Федор Андрианов - Спроси свою совесть

Женька Курочкин сел рядом с Сергеевым.

— Кто докладчик?

— Александр Матвеевич.

— Верблюд? Ну, опять развезёт часа на полтора! «Вы самые счастливые, для вас открыты все пути и дороги, все двери институтов, там вас примут с распростёртыми объятиями!» — зло передразнил завуча Женька. — Как же, примут, жди! Попробуй сейчас поступи в институт! Из прошлогоднего выпуска только двое попало, да и то, говорят, благодаря толстому карману! Слышал, как на днях по радио Райкин проехался? Приходит отец выпускника к знакомому профессору и говорит: «Как бы мне сына в ваш институт устроить?» — «А как он учится?» — спрашивает профессор. — «На два и на три». — «Н-да, — отвечает профессор, — два — это плохо, надо пять». — «Ну, пять, — говорит отец, — это много. Три… тысячи дам». Вот как.

Женька рассказывал громко, нисколько не стесняясь, что недалеко от них Владимир Кириллович о чём-то разговаривает с Лидкой Нориной.

Посмеялись, потом Иван сказал:

— Ну, не обязательно в институт идти. Сколько выпускников на производстве работают и не жалуются.

— Ты меня не агитируй. Идут на производство либо дураки, либо неудачники, да и те всё время мечтают удрать и в институт поступить.

— Не скажи. Юрку Крылова, который в прошлом году с медалью нашу школу кончил, помнишь?

— Ну?

— Умный парень?

— Умный, — нехотя согласился Женька.

— А где он сейчас?

— Слышал, что в локомотивном депо работает.

— Вот то-то и оно. И работой своей доволен. Впрочем, сам услышишь, он сегодня обещал прийти к нам на собрание.

— Доволен, говоришь? — Женька с сомнением покачал головой. — Сомневаюсь. Меня во всяком случае такая перспектива не устраивает.

— А что тебя устраивает?

— Пока ещё не решил, — небрежно ответил Женька. — Может быть, поступлю в Литературный институт при Союзе писателей, слышал, наверное, есть такой в Москве. Или в университет на факультет журналистики. А ты?

— А я работать пойду, — твёрдо сказал Сергеев. — Матери с нами тяжело.

— Ну-ну, — покровительственно закивал головой Женька. — Станешь ударником коммунистического труда, я о тебе поэму напишу. А пока давай в «балду» сыграем.

Он вырвал из блокнота листок, достал авторучку, но сыграть им не удалось. В зал вошёл завуч с Ириной Саенко и тремя приглашёнными гостями.

Александр Матвеевич, ни на кого не глядя, прошёл на сцену и сразу уселся за стол президиума. Рядом с ним встала Ирина. В белом парадном фартучке, на котором алой каплей выделялся комсомольский значок, с косой, перекинутой на грудь, она была удивительно хороша. Сергеев, затаив дыхание, любовался ею.

Сзади к Ивану и Женьке подошёл Владимир Кириллович. Ребята, сидевшие там, сразу освободили ему место, и он сел.

— Принесло его, — угрюмо прошептал Женька. — Ни поиграть, ни поговорить не даст.

— В президиум выберут — уйдёт.

— Разве только.

— Разрешите комсомольское собрание считать открытым! — звонким, срывающимся от волнения голосом проговорила Ирина.

Жидкие хлопки были ей ответом.

Начались обычные формальности. Лидка Норина с бумажкой в руке — заранее приготовлено! — выдвинула в президиум завуча, Владимира Кирилловича, Иру, гостей и одного девятиклассника. Проголосовали, конечно, единогласно. Члены президиума, кроме Владимира Кирилловича, заняли места за столом.

— Владимир Кириллович! — позвала Ира.

— Ничего, ничего, — махнул он рукой. — Мне и здесь хорошо, я тут посижу.

Ирина пожала плечами, наклонилась к Александру Матвеевичу и что-то негромко проговорила ему. Тот кивнул головой.

— Слово предоставляется завучу школы Александру Матвеевичу! — громко объявила Ира.

— Ну, начнёт сейчас жевать резину! — довольно-таки громко буркнул Женька, не скрывая своего раздражения. Он был недоволен всем: и этим некстати назначенным собранием, и тем, что не удалось с него сбежать — задержала Ирина в дверях, — и тем, что не осмелился сесть поближе к Нине — он видел в первом ряду светлое облако её волос, и соседством Владимира Кирилловича.

Докладчик разложил по кафедре листки, листочки, какие-то клочочки бумаги, похожие на записочки, которыми ребята иногда перекидываются между собой на уроках, подёргал из стороны в сторону своей приплюснутой головкой, откашлялся, вытер губы платком и скрипучим голосом начал:

— Администрация школы отмечает, что тема вашего собрания выбрана в соответствии с неотложными жизненными задачами, стоящими перед нашей советской школой и, в частности, перед вами, выпускниками, которым уже в нынешнем году предстоит избрать свой жизненный путь, чтобы прийти на смену старшим братьям и отцам, неустанно строящим коммунизм — самое светлое будущее всего человечества.

Всю эту фразу он произнёс, что называется, на одном дыхании, почти не останавливаясь на знаках препинания.

Речь завуча, сухая и бесстрастная, спокойным ручейком текла по бесчисленным ступеням придаточных предложений, причастных и деепричастных оборотов. Внешне в ней всё было ровно, гладко, причёсано под гребёнку и всё давно знакомо. Вот он упомянул о бессмертной «Авроре», зажегшей над одной шестой частью земли безоблачное солнце всенародного счастья, отдал должную дань героическим подвигам старших поколений, с оружием в руках защищавших и отстоявших нашу Родину в жестоких боях с иноземными захватчиками, но обо всём этом говорилось таким сухим, казённым языком, что уже после первой фразы ученики или откровенно зевали, или разговаривали между собой о своих делах.

Далее Александр Матвеевич перешёл к описанию счастливого детства. Порывшись в своих записочках, он привёл цифры построенных в стране школ, институтов, дворцов пионеров, детских садов, парков и стадионов, потом подробно остановился на возможностях, открывавшихся перед выпускниками.

— Каждый из вас может выбрать себе специальность, которая ему больше нравится, — говорил он. — Хочешь быть инженером-строителем, химиком, геологом, артистом, учителем, врачом — пожалуйста, выбирай по своему вкусу, поступай в надлежащий институт — все двери широко открыты перед тобой, всюду тебя примут как самого желанного гостя, только не ленись, учись как следует.

— А если не примут? — перекрывая неясный шум, стоящий в зале, выкрикнул вдруг с места Женька Курочкин, но завуч не обратил на него никакого внимания, он только покосился на председательствующую Ирину. Она поднялась и звякнула в колокольчик:

— Курочкин, к порядку! Вопросы потом! И вообще, ребята, давайте немного потише, а то докладчику трудно говорить.

Шум в зале несколько стих. Ирина повернулась к Александру Матвеевичу:

— Продолжайте, пожалуйста!

— Я сейчас заканчиваю, — кивнул тот. — Так вот, ребята, перед вами лежит широкая и светлая дорога, которая неизбежно приведёт вас к сияющим вершинам нового общества — коммунизму! Разрешите мне от имени администрации школы пожелать вам счастливого пути по этой дороге.