Сергей Чернышев - Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

Сегодня большинство производственных фондов страны, обеспечивающих её выживание, обветшало, требует безотлагательной модернизации. Но эта задача по старинке понимается как затратная, а в качестве единственного источника покрытия затрат рассматривается бюджет.

Парадокс в том, что страна всё ещё располагает ресурсным потенциалом, пригодным не только для всеобъемлющей модернизации, но и для энергичного продвижения к стратегическим рубежам. Общество напоминает атлета с мозгами неуча и ментальностью инвалида.

Проектное соинвестирование: ключ к возобновлению роста

В парадигме проектного соинвестирования (shared investing) собственники активов, востребованных в проекте, вместо того, чтобы торговать ими друг с другом, поэтапно переходят к отношениям взаимного доступа к пользованию (access) этими активами. При этом высвобождается значительная часть кредитных (или бюджетных) денег, в бизнес-логике расходовавшихся на внутрипроектные трансакции обмена, ненужные с точки зрения конечного результата. Это и есть практическая реализация основной идеи институционализма, сформулированной Рональдом Коузом ещё в 1930-е годы: предпринимательская фирма существует благодаря тому, что трансакционные издержки внутри неё ниже рыночных. С середины прошлого столетия практика и теория управления проектами, каждая по своему пути, двинулись в направлении реализации этого тезиса. И сегодня мы наблюдаем их смычку в феномене экспансии институциональной инженерии из сферы материальных (hard) и информационных (soft) технологий в новую область стоимостных (intangible).

Проектное финансирование – первый практический шаг в этом направлении. Управляющий проектом и банк переходят от отношений рыночного обмена (в данном случае – кредитования) к отношениям взаимного доступа к активам в процессе совместного создания добавленной стоимости. Поэтапное вхождение в контур проекта поставщиков и потребителей других продуктов и услуг в качестве соинвесторов, как показывает практика, способно в разы снизить потребность в финансировании, сократить сроки реализации проекта и риски его участников.

Если Россия и впрямь намерена догнать развитые страны, то платформы проектного соинвестирования – вот ключевая сфера технологической гонки, в которой нам придётся их перегонять.

Перед нами не просто новое поле деятельности, а новая экономическая эпоха, со вхождением в которую страна запаздывает на десятилетия. Нас ждёт тяжёлая работа. Понадобятся совместные усилия управленцев, финансистов, юристов, политиков, разработчиков IT, предстоят и научные споры, и общественные дискуссии. Но лучший способ продвинуться вперёд – засучив рукава, разбираться самим и показывать другим, как это делается здесь и сейчас. Не «тренироваться на кошках» учебных кейсов, а овладевать новым инструментарием в процессе решения назревших проблем на региональном, корпоративном, отраслевом уровне.

7. Собственность

Как мелки с жизнью наши споры,

Как крупно то, что против нас.

Рильке

Советский долг России [75]

Тусклая дискуссия о способах таргетирования – как перебранка осветителей за пустующей сценой.

Как бы ни расходились мнения по поводу проблем российского хозяйства – все сходятся на том, что нужны «длинные деньги». Экономика обременена массой не просто неэффективных, а убыточных производственных фондов всех видов собственности. В тёплых источниках над магистральными и разводящими сетями Твери, где потери превышают 40 %, лягушки не бедствуют в лютые морозы – и тропики за казённый счёт ежегодно пролонгируются умелыми руками. Предприятия, что генерируют убытки, по логике бизнеса следовало бы давно остановить. Но это невозможно по социальным причинам: устаревшие объекты ЖКХ, как могут, обеспечивают тепло, воду и свет, военные заводы – выполняют оборонный заказ, предприятия моногородов – трудоустраивают население, железные дороги – гарантируют мобильность. Все эти центры финансового ущерба висят на капельнице государственных субсидий. Однако для модернизации средств бюджета недостаточно.

Тем временем дотационными уже стали целые регионы и отрасли. Особая планово-убыточная зона расползается по экономической карте страны как ржавчина. С падением спроса на экспортируемое сырьё ситуация развивается в сторону безнадёжной. А сверх того добавились ещё и санкции.

Стратегический недуг одряхлевших фондов унаследован от советских времён. Но с тех пор он лишь усугублялся. «Плановые» способы его лечения не помогли. Как выяснилось, «рыночные» тоже оказались бессильны. Природные ресурсы и производственные фонды, унаследованные страной, не работают в качестве капитала. Они имеют сверхнизкую капитализацию даже по меркам третьего мира.

В экономике быстро растёт объём внутренних и внешних долгов – следствие множества неудачных или незавершённых проектов модернизации производственных фондов. Эти долги перед банками, естественными монополиями, госбюджетом лишь отчасти объяснимы управленческой неэффективностью или злоупотреблениями менеджмента и собственников, дефектами и сбоями финансового механизма страны. Здесь мы сталкиваемся с конкретным воплощением трансакционных издержек устаревшей кредитно-денежной системы, тормозящей не только российскую, но и глобальную экономику.

Выход из тупика требует осмысленного шага общества и государства, повсеместного перехода на иные, современные инструменты и технологии создания добавленной стоимости.

Конец кредитной эпохи

Машина классического рынка закономерно буксует при создании, модернизации и ремонте крупных производственных фондов. Капитальные затраты на старте велики, их возврат начинается через годы, что усугубляет и без того значительные издержки, риски и неопределённости. Собственных средств у инициаторов обычно не хватает, а бремя обслуживания большого и долгого кредита выводит большинство проектов за грань окупаемости. Тем более теперь, когда ресурсов в самой банковской системе недостаточно, а их приток из-за рубежа ограничен. Проблема не только и не столько в механизмах денежной эмиссии, вокруг которых петляет злободневная дискуссия. Главным источником издержек служит сам устаревающий институт банковского кредитования.

Современные инструменты и технологии финансового инжиниринга полвека назад зарождались в оболочке методологии проектного финансирования (Project Finance), – той, что входит у нас в запоздалую моду. Тем временем на Западе кризис 2007 года вскрыл её прорехи и дефекты. В ответ был дан массовый старт разработкам нового поколения экономических инструментов и технологий Impact (Social, Positive, Responsible, Sustainable etc) Investing под идеологическим знаменем Shared Value. В марте 2015 года в докладе Morgan Stanley объём американских инвестиций с использованием подобных инструментов оценён в семь триллионов долларов – это шестая часть совокупного финансового потока. На глазах формируется завтрашний инвестиционный мейнстрим.