Книга без названия

В двух шагах от Хасана он остановился, и, жестикулируя, стал кричать:

- Ты думаешь, я тебе позволю жить на земле моих ноанахой? Забыл, как мы с тобой расстались? Быстро собери свои тряпки-шмотки и убирайся из Мужичей. Даю тебе ровно час времени.

- Гани, насчет земли: она принадлежит Богу. И я на ней буду жить, пока Он позволяет. Никуда из Мужичей я не уеду, теперь тем более. Твоего времени мне не надо. Я тороплюсь на намаз. Говори скорее, зачем пришел. Чего тебе от меня нужно?

- Я пришел выкинуть тебя из этого села.

- Ну, так выкидывай, раз ты за этим пришел.

Гани орал на весь завод, Хасан отвечал коротко и спокойно.

- Не уйдешь?

- Нет.

- Посмотрим! Через час от твоего сарайчика останется один пепел, а ты будешь выпровожен пинками за околицу.

- Это слова крикуна, Гани, а ты дело делай.

- Дело? Хорошо! Стой там, где стоишь, если ты мужчина.

Гани быстро зашагал в Мужичи.

Хасан стоял бледный, как вкопанный, глаза сверкали сталью.

На крики стали сбегаться рабочие со всех цехов. Первым пришел дядя студента Асламбек и его напарница по станку Маша.

- Хасан, кто этот человек? И что ему нужно от тебя?

- Асламбек, этот человек вспомнил наш давнишний спор и намерен сегодня закончить его. Вам не надо в это дело вмешиться.

Рядом с Хасаном встал двоюродный брат студента, сын Асламбека, тоже с топором в руке.

- Башир, ты что задумал? Иди на обед.

- Пообедаем. Хасан, потом, когда выясним, на что способен этот горлопан. Можешь на меня положиться.

Башир был парень плотный, крепкий, как молодой дубок, и не трусливого десятка. В поселке это знали.

С Верхних Мужичей по извилистой тропинке беглым шагом стала спускаться группа мужчин во главе с Гани.

- Он ведет ноанахой! Ва устаз, что же ты стоишь, Хасан, беги, спасайся! - Закричала испуганная женщина.

И тогда народ хлынул со всех сторон к месту скандала.

- Воти, у них оружие! - крикнул дяде студент. - Я сбегаю за ружьем.

Асламбек на миг повернулся и кивнул головой - разрешил. До дома не более сорока шагов. Прыгая через поленья и коряги, он влетел в дом, сорвал со стены ружье с патронташем и побежал назад.

Он взобрался на самый верх наваленного в беспорядке кряжа, переломил ружье и зарядил.

- Дядя Асламбек, эта кодла драться что ли идет сюда?

- Да, Маша, драться. Уходи подальше. Ты - женщина…

- Да ну, дядя Асламбек! Нам с Вами, что клеп колоть, что дуракам черепа колоть один хрен.

Маша нагнулась себе под ноги, подняла толстую буковую палку с метр длиной, взвесила в руке и осталась довольна.

- Как раз будет! Где наша не пропадала!

Еще несколько рабочих заявили о своем намерении защищать Хасана, стали расчехливать свои топоры.

Прибежал дядя Сулейман, завмастерской, уважаемый человек - единственный алим во всем ущелье.

- Асламбек, что здесь происходит?

- Вон те люди идут, чтобы напасть на Хасана. Их ведет некий Гани из Нясаре, племянник ихний.

- А что сделал ему Хасан?

- Я не знаю этого. Но Хасана в обиду не дадим.

Сулейман направился к тем, подняв высоко руки.

- Стойте! Заклинаю вас Кораном…

Молодой человек подскочил к Сулейману и истошно закричал и толкнул алима в грудь:

- Убирайся прочь! Ты вздумал сыграть нам свой мулланскй пяшк *? Мы ему сейчас покажем, как обижать нашего племянника.

- Давайте сперва разберемся. Всегда можно мирно разрешить дело.

- Твое дело читать молитвы на похоронах и все!

- В таком случа… - гневно сказал Сулейман. - Год тому назад вы избрали меня своим имамом. Какой я имам, если юнец, у которого на губах не высохло молоко матери, может меня толкать, как шального мальчишку? Выбирайте себе другого имама, которого будете слушать.

Народу собралось очень много, и все зашумели. Заводчане окружили отряд Гани, толкали и кричали до хрипоты.

- Что вы от него хотите? Да разве он способен кому-то обиду нанести. Он - молчун.

- Если вы мусульмане, слушайтесь алима!

- Конкретно за что вы хотите с ним поквитаться?

Тут Гани ловко вскочил на бревно и оттуда заговорил:

- Вы не знаете, что это за человек. Он - бандит! С тысяча девятьсот сорок четвертого по сорок восьмой год он с оружием в руках сражался против нашей родной партии и Советской власти. В сорок восьмом мы его арестовали, он получил десять лет.

- Вы меня не арестовали, - возразил Хасан, - меня, больного, в беспамятстве подобрали у дороги солдаты. А ты хотел мне голову отрезать, чтобы сдать в НКВД, потому что за головы наших людей вам давали медали. Потом пришел офицер, тебе не позволил. Прямо во дворе НКВД в Галашках мой брат Якуб сдался. Тебе не достались наши головы. Но ты нас там пытал. А мальчика из Алхасты ты убил ударом плетки по голове. На конце плетки был свинцовый кружок, попал в висок и убил. Амани не было и полных пятнадцати… Если уж взялся рассказывать - рассказывай все. Рассказывай, как ты бежал…

В отряде Гани произошло замешательство: одни подходили к Хасану, извинялись за свою поспешность, другие просто разворачивались и уходили, стыдясь своего поступка.

- Дяда Асламбек, а что драки уже не будет? - разочарованно спросила Маша.

- Нет, Маша, не будет, Слава Богу!

- А по мне бы не мешало чуточку поразмяться. Я уже приметила, кому ребра помять - тому дуралею, что орал с бревна. Он бы у меня мягкий сделался.

Заводчане посмеялись от души и стали расходиться. Хасан стоял до тех пор, пока упирающегося Гани не увели возмущенные ноанохой.

- Башир, до последнего вздоха я буду помнить твой поступок, когда ты встал бок о бок со мной, готовый ко всему. Не знаю, что еще тут говорить. Асламбек, вы достойные потомки своих предков. - Потом он взглянул вверх. Студент преспокойно доставал патроны из стволов. Хасан помотал головой и пошел вверх по тропинке к своей хижине.

Студент почувствовал, что нащупалась ручка дверцы к сердцу Хасана. После обеда он принес ему из инструментальной мастерской наточенный топор. Хасан, не отрываясь от работы, спросил:

- Ходил вчера на стрельбище?

- Ходил.

- Выиграл?

- Нет. Проиграл банку пороха. Я плохо стреляю.

- Ты часто проигрываешь?

- Почти всегда. Они все опытные охотники, метко бьют.

- Ты бы хотел научиться?

- Очень.

- Я тебя научу. В воскресенье приходи ко мне со своей одностволкой.

В двух- трех километрах от Заводского поселка вверх по Ассе был высокий обрыв. Это и было наше стрельбище. Любители пострелять и охотники собирались там после рабочего дня и в воскресенье. Пристреливали новые ружья, стреляли на спор. Такими соревнованиями руководили одноногий охотник Михаил, Муса и Салман, признанные как самые справедливые судьи. Про Михаила говорили, что ноги его лишил медведь. Но он был такой заядлый любитель леса, что продолжал охотиться и с протезом вместо ноги.