Анатолий Иванов - ЛОГИКА КОШМАРА

Ежовская чистка, как уже говорилось, была начата там, где ее и следовало начинать, – в аппарате НКВД, самом сильном и самом опасном центре инородческого влияния в стране. В марте 1937 года были арестованы почти все начальники отделов НКВД и за короткий срок перебиты 300 сотрудников этой кровавой организации, а в апреле 1937 года увидел свои решетки с обратной стороны и сам Ягода. О чем он думал, глядя на них? Вспоминал своего покровителя Свердлова? Жалел об упущенных возможностях? Почему он дал себя сожрать, а не нанес удар первым, как Берия в 1953 году? Можно лишь предположить, что Ягода был склонен к самообольщению, считал, что Сталин без него не обойдется, надеялся на связанность общим преступлением, но он забыл о печальной участи тех, кто слишком много знает про своих хозяев. Берия учел ошибки Ягоды и постарался их не повторить.

Иначе вели себя заговорщики 1934 года. Они-то все поняли. Поняли и сделали выводы. Игре без правил они тоже решили противопоставить игру без правил, тайному убийству – военный переворот, И главным козы рем в этой игре стал давно мечтавший о лаврах российского Бонапарта маршал Советского Союза М.Н.Тухачевский.

Родился он 16 февраля 1893 года в Дорогобужском уезде Смоленской губернии и принадлежал, со стороны отца, к старому дворянскому роду, матерью же его была простая крестьянка Мавра Петровна Милонова, на которую он, кстати, и походил внешне. Но неосведомленную публику обманывал блеск фамилии, о чем писал позже А.И.Тодорский в своей книге “Маршал Тухачевский” (М., 1966, с.5-7): “Чего только не было и нет в печатной стряпне досужей бульварной прессы’ Тут и обязательно ветвистое генеалогическое древо древнейшего дворянского рода, наследственная “военная жилка” от предков ХУII столетия, игра мечом в колыбели, увлечение с детства записками Юлия Цезаря о Галльской войне и суворовскими походами и битвами, неотвязная мечта о гвардейском мундире, безумное честолюбие и неуемная жажда славы. Вот в чем, оказывается, причина перехода аристократа Тухачевского в коммунистический стан, объяснение его блистательных военных побед. Вот, оказывается, почему он, блестящий гвардейский офицер столичного полка, “легко променял кичливый кивер на скромную буденовку… Иначе как и чем можно объяснить умопомрачительную карьеру безусого царского подпоручика?”

В этой тираде много сомнительных мест – и степень аристократизма у заведомого бастарда, и победы, не такие уж блистательные, как мы еще увидим, но вся она понадобилась Тодорскому лишь для такого эффектного конца: “Зазорно вести полководческое начало Тухачевского от Рюрика, Синеуса и Трувора, которые к советскому военному искусству не имеют абсолютно никакого отношения!”

Нельзя без отвращения читать эту спесивую болтовню не помнящего родства невежды, которого приучили с ухмылочкой относиться к русскому прошлому. Грянула война – и установились отношения и к Кутузову, и к Суворову, и к Александру Невскому, причем установились они даже раньше – в 1937 году, когда посадили Тодорского. И надо было посадить, чтобы чушь не порол.

Учился Тухачевский в Пензенской гимназии так себе. Зато 1-й Московский императрицы Екатерины 11 кадетский корпус окончил первым учеником. Затем Александровское военное училище – тоже блестящие успехи – и выпуск подпоручиком в лейб-гвардии Семеновский полк, в столичный гарнизон. Но тут как раз началась война, и полк сразу же послали на фронт.

