Сергей Чернышев - Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

У каждого актива должен быть хозяин. В идеале у каждого станка должен быть собственник, и у каждого болта собственник. Люди, работающие на предприятии, конечно, должны быть причастны к технологии управления капитализацией и её подсчету. Тогда они смогут аргументированно, по-хозяйски обо всём судить. В частности, собственник должен знать, каким образом устроен бюджет, где в нём добавленная стоимость, как она распределяется, что там с дивидендами и ростом цен на акции, как можно в этом поучаствовать, на что повлиять.

Но ещё важнее, что каждый гражданин – он сам и собственник страны, он же и её собственность. Это называется не национализация, а современная нация. В высоком смысле слова вся нация должна стать хозяином страны. Но она не может стать собственником через головы своих граждан, их товариществ, объединений и корпораций.

Фактически на Западе давно уже прорастает и формируется высокоразвитая общественная собственность на средства производства. Во всем мире реализуется тенденция, давно замеченная и обозначенная, кстати, Марксом – только не коммунистом, а институциалистом. Развитие с конца позапрошлого века развернулось как бы в зеркальную сторону: от достигнутого рубежа абсолютно частной собственности – ко всё более общественной. Но только не путем уничтожения частной собственности, а путем овладения ею: построения на её надёжном фундаменте интегративных структур, помогающих ей работать в разы производительнее.

* * *

Пикалёв – фамилия крестьянина, основавшего хутор неподалеку от места, где обосновалась особая тройка заводов, пародийно повторяющих ныне участь СНГ.

Фоносемантический анализ слова «Пикалёв» на сайте analizfamilii.ru даёт значения: трусливый, маленький, низменный, тихий, тусклый, печальный, слабый . Похоже, тут не обошлось без флейты-пикколо.

Пикалёво так и просится в побратимы к пресловутой деревне Гадюкино.

Но ведь и само словцо «пресловутый» некогда значило «славный», «знаменитый» и лишь потом прошло, по Китерману, через процесс эмоциональной переоценки.

Звучный Аустерлиц, в ряду с которым Пикалёво смотрится откровенным стёбом, – ныне Славков-у-Брна, занюханный городишко в три с лишком раз меньше нашего нефелинового гиганта. Auster в немецком диалекте – плевок.

Капитан Врунгель ошибался – яхте с самоироничным именем «Беда» предстояло долгое и славное плавание. Куда ж нам плыть?

Что, если не решим проблему, названную именем Пикалёво – уже нарицательным? Мы получим пикалёвщину в сотнях городов, тысячах мест. Людям подали знак надежды: по-человечески обошлись. Путин держал себя с ними как хозяин с хозяевами. Но позабыл объяснить, что делать дальше.

Этот вопрос – открытый. Что конкретно предпринять теперь владельцам трёх пикалёвских предприятий? Их работникам? Что делать власти, дебютировавшей в роли хозяина? Пути назад нет. Стоять на месте – остановить заводы. Сказано же: Россия – вперёд! Каков бы ни был следующий шаг, он должен стать шагом собственника.

Кремнистый путь и силиконовый протез

Сотрудничество с ТНК, подготовка отечественных инноваторов к интеграции в глобальные сети и придание российским корпорациям глобальных качеств – вот основные направления развития российского инновационного сектора . [45]

В Санкт-Петербурге под председательством Президента состоялось заседание Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России, посвященное внешнеэкономической политике. «Это первый раз, – заметил Медведев, – когда мы затрагиваем вопрос о роли внешнеэкономической политики в модернизации страны».

Говоря о важнейших задачах такой политики, Президент назвал среди них «создание в России R&D-центров ведущих технологических компаний мира».

У примелькавшейся темы Сколково обнаруживается скрытая глубина.

По правде говоря, и раньше было ясно: едва ли замысел руководства страны исчерпывается основанием на берегах Сетуни посёлка моногородского типа – в дополнение к четырём сотням уже имеющихся. Но в чём он? Государство вознамерилось вспороть шкуру сырьевой экономики скальпелем инноваций. Владеет ли оно инструментом? Знает ли анатомию? Имеет ли план операции?

До последнего времени всякий, кто брался рассуждать об этом, был обречён (за отсутствием внятных источников) на герменевтику нескольких реплик Суркова.

В первом же, полугодовой давности, интервью по теме Сурков как вскрышной экскаватор соскребает с темы инноваций пустопородную болтологию, обнажая суть. «Когда мы этой проблемой занялись, то обнаружили, что не хватает главного элемента. Слов много правильных иностранных: стартап, венчур, трансфер, инкубатор, коммерциализация и т. д. Одного только короткого русского слова нет – спрос ».

Роскошь инноваций могут позволить себе только крупные корпорации, да и то не всякие, а те из них, что осуществляют полный проектный цикл: от разработки идеи нового продукта, через НИР и ОКР, патентование, налаживание производства – вплоть до массовых продаж.

Почему так? Бизнес, основанный на постоянном доведении инноваций от «гаражной» колыбели до потока обновлённых товаров и услуг, требует, в частности, многомиллиардных инвестиций в научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки – будь то ракеты или таблетки. Границы национальных рынков, как правило, слишком узки для того, чтобы окупить такие вложения. Но в условиях жёсткой глобальной конкуренции игроки обречены на гонку обновлений. Выигрывает тот, чей инновационный конвейер совершеннее.

«В России нет глобальных компаний, способных довести инновацию от изобретения до продукта, – как бы мимоходом добавил Сурков недавно. – Поэтому внедрение изобретений первое время будет происходить, скорее всего, через иностранные, то есть глобальные компании. И к этому нужно отнестись терпимо, потому что альтернативы нет».

Положим, нам без них пока никак. Ну, а мы-то им к чему?

В последние годы деятельность ТНК попала в финансовые ножницы: с одной стороны, разработка инновационных продуктов на спаде технологической волны становится всё дороже и длительнее, а с другой – цикл прибыльных продаж сокращается, в частности, потому, что их патентная защита, в особенности на новых растущих рынках, всё чаще не срабатывает. Восточные умельцы взламывают и нелегально копируют любой копирайт.

Ответом на эту фундаментальную проблему становится новая производственная парадигма, получившая название «модели открытых инновационных сетей».

Первоначально корпорации рассматривали внешний мир исключительно как зону продаж своих продуктов, которые разрабатывались, испытывались, производились строго внутри ограды ТНК. Затем оттуда стали выносить производство готового продукта в периферийные зоны, обладающие низкими трансакционными издержками. Теперь же, согласно новой модели, корпорации начинают делегировать внешним компаниям всё более существенные элементы разработки инновационных продуктов. Создание глобальных корпоративных цепочек и альянсов ТНК с локальными венчурными компаниями развивается медленно и противоречиво, но это объективный тренд.