Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть вторая)

Софья долго слышала рыданія Княгини Фольгиной. При самомъ началѣ разговора, она хотѣла было выйдти, но боялась, что стукъ дверей, при уходѣ ея, откроетъ Князю Фольгину, что она все слышала, и что это еще болѣе можетъ повредишь несчастной его женѣ: подастъ ему поводъ думать, что она нарочно просила Софью подслушать ихъ. Мысль сія удержала Софью; она не смѣла пошевелишься, и ушла тогда только, когда вошедшая къ Княгинѣ Фольгиной служанка сказала, что Прасковья Васильевна проситъ ее къ себѣ.

По выходѣ Княгини, отправилась Софья въ гостиную, гдѣ почти всѣ уже собрались. Князь Фольгинъ, какъ будто ни въ чемъ не бывалъ, также шутилъ, смѣялся, былъ веселъ по обыкновенію. Софья не могла безъ ужаса смотрѣть на него.

Вскорѣ явился и Чадскій, съ подвязанною рукою. Всѣ обратились къ нему съ вопросомъ: что это значитъ? "Ничего," отвѣчалъ онъ равнодушно. "Сего дня утромъ, я нечаянно упалъ и ушибъ себѣ руку; это скоро пройдетъ." Между тѣмъ, бывшій у него секундантомъ Стрѣльскій успѣлъ разсказать многимъ, по секрету, о дуэлѣ и ранѣ его; слышавшіе, также по секрету , сообщили другимъ, и дамы находили Чадскаго съ подвязанною рукою огень интереснымъ. Софья, догадываясь, что вчерашняя ссора съ Сердоликовымъ должна была окончиться дуэлемъ, почувствовала еще болѣе отвращенія къ Чадскому; она внутренно благодарила Бога, что не будетъ женою такого бѣшенаго и взбалмошнаго человѣка, за котораго всякій день должно было опасаться, что или онъ кого нибудь лишитъ жизни, или его самаго убьютъ.

Однакожъ, слѣдуя намѣренію -- испытать еще счастія своего у Софьи, Чадскій подошелъ къ ней, и возобновилъ извиненія во вчерашнемъ поступкѣ, говорилъ, что ему рѣдко случается забыться до такой степени, и предаться такъ сильно бѣшенству и нетерпѣливости. Онъ давалъ честное слово, что впередъ никогда этого не случится, и окончилъ рѣчь вторичнымъ предложеніемъ руки и всего состоянія своего. Софья холодно поблагодарила за сдѣланную ей честь, и рѣшительно объявила, что намѣреніе ея непоколебимо, и что она вѣкъ не перемѣнитъ того, что вчера сказала ему. Не смотря на данное слово никогда не горячишься, Чадскій взбѣсился, и ежели-бы Софья не ушла изъ гостиной въ комнату Свіяжской, то имѣла-бы съ нимъ очень непріятную сцену.

Все было готово къ отъѣзду ихъ. Свіяжская и Софья вошли въ гостиную проститься, бъ то самое время, когда Графиня Лелева пріѣхала. Свіяжская обошлась съ нею очень холодно. Князь Фольгинъ смѣшался; совѣсть мучила его. Замѣшательство его еще болѣе увеличилось, когда Свіяжская бросила на него строгій, выразительный взглядъ, доказывавшій, что ей извѣстна связь его съ этою безстыдною кокеткою.

Съ большимъ удовольствіемъ оставила Софья домъ, гдѣ хозяинъ, по ея мнѣнію, былъ совершенный извергъ. Вообще всѣ мужчины казались ей вѣроломными, несправедливыми, настоящими чудовищами!

Чадскій съ горестію проводилъ Свіяжскую и Софью до кареты. Ему тягостно было лишиться всей надежды получить когда нибудь руку Софьи. Самолюбіе его было жестоко оскорблено. По отъѣздѣ Свіяжской, онъ притворялся равнодушнымъ, хотѣлъ казаться веселымъ, и, для разсѣянія, обратился къ волокитству за Графинею Лелевою. Интрига ихъ кончилась, какъ обыкновенно, въ свое время; но прежде того Чадскій и Графиня перессорились и разстались на вѣкъ съ Княземъ Фольгинымъ.

