Ирина Нельсон - Кома. Книга третья.

Гарри как никогда почувствовал — Вадим взрослый. Взрослый друг, на которого можно положиться, который всегда придет на помощь и убережет. Именно благодаря Вадиму Гарри избежал стольких опасностей! Собственное поведение и претензии показались глупыми и недалекими.

Гарри потер лоб, непривычно гладкий без шрама, и вскинулся.

— Вадим, а мой шрам? Это ведь ты?

Улыбка на губах друга на секунду застыла.

— Я. Больше у тебя не будет головных болей, можешь выдохнуть. Кстати, советую как-нибудь проверить парселтанг. Есть подозрение, что со шрамом исчез и он.

— А что со мной было?

Лицо Вадима вмиг заледенело. В глазах сверкнуло что-то инакое, страшное.

— Никогда не спрашивай об этом, Гарри. Никогда не интересуйся этим. Много будешь знать — плохо будешь спать.

Остаток пути Гарри говорил о чем угодно, но не о шраме.

* * *

Кожа в лунном свете кажется фарфоровой. Коса длинная, почти до пояса; несколько прядей слишком короткие для такой прически и небрежно обрамляют красивое, не имеющее пола лицо. Странная внешность: строгая, неземная и одновременно полная естественности. Родинка на щеке только подчеркивала это и вызывала странное желание прикоснуться. То ли для того, чтобы стереть, то ли проверить на ощупь. Наверное, потому, что на реальном теле её не было.

Северус поймал себя на том, что неприлично долго разглядывает эту родинку, и потер лоб, пытаясь собраться с мыслями, которые разбегались по пьяной голове словно тараканы.

— Так… Так. Надеюсь, твой бессмертный дух явился ко мне не потому, что бренное тело стало непригодно для жизни?

Вадим усмехнулся, прошелся по дешевому линолеуму и легко вспорхнул на кровать, непринужденно и с удобством устраиваясь на тонкой железной спинке. Его взгляд скользнул по заваленному газетами грубому столу, по пустым бутылкам из-под виски и остановился на старом шкафу. Одна дверца не закрывалась, и из щели высовывался рукав синего свитера. На другой висело зеркало, из которого на Северуса смотрел нечесаный пьяница в мятой грязной рубашке и забрызганных виски джинсах, который не слезал с разворошенной кровати с начала времен.

Северусу на какое-то мгновение стало стыдно.

— Нет, конечно. Просто соскучился, — как ни в чем не бывало улыбнулся Вадим. — Блэк решил сгонять в гости к Поттеру, а я как приехал, так сразу пошел на консультацию по поводу наследства. Прецедентное право — такая херня! Мы с юристом сломали все мозги, пытаясь сообразить, чего, куда и как. Замаялся ужасно — вот и лег сразу после заката. А дом на площади Гриммо волшебный, мне не составило труда прыгнуть к тебе проекцией...

— Скажи проще — почуял, что мне хреново, — перебил Северус и смачно глотнул виски из горла.

— И это тоже, — согласился Вадим.

Наступила тишина. Алкоголь исчезал, обжигая горло и ничуть не заглушая боль в груди. Только сильнее кружилась голова. Слез не было, несмотря на желание выть и захлебываться рыданиями. То ли уже выплакал, то ли просто вместе с надеждой выгорело и это. По крайней мере, ощущалось оно именно так — в душе осталось одно огромное пепелище. Так плохо было лишь после смерти Лили.

Вадим появился вовремя. Он не мешал пить, а тихо сидел и смотрел так, как получалось только у него, ничего не спрашивая, просто понимая. Северус был как никогда рад тому, что побратим выглядел взрослым. Пить на глазах шестнадцатилетнего подростка для него было бы слишком.

Нужно было как-то рассказать, поделиться, но Северус просто молча нашарил на полу газету со статьей, бросил на кровать и щелкнул по торшеру.

Вадиму пришлось слезть со спинки и пересесть ближе. Он читал молча, хмурясь и кусая губы: уголок нижней, затем верхнюю, затем снова уголок нижней. Северусу стало интересно, обладает ли побратим в таком виде осязанием и насколько он вообще материален. И вообще...

Что "вообще", пьяный мозг сформулировать не успел. Вадим заправил за ухо непослушную прядь волос и поднял взгляд от статьи.

— Значит, маглы нашли труп. И ребенка в нем уже не было. Ты выяснил, откуда её привезли?

— Пригород Лондона. Тридцать пятый километр. Недалеко от заправки. Наткнулся продавец, когда пошел относить мусор, заинтересовался странным поведением местного пса. Единственное, что выяснили маглы — умерла она не там. Кто-то вырезал из неё ребенка, а потом привез уже мертвую к той заправке.

— Что говорят полицейские?

— Полицейские считают её жертвой сектантов. И они не так уж и далеки от истины, правда? — горько усмехнулся Северус. — Я сварил зелье на крови — мой сын жив. Жив, но я не могу его найти. Его укрыли моим собственным амулетом! Черт возьми! Почему Чарити из всех побрякушек взяла именно это?!

Он метнул бутылку в стену. Та развернулась на полпути и выскочила в открытое окно. Раздался жалобный кошачий вопль вперемешку со звоном разбитого стекла. В ответ на возмущенный взгляд Вадим только дернул плечом.

— Осколки в квартире — опасно, — выдал он. — Сиди здесь и постарайся больше не пить. Я скоро вернусь. Серый!

Из лунного света соткался огромный серебристый волк, пробежался по квартире и, фыркнув в сторону Северуса, вопросительно уставился на Вадима. Тот одним плавным движением скользнул ему на спину и зарылся руками в густую светящуюся шерсть. Точь-в-точь Иван-царевич из сказки. Северус знает, Илаев ему давал сборник.

— Ты куда?

— Чарити мертва всего несколько дней, — ответил Вадим. — Я смогу поговорить с ней в астрале и узнать, кто забрал твоего сына. Серый!

Волк подобрался как перед прыжком, принюхался и бесследно исчез вместе со своим наездником. Побратимская связь натянулась, как будто бы даже завибрировала, странно ёкнуло под ложечкой. "Так это не Патронус" — запоздало сообразил Северус. — "Это подчиненный дух!"

Если исцеление Вадим показывал помногу и часто, то о своих шаманских навыках предпочитал помалкивать. Единственное исключение было сделано для Диггори. И то, вон какая буря сразу поднялась: авроры, колдомедики, отдел Тайн... Спиритизм в Европе был запрещен, а шаманство целиком и полностью относилось к этой дисциплине. От обвинений в некромантии Вадима спасла лишь его клятва целителя — жуткая, жесткая и сложная клятва, допускающая лишь самозащиту. Сам ли Вадим додумался до таких формулировок или в его мире это была повсеместная практика? Впрочем, какая разница? Шаман имел выход в астрал, он мог допросить убитого. Не портрет, не призрака, которые вполне могли не помнить подробностей смерти и не знать, что было после, а душу, наблюдающую за происходящим с первого ряда.

Связь дрожала, тяжелела. Создалось полное ощущение того, что на том конце повесили груз. От напряжения Северус протрезвел окончательно.