Альфред Элтон Ван Вогт - Избранные произведения. Том I [Компиляция]

Избранных гиен окружают облака особых частиц и лучей — признак самодовольства. Они излучают — следствие полной безопасности. Безопасности, порожденной уверенностью нунулийцы всесильны, значит, всесильны и гиены, орудия их власти, совершенно недосягаемы.

Упоение властью, смешанное с бесконечной гордыней, вот из чего соткано это пространство, распадающееся на множество отдельных образований. Их больше тысячи — так много, что сразу и не сосчитать. Вся правящая верхушка человекогиен. И каждый из них окружен ореолом агрессивности…

Но главная угроза исходит от одного-единственного нунулийца. Вокруг него чернеет огромное бесформенное облако. Непроницаемая завеса скрывает его существо.

Казалось, тьма черпала силу из какого-то близкого источника. Но сам источник никак не обнаружить. Сила, идущая от него, слегка ошеломила даже Модьюна.

Да ведь это Илем, вот что самое главное!

Вот и сделано ключевое открытие — враг обнаружен!

На этой мысли интуитивное восприятие оборвалось. оно отвергало само понятие «враг», ибо… разве в нашей жизни существуют враги?

Весь глубинный смысл философии ненасилия говорил: Нет. никаких врагов не бывает. Есть только люди, которые сами, благодаря собственным поступкам, вызывают отрицательную реакцию.

И эту реакцию, которую сами же накликали, потом приписывают каким-то врагам.

А истинный враг таится в том импульсе, в том возбуждении — каким бы мимолетным оно не было — которое заставляет их совершать поступки, влекущие за собой ответную реакцию.

Нет реакции — нет и врага.

«Поэтому, — решил Модьюн, — вернусь-ка я лучше в свой домик и буду сидеть там до самого вторника, не создавая никаких осложнений, не вызывая никаких реакций… А во вторник пойду в суд. Что и будет являться миролюбивой реакцией на повестку, которую мне вручили.»

Так он и сделал. И всю неделю выходил из дома только для того, чтобы поесть.

У дверей стоял человек-гиена. Его лацкан украшала табличка: КОНТРОЛЕР. Он изучил повестку Модьюна и произнес всего два слова:

— Проходите, сэр!

Модьюн вошел в просторное помещение и в недоумении огляделся. Прямо перед ним тянулся длинный барьер. Там, за прозрачными окошками, сидели женщины-гиены. К каждому окошку стояла очередь — от шести до двадцати человек.

Ничего похожего на зал судебных заседаний. Он вышел обратно в коридор и оглядел другие двери. Потом медленно подошел к ближайшей из них.

«Должно быть, на повестке неверно или нечетко проставлен номер комнаты,» рассуждал он. Но и здесь никакого сходства с залом суда.

Не спеша Модьюн вернулся к первой двери. Он снова предъявил повестку «контролеру», который, по всей видимости, уже забыл его, и еще раз был допущен в то же помещение. На этот раз, оказавшись внутри, он подошел к облаченному в форму человеку-гиене, стоявшему поодаль. Надпись на его табличке гласила: Секретарь суда. И на этот раз общение ограничилось предъявлением повестки. «Секретарь» пробежал ее глазами и равнодушно сказал:

— Восьмое окно.

Модьюн пристроился в конец очереди. Она оказалась самой короткой — всего пять человек. Он был шестым.

Едва он встал в очередь и едва успел заметить, что первый у окошка — человек-тигр, как тому уже вручили листок бумаги. Человек-тигр вгляделся в текст, потом нагнулся и что-то сказал. Слов Модьюн не расслышал, но чувство, скрывавшееся за ними, определил безошибочно: это была ярость. Ответ женщины-гиены прозвучал на удивление отчетливо:

— Извините, но законы издаю не я, — вежливо сказала она.

Человек-тигр медленно выпрямился. Постоял секунд десять, нахмурясь. Потом сжал челюсти — только желваки заходили, — резко повернулся и пошел к выходу.

Человек-крыса, стоявший впереди Модьюна, покачал головой и шепнул:

— Не иначе, как парень схлопотал серьезный приговор.

— А что он натворил? — поинтересовался Модьюн.

Собеседник снова покачал головой.

— Это написано у него в повестке. Должно быть, поколотил кого-нибудь, — добавил он. За это полагается суровое наказание.

— Вот оно что… — протянул Модьюн. Ему стало любопытно. — А вас в чем обвиняют?

Человек-крыса замялся, а потом выпалил:

— В воровстве!

— В Воровстве! В мире, где все доступно! — Модьюн не смог скрыть изумления и только потом, когда слова уже вырвались, ему пришло в голову, что собеседнику они могут показаться обидными. И правда, человек-крыса сразу же взвился:

— Да бросьте вы, ради Бога! Ничего ужасного тут нет. Потом он слегка поостыл и до него, вероятно, дошло, почему Модьюн удивился. Тогда он продолжал уже более спокойно:

— Конечно, это трудно себе представить, но мне удалось кое-что заметить. Все, в том числе и мы с вами, могут пользоваться машинами только на главных улицах. А если нужно свернуть на внутренний проезд — тут он снова разгорячился, — приходится вытряхиваться из машины и переходить на движущийся тротуар или вообще тащиться пешком.

— Ну и что же тут такого? — спросил Модьюн. Он старался быть беспристрастным. — Когда вся система детально прорабатывалась, такой подход сочли вполне разумным. Ведь никому не приходится идти пешком больше сотни метров.

Узкое личико собеседника, в котором угадывалось отдаленное сходство с крысиной мордой, искривила многозначительная ухмылка.

— Так то оно так, да только я заметил, что гиены-начальники пользуются специальными автомобилями, которые по внутренним проездам подвозят их прямо к домам. Ну и подумал: чем я хуже их? Сел в одну из таких машин и поехал прямо домой. Вот и угодил сюда.

Пока они разговаривали, очередь продвинулась еще на одного человекозверя и Модьюн успел заглянуть в лицо приговоренному, который уже знал решение суда и теперь отходил от окошка. Но физиономия, напоминавшая крокодила или, во всяком случае, какое-то земноводное, была совершенно непроницаема и на ней ничего не удалось прочитать.

Тогда он снова обратился к человеку-крысе и спросил:

— Ну и как же вас поймали?

— Все эти машины связаны со специальными компьютерами, — возмущенно ответил тот. — И компьютер наслал на меня гиену — патрульного. Мне всучили повестку — и вот я здесь.

— Не очень-то все это похоже на судебное разбирательство, — заметил Модьюн, увидев, как третий из стоявших в очереди получил карточку, на которой, по-видимому, был напечатан приговор. Он пробежал его глазами, состроил сердитую гримасу, обнажившую кроличьи зубы, и подпрыгивающей походкой направился к выходу.

Смысл сказанного, очевидно, не дошел до человека-крысы, потому что он сказал:

— Что поделаешь — суд есть суд.

Но, на взгляд Модьюна, как раз с судом это не имело ничего общего.

— Просто нам с вами не повезло, — пожал плечами человек-крыса, вот мы и попали в подсудимые.