не заметил, как мама вышла из машины. Юра увидел её только тогда, когда она стояла рядом.

- Мы, что же, решили уже не спешить к шести часам? - спросила она, глядя на водителя. Но тот не слышал

- Давай, давай! Поворачивайся! - кричал он девушкам, с усилием вкатывая на откос громадный камень. Налившееся кровью лицо его блестело от пота,

Тогда мама повернулась к Юре:

- Ой, да на что же ты похож! Мокрый, грязный…

- Сейчас, мамочка! - в отчаянии крикнул Юра.

И тут вдруг вода всё-таки прорвалась, выбросив пока ещё тонкую, но упругую и злую струю.

- Дёрна! - страшным голосом закричал Котомка, падая грудью на край арыка. - Камней!

Мама повернулась на его крик и, увидев пробившуюся воду, кинулась к девушкам, схватила кусок подрезанного дёрна.

Юра снова побежал за камнями. А когда они вместе с черноволосым мальчиком, пыхтя и спотыкаясь, принесли большой кругляк, Котомка, мокрый и красный, кричал маме, укладывавшей Дёрн:

- Куда? Куда? Левее… Так… Теперь лопату мне, быстренько!

Мама послушно бросилась за лопатой.