Дэн Браун - Утраченный символ

Он спокойно кивнул:

- Да, называется «Камера размышлений». В такой холодной, неуютной комнате масон размышляет о бренности бытия, неизбежности смерти и приходит к полезным выводам о мимолетной природе всякой жизни.

Сато подозрительно огляделась по сторонам.

- Так это что-то вроде комнаты для медитаций?

- В общем, да. В подобных комнатах неизменно присутствуют одни и те же символы: череп, скрещенные кости, песочные часы, сера, соль, чистый лист бумаги, свеча, коса и так далее. Мысли о смерти побуждают масонов думать о том, как лучше устроить жизнь на земле.

- Больше смахивает на гробницу, - заметил Андерсон.

«Ну, отчасти в этом и смысл».

- Да, поначалу мои студенты тоже так реагируют. - Лэнгдон часто советовал второкурсникам найти книгу «Масонские символы» Бересняка, в которой были прекрасные фотографии Камеры размышлений.

- А вашим студентам не кажется дикостью, что масоны медитируют в окружении черепов и кос? - вопросила Сато.

- Так же дико молиться у ног распятого на кресте человека или перед изображением четырехрукого слона по имени Ганеша. Непонимание культурных символов - корень многих предрассудков.

Сато, явно не в духе для лекций, отвернулась и подошла к столу. Андерсон стал ей светить, но луч сделался заметно тусклее, сколько он ни стучал по ручке фонаря.

Все трое двинулись к столу; в нос Лэнгдону ударил резкий запах - подвал был сырой, влажный воздух реагировал с серой. Сато уставилась на предметы, разложенные на столе. Андерсон как мог освещал их гаснущим фонарем.

Сато осмотрела стол и, вздохнув, подбоченилась.

- Ну и зачем нужен этот хлам?

Лэнгдон знал: все предметы тщательно отобраны и расположены строго определенным образом.

- Это символы преображения и перемен, - ответил он. В таком замкнутом пространстве ему было тесно рядом с Сато и Андерсоном. - Череп, или «caput mortuum», [4] означает последнюю перемену в человеческой жизни - разложение физической оболочки - и напоминает о бренности нашего тела. Сера и соль - алхимические катализаторы перемен. Часы символизируют время, которое так же несет перемены. А это… - Лэнгдон указал на свечу, - первичный созидательный огонь и символ пробуждения человеческого разума ото сна. Преображение через озарение.

- А что здесь? - Сато ткнула в угол.

Андерсон посветил фонарем на огромную косу, прислоненную к стене.

- Вопреки распространенному мнению это не символ смерти, - ответил Лэнгдон. - Коса означает жатву, уборку даров природы, наделенных преображающей силой.

Сато и Андерсон погрузились в глубокое молчание, свыкаясь с непривычной обстановкой.

Лэнгдон хотел только одного: поскорее убраться отсюда.

- Понимаю, выглядит все это странно, - сказал он, - однако здесь не на что смотреть. Во многих масонских ложах есть точно такие же камеры.

- Но это не масонская ложа! - возразил Андерсон. - Это Капитолий США, и я хотел бы знать, откуда в моем здании взялась такая комната.

- Иногда масоны устраивают Камеру размышлений дома или на работе. Это обычная практика. - Лэнгдон слышал об одном бостонском хирурге, обставившем таким образом больничную кладовку, чтобы перед операциями размышлять о бренности бытия.

Сато встревожилась:

- Хотите сказать, Питер Соломон спускается сюда подумать о смерти?

- Не знаю, - искренне ответил Лэнгдон. - Может, он устроил святилище для работающих в здании братьев-масонов, чтобы им было где укрыться от суеты материального мира… Приют для влиятельных конгрессменов, где они могли бы подумать перед принятием важного решения о судьбах соотечественников.

- Какая прелесть, - съязвила Сато. - Вот только чувствую, Америка в беде, раз ее правители молятся в кладовках с косами и черепами.

«Напрасно, - подумал Лэнгдон. - Насколько иным был бы мир, если бы перед очередной войной власть имущие задумывались о необратимости смерти!»

Сато поджала губы и внимательно осмотрела все углы.

- Здесь должно быть что-то помимо костей и тарелок с химикатами, профессор. Кто-то выманил вас из Кембриджа, чтобы вы очутились именно в этой комнате.

Лэнгдон покрепче прижал к себе портфель, все еще не понимая, какое отношение имеет сверток к камере.

- Мэм, извините, но я не вижу тут ничего необычного. - Лэнгдон надеялся, что теперь они наконец займутся поисками Питера.

Луч фонарика опять задрожал, и Сато в гневе обернулась к Андерсону.

- Господи, неужели я много прошу?!

Она вытащила из кармана зажигалку, чиркнула кремнем и поднесла огонь к стоявшей на столе свече. Фитиль затрещал и вспыхнул, залив жутковатым светом тесную камеру. По стенам поползли длинные тени. Когда пламя разгорелось ярче, им открылось неожиданное зрелище.

- Смотрите! - воскликнул Андерсон, показывая пальцем.

На задней стене была выцветшая надпись - семь заглавных букв, образующих слово

- При чем тут купорос? - не поняла Сато. На буквы легла зловещая тень в форме черепа.

- Вообще говоря, это акроним, - заметил Лэнгдон. - Он часто встречается в подобных камерах, это сокращение масонской медитативной мантры: «Visita interiorа terrae, rectificando invenies occultum lapiderm».

Сато взглянула на него едва ли не с уважением.

- Переведете?

- «Посети утробу земли, и, направив свой путь, ты найдешь тайный камень».

Сато насторожилась.

- Этот тайный камень как-нибудь связан с тайной пирамидой?

Лэнгдон пожал плечами - он бы не стал проводить такую параллель.

- Те, кому нравится придумывать всякие глупости про тайные вашингтонские пирамиды, сказали бы, что «occultum lapiderm» и есть пирамида. Другие считают, что имеется в виду Философский камень, якобы дарующий вечную жизнь и обращающий свинец в золото. Третьи думают, речь о Святая Святых, потайной каменной комнате в недрах Иерусалимского храма. Четвертые говорят о христианских отсылках к тайным учениям апостола Петра, чье имя в переводе с греческого означает «камень». Во всех эзотерических традициях есть свое понимание слов «occultum lapiderm», но в любом случае этот камень - источник силы и просветления.

Андерсон откашлялся.

- А не мог Соломон соврать этому гаду? Может, он нарочно сказал, будто здесь что-то есть… а на самом деле ничего нет.

Лэнгдону тоже приходила на ум такая мысль.

Вдруг пламя дрогнуло, как будто на сквозняке, а потом снова выпрямилось.

- Странно, - сказал Андерсон. - Надеюсь, никто не закрыл дверь… - Он вышел из камеры в темный коридор. - Эй!

Лэнгдон даже не смотрел на Андерсона: его внимание приковала задняя стена.

«Что это было?»

- Видели? - спросила Сато, обеспокоенно глядя на стену.

Лэнгдон кивнул; сердце забилось быстрее. «Видел, вот только что?»

Секунду назад стена дрогнула и замерцала, точно по ней прошла волна энергии.