Дорогою сообщила Софья Свіяжской послѣдній разговоръ свой съ Чадскимъ, прибавивъ къ тому, что если-бы она не поспѣшила уйдти изъ гостиной, то видно было, что взбѣсившись за рѣшительный отказъ ея, онъ готовъ былъ сдѣлать новую непріятную сцену. "Ты, мой другъ, на самомъ опытѣ видишь теперь," сказала ей Свіяжская, "какъ хорошо дѣйствовала ты, умѣвъ покоришь сердце свое разсудку. Чадскій точно былъ-бы самый дурной мужъ, и ты вѣкъ свой была-бы съ нимъ несчастлива." Она разсказала ей, что онъ прежде пріѣзжалъ просить ея пособія; но что не знавши характера его, она обѣщалась только ни мѣшать, ни помогать ему, и что послѣ замѣчала она нѣсколько разъ чрезвычайную запальчивость и нетерпѣливость его, а потомъ еще и Князь Фольгинъ, по нескромности своей, сообщилъ ей всѣ козни и клеветы Графини Хлестовой, также и подвиги Чадскаго, то есть все то, что мы уже знаемъ. "Я узнала только вчера обо всемъ этомъ," прибавила Свіяжская. "Такая неразсудительность, легковѣріе, или просто сумасшествіе Чадскаго, не предвѣщали ничего, кромѣ самой бѣдственной жизни, если-бы ты за него вышла. Я хотѣла предостеречь тебя, но, къ счастію, онъ самъ скоро открылъ тебѣ глаза своими прекрасными поступками."

Софья была поражена разсказомъ Свіяжской; она не могла постигнуть, за что ненавидѣла ее Графиня Хлестова, и для чего рѣшилась она на такую гнусную клевету. По добротѣ своей, не знала Софья, что свойства людей разнообразны, что точно такъ-же, какъ одни готовы на всякую помощь и добро, другіе напротивъ готовы вредишь, и находятъ удовольствіе дѣлать зло. Поступкамъ Графини Хлестовой тѣмъ еще менѣе должно было удивляться, что собственный интересъ подвигнулъ ее дѣйствовать такимъ образомъ. Она имѣла въ виду отбить у Софьи жениха, и выдать за богатаго и знатнаго человѣка свою дочь. До интереса-жъ гдѣ коснется, не только тамъ гусямъ -- и людямъ достается -- сказалъ М. А. Крыловъ.

Послѣ того Софья разсказала слышанный ею нечаянно разговора Княгини Фольгиной съ мужемъ.-- "Я это знаю," отвѣчала Свіяжская, со вздохомъ. "За дѣтей я заплачу, и сдѣлаю все, что отъ меня будетъ зависѣть, къ облегченію ея горестей. Но чѣмъ помочь въ несчастной ея жизни съ мужемъ? Ты, конечно, замѣтила связь нашу съ нею, и сердечное мое участіе въ судьбѣ этой несчастной женщины?" -- Очень замѣтила -- отвѣчала Софья.-- Она воспитывалась въ вашемъ домѣ: вотъ все, что я знаю объ ней. Давно хотѣлось мнѣ спросить у васъ, но обеспокоивъ васъ прежде нескромнымъ вопросомъ о нѣкоторыхъ подробностяхъ вашей жизни, послѣ того остерегалась я, чтобы не причинить вамъ новаго горя.-- "Благодарю тебя за нѣжность твою", отвѣчала Свіяжская, "но еще повторяю: воспоминаніе о моемъ несчастій не такъ уже тягостно для меня, какъ было прежде. Исторія Княгини Фольгиной имѣетъ нѣкоторую связь съ моею собственною. Я все разскажу тебѣ."

"Whal is life? А war, eternal war wilh woe.

Joung.

"Что есть жизнь? Воина, вѣчная война съ несчастіемъ.

Юнгъ.

"Я была одна дочь у моихъ родителей" -- сказала Свіяжская. "Отецъ мой занималъ довольно значительное мѣсто въ Москвѣ, и имѣлъ большое состояніе. Ты можешь повѣрить, что въ женихахъ у меня не было недостатка. Теперь нѣтъ никакихъ слѣдовъ, но, говорятъ, въ молодости я была не дурна собою, слѣдовательно, являлось много и влюбленныхъ въ меня. Въ большомъ числѣ мнѣ легко можно было выбрать человѣка по сердцу. Родители страстно меня любили, были слишкомъ снисходительны, имѣя одну дочь, и, можетъ быть, и баловали меня. Какъ-бы то ни было, мнѣ предоставили совершенную свободу, и хотя избранный мною не очень имъ нравился, но они не противорѣчили, и я почитала себя совершенно счастливою.