Вторжение кочевников

Я был вне себя от ярости и тревоги за Олесю с сыном, поэтому свой арбалет не прихватил, так и оставил его притороченным к седлу. Дед жестами предложил подобраться ближе к тракту. Тем временем враги переходили от одного тела к другому, мародёрствовали, изредка перекрикиваясь, если находили что-то ценное и хотели похвастаться своей добычей.

Чем ближе мы подкрадывались, тем больше деталей могли рассмотреть. Кочевники устроили тут настоящую бойню. Мы шли по их следам. Становилось очевидным, как всё произошло. Обоз из крестьянских телег вошёл в лес, успел проехать несколько вёрст, и тут из леса на них налетели враги. Крестьянам некуда было бежать, нечем было отбиваться. Большинство крестьян, не взирая на их пол и возраст, были убиты прямо на дороге, некоторые пытались сбежать, но всадники настигали их и на обочине, и в лесу.

– Суки! – процедил Дед сквозь зубы.

«Выходит даже по местным меркам это слишком жестоко!» – подумал я.

Внезапно, под моей ногой сломалась сухая веточка. Зря я отвлёкся и задумался, а в присутствии врага следовало быть максимально собранным. Дед тут же вскинул арбалет и прицелился, а враги развернули в нашу сторону головы. Один из них указал на нас пальцем и что-то закричал. Рядом щёлкнуло, в грудь зоркого мародёра тут же вошёл арбалетный болт. Двое других сразу же метнулись в укрытие.

Я не стал ждать, пока они достанут лук, натянут тетиву и станут стрелять по мне, поэтому с места бросился вперёд. Враги громко перекрикивались. Я успел добежать до дерева у обочины дороги, когда в нас полетели первые стрелы. Один из врагов выбрал меня в качестве своей мишени. Дед в это же время оказался на десяток метров дальше от меня и левее. Он что-то показывал, но я не понимал.

«Ага! Понял, он намекает на щит, висящий на моей спине! – подумал я. – Чёрт, моя голова от тревоги совершенно не соображает!»

Действительно, у меня на спине вместо арбалета имелся отличный кавалерийский щит.

Я собрался, сконцентрировался на своём противнике. Едва я выглянул из-за дерева, враг в двух десятках шагов от меня спустил тетиву. Я тут же спрятался обратно за укрытие.

Недостаточно быстро, стрела по касательной врезалась в дерево чуть выше моей головы, ошмётки коры посыпались на меня, часть попала в щели моего шлема, но я уже бежал вперёд, выставив перед собой щит.

Противник спрятался за телегу, видимо, готовился к новому выстрелу. Мой топот привлёк его внимание, он выглянул из-за телеги, его глаза расширились, кажется, мой манёвр его напугал. Он что-то заорал своему напарнику, тот встал во весь рост и прицелился в меня. Я ускорился насколько мог, пригнув спину, и пытался скрываться хотя бы частично за телегой, щит поднял выше, чтобы прикрывать и голову, и грудь. Стрела врезалась в щит с глухим стуком, щит устоял, большую часть пробивной силы стрелы принял на себя стальной лист.

Я оббежал телегу, мой противник поспешно натягивал тетиву своего лука. Прицелиться я ему не дал. Прикрываясь щитом, я напал на него. Стрела ударила в упор, она пробила щит, но наконечник лишь немного выглянул с внутренней стороны щита. Я налетел на врага, опрокидывая его на землю, перекатился и вскочил. Стрелок тоже поднялся на ноги и выхватил свою саблю. Я ударил первым, он отбил мой удар, но я тут же впечатал свой сапог в его ногу. Это уже можно было считать моим коронным, почти безотказным приёмом.

Враг заорал, я ударил опять, противник плохонько отбил мою атаку, со звоном его сабля отскочила в сторону. А я тем временем добавил щитом так, как меня учил мой старший охранник. Враг потерял равновесие, и я двумя ударами сабли вывел его из игры. Он ещё орал, когда рядом появился Дед и быстрым ударом своего ножа добил его.

– Чего ты с ним так долго возился!? – пробурчал мой бородатый попутчик, но, несмотря на его ворчливый тон, я заметил, что он был доволен мной.

Его выдали морщинки в уголках голубых глаз. Я пожал плечами, мол, так получилось, а сам посмотрел на то, что стало со вторым мародёром. Тот лежал на том же месте, с которого и стрелял в меня. Он ещё хрипел, арбалетный болт пробил ему лёгкое. Этот враг уже не жилец на этом свете. Однако решительно настроенный Дед всё равно направился к нему, хотел добить врага окончательно.

А я уже вытер саблю, вложил её в ножны, снял шлем, мешавший озираться по сторонам, и побежал дальше, вдоль дороги. Крестьянский обоз растянулся на полторы сотни шагов. Я осматривал трупы убитых людей. Это были незнакомые мне люди, убитые возле обычных крестьянских телег, а через полсотни шагов я даже узнал одного знакомого торговца, который иногда приезжал в Игву, чтобы продать там зерно и овощи. Дед нагнал меня и присоединился к поискам.

Моя тревога вышла из-под контроля, когда я узнал телегу с рессорами. Такое модифицированное средство передвижения могло принадлежать только Игве, отчего моё сердце бешено застучало, а виски сдавило, словно моя голова оказалась в тисках.

Я побежал вперёд, к знакомому телу. У телеги лежал Светозар, его сразили двумя стрелами, он ещё дышал, но я бросился искать свою любимую.

Я будто услышал себя со стороны, проорал чужим диким голосом:

– Олеся!

– Тише! Тише! – забеспокоился Дед.

Что было дальше, я помню смутно. Такой стресс я переживал впервые. Я смотрел вокруг себя, голова крутилась так быстро и резко, что позвонки жалобно трещали, а мои отросшие до плеч волосы хлестали меня по щекам.

Я метался из стороны в сторону, а потом помню, как Дед позвал меня. Я метнулся к нему и только тогда увидел тело. Оно лежало недалеко от обочины за густыми кустами. Босые женские ступни торчали из-под какого-то плаща. Дед сдерживал меня, по его лицу я понял, что там тело моей любимой.

– Олеся! Что с ней, она жива? – вместо ответа Дед опустил свой взгляд.

Я вырвался и отбросил плащ с лица женщины. Грязное лицо и гримаса боли, которые отразились на нём, изменили мою Олесю до неузнаваемости. Бледное лицо, кровь в углу рта, безобразный страшный неровный разрез на шее и тёмно-красные волосы в огромной луже крови. Такой я не видел свою Олесю никогда, мне хотелось бы, чтобы я ошибся, и это была бы другая, просто немного похожая женщина, но это было не так, я узнал её карие глаза, светлые волосы, удивительные маленькие ушки, и…

Я вспомнил о сыне и огляделся по сторонам. У окровавленной сосны в десяти шагах от трупа моей невесты я увидел склонившегося Деда. Руки этого сурового мужика тряслись, когда он отстёгивал свой мокрый плащ.

Я бросился к нему и успел увидеть кровавые пелёнки и одну маленькую ручонку, безвольно лежавшую на покрытой иголками земле. Дед набросил плащ и повернулся ко мне.

– Не смотри! Тебе нельзя! – он сдерживал меня, а я рычал и рвался к телу.