Ирина Нельсон - Кома. Книга третья.

— Я обещал её удалить, как только она начнет представлять угрозу для здоровья. Я своё обещание выполнил, — отрезал я и встал. — У вас всё, профессор?

Дамблдор посверлил меня суровым взглядом, но предъявить по большому счету было нечего. Я понятия не имел ни о каких крестражах, ни о грандиозных планах на красивое самопожертвование Избранного в стиле Иисуса Христа. Целитель обещал помочь? Целитель помог.

— Сядь, Вадим, у меня еще не всё.

Я удивленно вскинул брови и сел обратно. Дамблдор погладил свою бороду, похмыкал в раздумьях и, наконец, разродился:

— Скажи, когда ты изгонял из Гарри эту сущность, ничего не почувствовал?

— Например?

— Может быть, ты ощутил... что-то еще? Например, связь этой сущности с чем-то?

Так-так, кто-то хочет побыстрее найти кое-какие предметы...

— Ничего я не почувствовал, — абсолютно честно ответил я.

Дамблдор разочарованно опустил усы. Очки-половинки печально скользнули на кончик носа. Блеснули яркие, совсем не старческие голубые глаза.

— А как ты это сделал? Понимаю, профессиональные секреты, но уж прости старику его любопытство. Просто все мои источники утверждают, что такого подселенца может выгнать лишь смерть носителя.

Я лукаво улыбнулся.

— Это секрет, профессор. Скажу лишь только, что в ваших источниках есть не всё. Далеко не всё.

— Неужели экзорцизм? — гадал Дамблдор. — Нет?

Я хмыкнул, улыбнулся еще загадочнее.

— Профессиональный секрет, профессор.

И быстренько выскользнул за дверь, оставляя раззадоренного Дамблдора в компании Фоукса.

Фух! Еле выкрутился! Вот, спрашивается, почему Северус не взял меня с собой? Да потому что шумиха сразу бы поднялась, ответил я сам себе. Когда за день до конца учебного года пропадает преподаватель по вроде как уважительной причине — это одно, а когда пропадает несовершеннолетний, да еще истинный целитель — это совсем-совсем другое.

Я глянул на часы и поспешил в Большой зал. Со всеми этими допросами подошло время обеда, а Дамблдор на этот раз меня ничем не угощал. Даже свой любимый мармелад зажал. Кончилось все, что ли?

В Большом зале стоял возбужденный гомон. Школьники передавали друг другу газеты, тыкали пальцами в страницы и перепуганно косились на слизеринский стол, где собралось большинство чистокровных. Слизерин хранил гордое невозмутимое молчание, разглядывая статью с кричащим заголовком «Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся!»

Я присел рядом с сосредоточенно жующим Драко и подвинул себе тарелку.

— Ваш Темный Лорд вернулся? И что теперь?

Драко коротко глянул на меня и молча отправил в рот кусок мяса. Ответил Нотт.

— Не знаю, — пожал он плечами, вчитываясь в статью. — Всё зависит от того, каким он вернулся. Когда-то давно он спас весь магический мир и у него была весьма толковая политическая программа. Поговаривали, что он королевской крови и может претендовать на трон магического королевства. Но незадолго до падения он сошел с ума…

Драко с громким стуком опустил свою чашку, метнув на болтуна предостерегающий взгляд. Нотт запнулся и неловко закончил:

— В общем, было бы хорошо, если он вернулся прежним. Да и в любом случае тебе ничего не грозит, Волхов. У тебя синдром Грин, он бывает только у чистокровок.

Ну да, ну да… А ничего, что хафлпаффцы с гриффиндорцами сидят в слезах?

Атмосферу в Большом зале было весьма трудно выдерживать. Я быстро съел свою порцию жаркого и тихонечко просочился к выходу, но в дверях меня нагнала Луна со своей неизменной фразой:

— Нам надо поговорить!

— Меня уже задолбали разговорами, Лавгуд! — застонал я.

Луна удивленно глянула на меня своими странными глазами, похлопала ресницами, но не отступила.

— Но мне правда надо! — жалобно протянула она, складывая брови домиком.

Я вздохнул. Луна девушка настойчивая. Если не поговорю сейчас, то она меня до кондрашки доведет. Она такая.

— Ладно, где?

Луна раздумывала недолго.

— Третья башня.

А, рядом с Астрономической. На неё почти никто не ходил. Небольшая круглая комната была пыльной и совершенно пустой. Мы зашли внутрь. Лавгуд наложила на двери чары и, нервно засунув палочку в свой высокий хвост, повернулась ко мне.

— Вадим, ты можешь рассказать мне, что происходит?

— Ты уверена, что хочешь это знать?

Зачем ей? Она не тот человек, который будет что-то делать и совать голову в пекло. Она наблюдатель, в лучшем случае, советчик. Уверен, она обошлась бы и без этого знания.

— Нет, но не знать еще хуже. Поделись со мной, пожалуйста.

— Ну, хорошо, — я устало потер лоб, собираясь с мыслями. — Слушай, я не могу рассказать всего, это не мои тайны. Так что… Если коротко, я напрочь изменил всю каноничную историю и теперь понятия не имею, что получится в итоге. Темный лорд получился страшнее, чем был, да еще фанатики больше не с ним. Что им придет в голову, я не знаю. Сириус жив, а он должен был погибнуть в Отделе Тайн, насколько я помню. Гарри вышел слабее, он не справится…

Я выплескивал на Лавгуд все свои страхи и умозаключения, а она внимательно слушала и с каждым словом нервничала все сильнее. Мой рассказ она переваривала минут пять.

— Лучше бы не спрашивала, — пробормотала она.

Я хмыкнул в ответ. Ну да, кто бы сомневался. Легче ей не стало, только загрузилась больше.

— Но ты же говорил, что есть ключевые события, что их никак не изменить! Если определить, какие точки ключевые, мы сможем контролировать ситуацию. Проблема только в том, что я не знаю, как их определить...

Мне стало смешно. Контролировать ключевые события? Лавгуд, ты опоздала года на три, а сейчас, когда все уже сломано, вдруг спохватилась?

— Оу! У тебя еще остались иллюзии, что мы можем вообще что-то контролировать?

Лавгуд таращилась на меня перепуганным совенком.

— Разве не в этом был смысл, когда ты предпринимал какие-то действия? Изменить или предотвратить те события, которые тебя не устраивали? Ты хотел сделать так, как было бы удобно для тебя, так, как считал лучше.

— И?

— Ну-у… Мне непонятно, какие события мы изменить не в состоянии, а что все же поменяли, — медленно проговорила она. — Меня смущает такой момент: если мы меняем какие-то события, то логично предположить, что они — уже измененные — сказываются в дальнейшем…

Сказываются, еще как сказываются. Изменения накопились, и история сошла с намеченной колеи, в этом и был весь смысл. Вот только куда она теперь повернет, непонятно.

— Пф, открыла Америку!

— Прекрати, — Луна поморщилась. — Неужели ты не боишься, что из-за твоих слов или решений кто-то умрет или пострадает? Кто-то близкий и дорогой для тебя?

О, я боюсь. И ты знаешь, Лавгуд, как я боюсь и за кого! Вот только зачем ты мне это говоришь?