Сергей Чернышев - Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн

Китайские тайны

Вторая история началась чуть раньше, буквально накануне сентябрьского финансового краха. В июле 2008 года Чикагский университет организовал небывало масштабную пятидневную конференцию « China's Economic Transformation». Основная её тема – «How China became capitalist?» (Как Китай стал капиталистическим?), под таким названием спустя четыре года вышла книга, основанная на материалах конференции.

О ней можно говорить долго, но для знающих людей достаточно взглянуть на программу.

Открывал конференцию легендарный Рональд Коуз, основоположник экономического институционализма, который ввел само понятие «трансакционные издержки» в исторической статье 1937-го года, за что и получил Нобелевскую премию спустя каких-то 54 года, в 1991-м году. В 2012-м не теряющий оптимизма Рональд Коуз, которому было уже 102 года, принял участие в презентации упомянутой книги в качестве её соавтора и редактора.

Еще интереснее, что ведущим конференции и основным докладчиком был Стивен Чунг, теоретик китайских экономических реформ, яркий представитель нового институционализма, ученик Рональда Коуза и Армена Алчиана. Его выдающийся вклад в экономическую науку удостоился упоминания в двух нобелевских речах – самого Коуза и спустя десятилетие Джозефа Стиглица.

В отличие от многих профессоров-бессребреников он оказался продвинутым предпринимателем и свои теоретические знания умело капитализировал. Но до того увлёкся, что за ним стало гоняться налоговое ведомство. В 2003 году власти США выдали ордер на его арест, и он сначала отступил в родной Гонконг, а потом под угрозой экстрадиции бежал в материковый Китай. В Китае он основоположил современную экономическую науку. В этом смысле китайцам очень повезло, потому что они миновали как советскую политэкономию, так и западный «экономикс» – к ним сразу же приехал в готовом, упакованном виде современный институционализм в авторском исполнении.

Китай, конечно, не стал от этого капиталистическим. Но конференция 2008 года, отталкиваясь от идеологической иллюзии, открыла путь к пониманию многих истин об устройстве современных обществ «второго» и «третьего» миров. Смысл события для меня вот в чём: когда в глобальной экономике всерьёз запахло жареным, американское обществознание не ограничилось колупанием в собственном дерьме «деривативов». Оно решительно развернуло свою оптику с застрявшего запада на растущий восток, сменив при этом объективы с абстрактной неоклассики на конкретный институционализм.

О чикагской конференции в Китае я узнал благодаря любезности Аркадия Пасербы. Случилось так, что он обратился ко мне за советом от имени одной из школ MBA, которая решила обзавестись собственными научно-мемориальными чтениями и подыскивала для них подходящее имя. Выбор учредителей пал было на Шумпетера, но оказалось, что чтения в его честь уже не первый год проводят в Перми. Естественно, я сходу назвал имя Рональда Коуза. И вот в январе 2015 года в Москве состоялись первые Коузовские чтения, где мне выпала незаслуженная честь быть докладчиком. Правда, первооткрывательский пыл организаторов слегка остыл, когда они услышали, что в Китае такие чтения проводятся уже в десятый раз. В благодарность Аркадий позволил мне ознакомиться с ещё неопубликованным русским переводом книги Коуза и Нин Вана. Так благодаря стечению событий я на короткое время приобрел монопольное преимущество, оказавшись её первым читателем, если не считать переводчиков. О незабываемых впечатлениях от этого чтения поведаю чуть позже.

Лирическое отступление

Наконец, третье событие, о котором, в отличие от первых двух, наслышаны многие из присутствующих. 10 октября 2008 года появилась публикация некоего Сатоши Накамото. Знатоки могут сказать, что он впервые дал о себе знать еще летом – что опять-таки попадает в тот самый коридор входа «плюс-минус два месяца» от даты тотального крушения системы инвестбанков. Но блокчейн пока оставим на закуску.

Как вы уже догадываетесь, сегодня я пробую подменить понятийное изложение – событийным. Когда на занятиях по матанализу приходит время доказать теорему, вы терпеливо следите, как лектор, стоя у доски, нанизывает один шаг логического построения на другой, и возникает длинная цепочка. Если в самом её начале стоит аксиома, а в конце теорема, то она доказана. Это доставляет эстетическое наслаждение математикам, но не инженерам, которые, раз удостоверившись, спешат забыть про эту канитель, перейти от логической цепочки доказательств к алгоритмической последовательности действий и загнать ее в программный продукт. А дальше ракета уже летит по программе, и ей не надо останавливаться на лету и переспрашивать: «Слушай, милый, ты мне объясни по пунктам, почему я в цель-то попаду»?

Но люди – не только лирики, но и физики – по программе не летают. Если между некоторой теоретически обоснованной истиной и вашей жизненной ситуацией, в которой надо утром встать и, стиснув зубы, идти вперед и только вперед, пролегает длинная цепочка доказательств, то через нее энергетический посыл проходит с трудом. Желательно спрямить дорогу от ума к сердцу. Люди плохо мотивируются сложными понятийными системами с длинными цепочками логических построений.

Все эти годы, работая над предпринимательскими проектами, мы опирались на институциональные теоретические основы. Но их изложение требовало усилий и затрат времени – не столько в силу их сложности, сколько, наоборот, из-за переусложнённой консистенции мусора в головах проектантов. И постепенно в практике проектных сессий мы все больше стремились обойтись без обращения к теории. Нас не перестали просить (скорее наоборот), но нам самим опостылело. Теоретические основы, которые в голове сидят, просто надоели, говорить о них уже язык не поворачивается. Поэтому если вы конкретно спросите, на чем основывается то или иное утверждение – будем возвращаться к основам. А покуда вместо этого постараюсь заменять цепочки доказательств событийными картинками.

Обещаю одно: в конце нашего разбирательства будет предложен ряд вполне практических рекомендаций и довольно конкретных предсказаний. Только это будут не «предсказания будущего», а вполне рациональное предвидение того, какие именно формы в ближайшее время появятся на мировом финансовом рынке, какова примерно будет их эволюция, и куда в этом смысле стоит бежать просвещённым игрокам. В оценке же конкретных условий для воплощения этих предвидений вам придётся полагаться на собственный практический опыт, интуицию и здравый смысл.

Но на теоретических основаниях сегодня нет возможности специально задерживаться. Часть присутствующих в курсе, что в самом общем виде понятийная основа для того, чтобы воспринимать строго подобные институциональные прогнозы, была, к примеру, намечена в прошлом семестре в цикле из шести занятий здесь, в МФТИ . [81]