Сергей Чернышев - Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

– Опять Госплан… Вы серьезно?

– Не существует на свете способов организовать производство, не используя одновременно инструментов как плана, так и рынка. Мы когда-то производство пытались построить с помощью плана, но без рынка. А теперь попали в ситуацию, в которой пытаемся сделать производство с помощью рынка, но без плана. В моменты кризиса рынка особенно нужен план, система кризисного распределения дефицитных ресурсов. Плановая система распределения и рыночная система обмена взаимно подкрепляют друг друга и создают фундамент производства.

Нужнее всего нам инстанция, уполномоченная не столько бороться с фальсификациями истории, сколько извлекать из нее кризисный опыт. Нам во что бы то ни стало сейчас надо скорее опыт извлечь. А не искать крайних. Самое худшее, что нам сейчас угрожает, – сведение разбора полетов турбин к назначению крайних.

Часть 3. Программа

Россия трёх девятых: государство в поисках страны. Утопия-XXI [35]

1. Утопия как основа стратегии

Изобильное лето 1913-го

Через пятилетку, в 2014 году, будет отмечаться столетие с начала Первой мировой войны. Год 1913-й, её канун, задним числом был признан годом предвоенного благоденствия и долгое время считался годом-эталоном, датой отсчёта хозяйственных и иных успехов нашей страны в XX веке. Все статистические показатели СССР сопоставлялись с уровнем 1913-го. Отдадим себе отчёт, что для нынешней РФ по ключевым параметрам он оказался недостижимым маяком.

Век назад на территории России, примерно равной шестой части земной суши, проживал каждый седьмой обитатель планеты. Национальный продукт составлял одиннадцатую часть мирового производства.

Полвека спустя в СССР примерно на той же площади жил уже лишь каждый тринадцатый землянин – налицо была относительная депопуляция, годы революций и войн сделали своё дело. Зато – по отношению к текущему среднемировому уровню производительности на одного человека – советские люди трудились почти в три раза производительнее, чем россияне в 1913 году. Сообща они производили седьмую часть всемирного валового продукта.

Сегодня в России на девятой части суши проживает лишь каждый 48-й житель Земли. Мы производим одну сорок пятую часть мирового продукта – около 2 %.

Никакими словами невозможно выразить масштаб подобных катастрофических потерь. Но они ещё не стали поражением. Поражение наступает, когда потери официально признаются состоявшимися, и от их зафиксированного уровня начинает отстраиваться всё стратегическое и текущее планирование.

1.1. Новая Антарктида

Ресурсный потенциал , приходящийся на душу российского населения, в 5–7 раз выше среднемирового.

По целому ряду важнейших ресурсов этот отрыв гораздо выше. Например, на 11,5 % суши, оконтуренной российскими границами, внутри которых проживает около 2 % земного населения, по воле случая пришлось 35 % мировых запасов газа, 30 % железа и никеля, 40 % металлов платиновой группы, 22 % лесов, 20 % пресной воды. (См. главу «Новая Антарктида» в книге «Россия суверенная. Как заработать вместе со страной» [36]).

Наша удельная фондовооружённость [37]примерно соответствует уровню небогатых ресурсами стран Южной и Восточной Европы (типа Португалии, Греции, Чехии и т. п.).

Однако по национальной капитализации на душу населения мы отстаём от этой группы стран в разы, а от развитых стран Запада уже в десятки раз. [38]

По важнейшему показателю удельной производительности территории (объём ВВП, отнесённый к площади территории страны) Россия пятикратно отстаёт от среднего уровня по земному шару . И дело тут вовсе не в суровости природных условий. Географические и климатические обстоятельства в норвежских и японских скалах крайне стеснительны, но там ухитрились примоститься богатейшие страны мира. Не аргумент и малая плотность населения – в Австралии и Канаде она ещё в 4–5 раз ниже российской. Но удельная производительность их территорий выше среднемировой.

Российская территория используется в 15 раз менее эффективно, чем в США, в 12 раз хуже, чем индийская, и в 8 раз – чем китайская.

К примеру, располагая 10 % мировой пашни (в том числе сорока процентами чернозёмов), мы едва производим на них полтора процента глобальной сельхозпродукции.

А если вынести за скобку Европейскую Россию и Урал, то производительность использования Сибири уже в 20 раз ниже среднемирового уровня. Она составляет менее 5 % от удельной производительности территорий Украины, Туниса и малонаселенной Финляндии, треть которой расположена за Полярным кругом. Эффективность использования сибирской территории в 340 раз ниже, чем в Германии, в 480 раз меньше, чем в Японии… Вот подлинный, не смазанный аппаратными статистиками масштаб нашего отставания.

Таким образом, по эффективности использования ресурсного потенциала страны мы уступаем развитым странам в десятки раз . В условиях углубляющегося мирового дефицита ресурсов такое отставание создаёт прямую угрозу суверенитету и территориальной целостности страны.

«Царство трёх девятых»

Россия пока ещё занимает девятую часть земной суши. И чтобы просто удержать её за собой, необходимо поставить на следующее столетие стратегическую задачу-минимум. Нужно вернуться к естественному положению вещей (пусть в совершенно иных формах и обстоятельствах), когда бы каждый девятый человек на Земле снова говорил по-русски, и вместе мы производили как минимум девятую часть мировых богатств. При этом – не предполагая использовать насильственные методы. Условно назовём соответствующую стратегию нового века России – «Царство трёх девятых».

Обратим внимание: речь здесь не идёт ни о позитивном содержании новой национальной идеи, ни тем более о сверхдержавном реванше. Но даже такая скромная, консервативно-защитительная задача сегодня воспринимается скорее как пожелание чуда. Отсюда и жанр проекта: Утопия-XXI.

Понятно, какими способами нельзя решить задачу. Первое: невозможно заставить малочисленных русскоязычных женщин начать рожать как рыбки гуппи. Второе: нельзя принудительным образом загнать всё утерянное население в текущие границы государства. Впрочем, и это не решило бы проблемы. По самым оптимистичным расчётам, наряду со 140 миллионами российского населения вне её территории проживает всего 100–150 миллионов говорящих по-русски. Требуется ещё полмиллиарда.

Почему поставленная задача не утопична? Сегодня по сравнению с 1913-м годом на земном шаре гораздо больше зон влияния, материальных и духовных продуктов воздействия русской культуры. Мы пережили эпохи массовой эмиграции, глобальной имперской экспансии. Русские жили и работали, по-русски говорили в восточной половине Европы, на большей части Азии, в доброй трети стран Африки и даже в Латинской Америке… До сих пор на территории земного шара вне России сохраняется обширный русский след, по крайней мере социокультурный. Но в результате саморазрушения СССР вся его заграничная собственность оказалась бесхозной.