Маршал С.С.Бирюзов в предисловии к “Избранным произведениям” Тухачевского (М., 1964) и тот же Тодорский пишут о “богатом, даже “богатейшем” боевом опыте Тухачевского. Но когда, спрашивается, Тухачевский успел его набраться? Сначала его часть все время перебрасывали: двинули было в 1-ю армию Ренненкампфа – передумали, стали формировать 9-ю армию Лечицкого для наступления на Берлин и семеновцев повезли в Варшаву, потом опять передумали и бросили на помощь 4-й армии в район Ивангород-Люблин. Проболтавшись таким образом с месяц, они приняли участие лишь во второй половине Галицийской битвы, а также в Ивангород-Варшавской и Ченстоховско-Краковской операциях. Это сентябрь, октябрь и ноябрь 1914 года. Где-то в это время Тухачевский успел еще сьездить домой на похороны отца. В декабре активных военных действий не велось, в январе гвардия отдыхала. 19 февраля 1915 года Тухачевский попал в плен, в котором благополучно отсиделся всю войну. Там он, в частности, познакомился с де Голлем, у которого, как утверждают злые языки, и заимствовал ряд идей, позволивших ему позже создать себе репутацию “военного мыслителя”. Говорят, Тухачевский пытался бежать, но неудачно. Не всем, конечно, везет. Но вот Л.Г.Корнилов, небось, бежал.

Итак, весь военный стаж Тухачевского – месяца три с чем-то, а вовсе не полгода, как накидывает Тодорский. Вернулся Тухачевский в Россию в октябре 1917 года и успел получить от издыхающего Временного правительства очередной чин поручика. В этом чине он и предложил свои услуги Советской власти. Рекомендовал его поляк Н.Кулябко, член ВЦИКа, а первым его советским начальником был Енукидзе. Прошу обратить особое внимание на фамилии людей, встречающихся на пути Тухачевского,- это имеет очень большое значение.

Посланный в Симбирск, Тухачевский сразу же попадает в заваруху муравьевского мятежа. Здесь он избежал расстрела только потому, что Муравьев решил блеснуть своим великодушием (Маршал Тухачевский. Воспоминания друзей и соратников. М., 1965. с.43-44). Далее, по словам самого Тухачевского, все решили колоссальная энергия и находчивость председателя Симбирского губкома И.Варейкиса, который заманил Муравьева на переговоры и ликвидировал.

Так впервые встретились два главных будущих заговорщика – Варейкис и Тухачевский. Первому из них, во всяком случае, нельзя отказать в храбрости: в 1937 году он позвонил Сталину и заявил протест против ареста Тухачевского.

После расправы с Муравьевым Тухачевский стал командующим 1-й армией при члене РВС Куйбышеве. Это сочетание тоже интересно с точки зрения расклада сил в 30-х годах. Любопытно, что статья, в которой Куйбышев очень высоко отзывался о деятельности Тухачевского в период их совместной воинской службы, была напечатана в “Красной Звезде” 27 января 1935 года, т.е. через два дня после смерти Куйбышева. Деятельность эта, однако, не обходилась без конфузов: например, Тухачевский объединил командование тремя дивизиями в ходе Сызранской операции в руках своего земляка и сослуживца Энгельгардта, а тот возьми да и сбеги к Деникину (там же, с. 75-76).

С высшим командованием Тухачевский хронически не ладил. Главком Красной армии Вацетис однажды довольно грубой телеграммой потребовал от него, чтобы он побольше находился в штабе армии. Преемник Вацетиса С.С.Каменев с явной иронией отзывался о “поручике-командарме”, а генералы из центрального ведомства неодобрительно ворчали по поводу фантазерства увлекающегося поручика”. Тухачевский платил им тем же и доказывал в докладе Э.Склянскому, заместителю Троцкого, будто старое русское офицерство “не стояло на высоте своего дела”, а хорошо подготовленный командный состав “имеется лишь среди молодого офицерства” (М.Н.Тухачевский. Избранные произведения, 1, с. 27- 28). На этом, собственно, и выезжал Тухачевский: нахватавшись марксистских верхушек, писал опусы о “классовой стратегии” и безудержно льстил Троцкому, за что председатель РВС никогда не забывал помянуть Тухачевского в своих святых приказах.