Владимир Пекальчук - Спуская псов войны [галимая калибрятина]

Внизу проплывали джунгли, состоящие преимущественно из гигантолистников, деревьев,

имеющих только ствол без веток. Листья, широкие и продолговатые, достигали в длину до десяти

метров и росли прямо из ствола. Тут и там возвышались над общей массой растения, которые

Леонид сразу же окрестил «булавками»: длинный ствол, увенчанный некрупным зеленым шаром,

напоминал именно воткнутую в землю огромную швейную булавку. Кое-где переливались

разными цветами гирлянды свисающих с деревьев цветов.

– Здорово, правда? – спросила Лаш, садясь рядом с пирожным в руке.

Позади дружно работали челюстями археологи, уставшие спорить над голографической

картой местности, и Леонид наслаждался относительной тишиной: двигатели гравилета работают

негромко, внутри практически не слышно. Не то что ревущий моторами «Чинук».

– Да уж, есть на что посмотреть, – согласился наемник.

В этот момент часть леса внизу приподнялась и сдвинулась с места.

– Лихач, стой! – приказал он пилоту через УРР и указал вниз: – Что это? Ходячий сад?

– Он самый, – подтвердила Лаш.

– Ни фига себе… Метров тридцать в поперечнике, если не больше. Нехилый такой стол на

крабьих ножках. Должно быть, это самая большая зверушка в этих краях?

Существо это действительно чем-то напоминало огромного краба без клешней с десятками, а

иногда и сотнями ног, на панцире которого вольготно раскинулся целый садик. Впрочем, Леонид

прекрасно знал, что без огнемета к этому садику лучше не подходить.

– Это не зверушка, – сказала Лаш, – это очень много зверушек. Ходячая платформа, она же

«садовник», – довольно примитивная колония своего рода ходячих растений. В лесах можно

встретить далекого родственника «ходячего сада» – крабообразное существо, питающееся

минералами из грунта. Симбиоз насекомого и растений дал в результате живой организм,

способный питаться, как растение, и синтезировать питательные вещества с помощью

фотосинтеза. «Ходячий сад» – это тоже симбиотическая система, только еще сложнее. На спине

«садовника» живут существа трех типов. «Челюсти» – некогда паразиты, теперь они поедают и

переваривают пищу, найденную или пойманную «щупальцами». Эти щупальца – каждое является

отдельным существом. Черви, раньше паразитировавшие на «садовниках», тоже теперь работают

ради общего блага. Они, как и челюсти, соединены с «садовником» единой кровеносной

системой, а их собственная пищеварительная система атрофировалась. Щупальце ловит и

бросает добычу или растительную пищу в пасть челюстям, а те ее переваривают и кормят себя,

щупальца и самого «садовника». И последние жильцы сада – ядовитые растения с шипами,

защищающие всю систему от всевозможных врагов. Они же помогают червям-щупальцам убивать

добычу, если та очень вырывается. Как образовалась такая сложная система – ученые теряются

в догадках.

– Да уж, – согласился Леонид, – мне трудно представить, как все это умудряется

размножаться, если состоит из кучи разных организмов.

– Элементарно – делением. Разломился сад надвое, и каждая часть пошла своей дорогой,

разрастаясь постепенно.

– А как «садовник» ориентируется в пространстве?

– Никак. Никаких органов чувств у него нет, но все организмы, составляющие его, работают в

унисон, позволяя слаженно передвигаться. Передвижением управляют черви: как только одно

щупальце обнаруживает добычу, оно передает нервный импульс, и весь сад начинает двигаться

в том направлении. И наоборот, если причинить боль щупальцу или оно обнаружит огонь –

«садовник» начинает двигаться прочь, а растения-защитники начинают активнее шевелить

ветками.

Гравилет немного снизился и теперь летел над долиной, с двух сторон которой возвышались

многокилометровые горы.

– Мы, значит, высадимся в самом глубоком месте планеты?

– Нет. Это всего лишь самое глубокое место материка, но никак не планеты. «Океан» намного

глубже.

– Эм-м-м… Океан? Касс рассказывал только о «морях».

– Смотри. Чоданга, по сути, трехъярусная. Высокие скальные плато называются «островами».

Ниже – «моря». А еще ниже – основная поверхность планеты. На самом деле «моря» – это

огромные возвышения над поверхностью Чоданги высотой в восемь-десять километров. И из этих

возвышений поднимаются высокие скальные плато – «острова». Так, например, наша колония

находится на высоте двадцать три километра над нулевой отметкой.

– А что там, в самом низу?

– Там высокое давление, высокая влажность, жара, еще один облачный слой, вечный туман.

Там темно даже днем, прямая видимость – метров пятьдесят. Еще есть моря – настоящие, с

водой, а не условные. Это – неизведанное место, вся Чоданга, если на то пошло, практически не

изучена. И – на дне есть живые существа, по сравнению с которыми земной слон – как кот по

сравнению с тобой.

Уже в конце полета они прошли на малой высоте над равниной, по которой величественно

шло стадо здоровенных шестиногих колобков: крупный, почти со слона ростом, но гораздо более

массивный вожак и несколько животных помельче. Стайка малышни резво носилась между

старшими. На гравилет никто из шестиногов внимания не обратил вообще.

– Они привыкли? – полюбопытствовал Леонид.

– Нет, шестиноги попросту никого не боятся, на них крайне редко кто-либо охотится.

– Они не выглядят опасными.

– Именно что не выглядят. Совершенно безобидные существа, если только не напасть на них.

Взрослые особи питаются зеленью, которую трескают нередко вместе с ветками, а то и съедают

деревья целиком. Их желудочные ферменты – очень едкие и токсичные вещества. Встречая

хищника, который мог бы напасть на детеныша, шестиног отрыгивает часть съеденного, и даже

если не попадет во врага – дикая вонь отбивает нюх надолго. В качестве крайней меры раненый

или схваченный шестиног, как взрослый, так и малыш, специальными мышцами рвет свои

внутренние органы, смешивая несколько секреций с желудочным соком, и взрывается. В прямом

смысле, с огнем, грохотом и ударной волной. В качестве поражающих элементов – все тот же

желудочный сок, притом кипящий.

– Странный метод защиты, – заметил Леонид. – Я всегда полагал, что смысл самообороны

заключается прежде всего в том, чтобы пережить нападение.

– С точки зрения отдельного индивида – да. Но если говорить о видовой вражде – математика

иная. На каждого хищника всегда приходится много жертв, и потому для травоядного вида

размен «один к одному» является выигрышной стратегией. Итог – шестиноги врагов практически

не имеют. Хищники, которые могли бы представлять для них угрозу, либо держатся подальше,