Журнал «Пионер» - Пионер, 1939 № 11

- Езжай, Клим, без тебя управимся!

- Тащи, тащи, Сашук! Пятки отдавлю! - засмеялся Ворошилов, поднял вторую шпалу и пошел, не отставая от Пархоменко.

Их заметили сотни людей, бросились к шпалам, и работа опять вспыхнула и пошла, и пошла. Заканчивали бутить Дон, выравнивали грунт, крепили фундамент, подносили бревна и шпалы для кладки.

На мосту Ворошилов проработал весь вечер и ночь до ранней зари. Перекусил, чем угостили, чутко прислушиваясь к начинающей гудеть канонаду, рассказал о делах на фронте, пошутил.

Здесь его и нашел Кулик. Он руководил теперь всей артиллерией армии.

От еды Кулик отказался, озабоченно доложил:

- У хуторов Савинского та Бурецкого, товарищ командарм, шо там таке не знаю, а накапливает силы противник.

Надо было торопиться на позиции. Ворошилову подвели коня, Кулик вскочил на своего, и командиры ускакали.

Кулик хотел рассказать Ворошилову о сегодняшнем допросе пленных, но прикусил язык: командарм дремал в седле. С лица его сбежала краска, брови вопросительно замерли на лбу, губы стали жестче, веки набухли. Вот они с трудом раскрылись, Ворошилов посмотрел на Кулика:

- Так что же показывают пленные, товарищ Кулик?

- Гм, - произнес Кулик да и смолк, потому что ему показалось, будто, раньше чем он сказал «гм», командарм опять задремал.

Но Ворошилов не дремал. На секунду забываясь, как будто проваливаясь в пространство, командарм думал о фронте, о работах на мосту. Он надеялся на успех работы, он верил в донбассцев, знал, что иначе и не может быть, когда столько рабочих рук берется за дело, за свое дело; но то, что он видел на мосту, превзошло все его самые смелые ожидания.

Мысли пришли в_ Москву. Ему представилось, как Надежда Константиновна уговаривает Ильича отдохнуть и как Ленин, наверное, охотно обещает и продолжает работать до зари. Да и Надежда Константиновна выйдет в другую комнату - и сама за работу. Вспомнилось, как в Лондоне, на партийном съезде, Сталин подвел его к Ленину. Как, приветливо и обрадованно протягивая руки, Владимир Ильич спросил: «О, товарищ луганец?» - произнося слово «луганец» с особой теплотой.

Вот бы рассказать теперь Владимиру Ильичу о луганцах…

Ворошилов широко открыл глаза: близкая уж, слышится канонада, развевается по ветру грива коня. Кулик скачет рядом и неудачно делает вид, что ничего не заметил. Славный Кулик!

Кони пошли бойчей. Из окопов командарму махали фуражками.

- Скажи на милость, - добродушно засмеялся рябой шахтер. - Чуют они его, что ли? Как Клим в окопы, так и казаки подымаются.

Над окопами разорвался снаряд. Разговор смолк. На этот раз у казаков оказались неплохие наводчики.

Вздрагивая вместе с землей и сжимая винтовки, бойцы поглядывали на курган, где стояли во весь рост Ворошилов и командиры.

Заговорили орудия Кулика. Казачья батарея, словно кусок у нее застрял в горле, поперхнулась и замолчала.

- Идут! - пронеслось по окопам.

- Первая! - подсчитывали бойцы казачьи цепи. - Вторая, третья…

- Пятая, седьмая. Эге ж! Расколупал их, видно, Клим!

Кулик перенес огонь на белоказачьи цепи. Нет, не отступают. Сомкнулись. Идут.

Командиры передали по окопам:

- Приказ Ворошилова - не стрелять без команды. Жди сигнала с кургана!

Окопы ждали, выставив винтовки и пулеметы. Время остановилось. Порыв ветpa поднял по степи колючую пыль и понес на окопы.

Ближе, ближе цепи противника. Видны лица, клинки, винтовки. Шестьсот шагов, пятьсот…

- Не стреля-я-я-ять!

С холма Ворошилов следил за противником в бинокль. Офицеры шли впереди с клинками в руках, как на параде. Развернутое ветхое знамя из зеленой материи - на нем блеклый лик святого - колыхалось над атакующими. В передних цепях было много бородачей, и эти шли на смерть легко и браво - уж очень что-то браво и легко! Лица ненормально красны, на груди медные иконки. Ближе, ближе…

- Хорошо идут! - одобряют в окопах.

- Музыки, разве, не хватает…

- Зараз им Клим музыку сыграет!

- А ведь они, братва, пьяными идут! - удивился рябой шахтер. - Чуете, спиртным несет?

- Дадим и опохмелиться!

- Тише-е! Не стреля-я-ять! Тишина. Слышен лишь неясный шум и топот тысяч казачьих сапог. Вот запели они что-то недружно, не разберешь - песню или молитву. Офицеры вскинули шашки, знамя качнулось.

- Ура-а-а!

С винтовками наперевес, цепи обвалов неслись на молчаливые окопы. Четыреста шагов, триста…

Ворошилов с кургана поднял руку - в, то же мгновенье по окопам раздалось:

- Пли!

Окопы изрыгнули огонь. Пулеметы злобно дрожали в руках шахтеров. Горка горячих пустых гильз вырастали около. бойцов. Передние цепи споткнулись, словно наскочили на невидимую веревку. Знаменосца прошило пулями. Офицер. подхватил падающее знамя, что-то кричал и звал за собой. Расстроенные цепи сомкнулись, опять старики затянули молитву, и казаки с криками, похожими на, вой, пошли вперед.

Окопы не умолкали ни на миг. Пулеметы укладывали труп на труп. Еще и еще. раз попробовали было казаки прорваться; через убийственный огонь - напрасно.

Буйная радость охватила окопы. Командиры еле сдерживали бойцов и следили за холмом. Вот с холма сбегает знакомая-фигура в кожаном. Окопы узнали:

- Ворошилов!

Ему недолго дали бежать одному, догнали Руднев, Щаденко и Артем. Могу-. чее «ура» взорвало окопы. Словно пружиной подкинуло людей. На обезумевшего врага надвигалась опасность, худшая чем пулеметный огонь в упор: рукопашная с шахтерами,, которых вел, Ворошилов…

На тот берег

Медленно, но все ощутимей на фронте наступал перелом. Противник хоть и сопротивлялся все так же жестоко, но постепенно переходил к обороне. Работа на мосту не прекращалась и ночью. На подготовленный фундамент клали клетками шпалы, надежно крепили их и засыпали середину землей и щебнем. Получалось не очень парадно, но крепко.

Неожиданно для всех Ворошилов, оставив заместителями Руднева и Пархоменко, взял небольшую охрану и переправился на плоту на тот берег Дона.

Пробраться в Царицын оказалось делом не совсем легким. Сейчас же на левом берегу в хуторе Логовском и еще кое-где были свои, зато на всем пути дальше, как волчьи капканы, шли хутора и станицы, занятые противником.

Партизаны из Логовского охотно взялись ехать проводниками. Искусно избегнув соприкосновения с кишащими повсюду отрядами белоказаков, проводили Ворошилова до окраины города и простились.

Далеко внизу, отражая первые вечерние огни, блестела Волга. Ладная песня грузчиков подымалась оттуда. Особенно, по-душевному хорош был тенор запевалы. Но скоро по мостовой прогрохотала батарея и песню не стало слышно.