Анатолий Иванов - ЛОГИКА КОШМАРА

Но весьма пикантные, не известные ранее подробности из биографии этого героя сообщает Н.Берберова. В 1919 году Раскольников попал в плен к англичанам и был привезен в Лондон, где переводчиком при его допросе был Брюс Локкарт. По инициативе Локкарта Раскольникова обменяли на пленных английских матросов, освободив его еще до отсылки в Россию. Локкарт поселил Раскольникова в гостинице, помог ему купить себе костюмы и побывать в лондонских театрах. “Главное, чтобы костюмчик сидел”. И костюмчик сел. В 1937-1938 годах, когда Раскольников был полпредом в Болгарии, Локкарт несколько раз приезжал туда, и Н.Берберова считает вполне вероятным, что он пользовался этим каналом для своей агентуры (Железная женщина, с.346- 347). Таким образом, прославленный герой на поверку оказывается вульгарным английским агентом, и не случайно бедный невозвращенец жил в 1939 году на фешенебельных французских курортах на Ривьере. Своим “открытым письмом” он отрабатывал затраты своих хозяев. Хозяева не учли лишь одного: трухлявой нервной системы своего подопечного, который от собственного героизма тотчас же впал в депрессию, начал резать себе вены, а 12 сентября выбросился из окна нервной клиники в Ницце (там же, с.287).

Однако история с Раскольниковым несколько отвлекла нас от анализа перестановок в верхах. Затронули они, хотя и в гораздо меньшей мере, чем в 1937- 1938 годах, и армию. В связи с хасанскими событиями мы уже упоминали двух персонажей – Штерна и Мехлиса. Штерн сменил на дальнем Востоке Блюхера, но на этом командном посту до войны тоже не дожил. Счастливей сложилась судьба Мехлиса, к которому Сталин питал какую-то непонятную слабость.

Одессит Л.З.Мехлис до революции принадлежал к сионистской организации “Поалей Цион”, в гражданскую войну дорос до военного комиссара Правобережной группы войск на Украине, а в 1921-1922 годах работал в наркомате РКИ у Сталина, потом пять лет – в секретариате Сталина. В 1930 году окончил Институт красной профессуры, где возглавлял партком вместе с Поспеловым, о котором мы еще будем говорить. С 1930 по 1937 год Мехлис – редактор “Правды”, а в 1937 году он был назначен начальником Главного политуправления РККА вместо Гамарника.

Здесь-то Мехлис и развернулся во всю силу своих “дарований”. Почти все наши военачальники – Жуков, Василевский, Штеменко и другие – расписались в мемуарах в непреодолимом отвращении к Мехлису. Мы помним, какие доносы он писал с озера Хасан. Тем же самым занимался он и во время финской войны. Как свидетельствует С. М. Штеменко, “донесения его.., всегда оставляли в душе горький осадок: они были черны, как ночь. Пользуясь предоставленными ему правами, Мехлис снимал с командных постов десятки людей, тут же заменяя их другими, привезенными с собой” (Генеральный штаб в годы войны. Кн.I, М., 1981, с.18).

По словам генерала Н.Г.Павленко, Мехлис “был редкий проходимец… Самодурство Мехлиса не знало границ. Практически на всех военачальников, к которым он временно “приставлялся” в качестве члена Военного Совета, Мехлис писал доносы.., Резервный и Крымский фронты, где Мехлис был представителем Ставки, потерпели жесточайшие поражения” (“Родина”, 1991, №6-7).

Особенно осрамился Мехлис на Керченском полуострове в 1942 году. Участникам этих событий была “ясна причина позорнейшего поражения. Полное недоверие командующим армиями и фронтом, самодурство и дикий произвол Мехлиса, человека неграмотного в военном деле… Запретил рыть окопы, чтобы не подрывать наступательного духа солдат. Выдвинул тяжелую артиллерию и штабы армии на самую передовую и т.д. Три армии стояли на фронте 16 км, дивизия занимала по фронту б00-700 м… И все это смешалось в кровавую кашу, было сброшено в море, погибло только потому, что фронтом командовал не полководец, а безумец” (К.Симонов. Глазами человека моего поколения. М., 1989, с.З01). После этого Мехлис ползал на коленях перед Сталиным и, обливаясь слезами, поносил себя всякими ругательными словами, называя себя “паршивым жидом” (“Родина”, 1991, №6-7, с.89). Лишь тогда, в 1942 году, до Сталина, наконец, дошло, что Главное политуправление армии – место, не подходящее не только для гусевых и гамарников, но и для мехлисов.

Командующего Крымским фронтом Козлова Сталин тоже снял, несмотря на попытки Козлова оправдаться тем, что ему мешал Мехлис. “Ведь вы командовали фронтом, а не Мехлис”, – возразил Сталин, (К.Симонов, цит. соч., с.432-433). Но не все были такими робкими, как Козлов. Когда в 1944 году Сталин давал Черняховскому фронт и попытался подсунуть ему Мехлиса в члены Военного совета, то у Черняховского непроизвольно вырвалось: “Только не Мехлиса!” Сталин недовольно поморщился, пробормотал, что Мехлис “исправился”, но настаивать не стал, а позже пристроил-таки своего любимца на 4-й Украинский фронт, где его ближайшим помощником по политработе был Л.И.Брежнев.

Из новых членов ЦК 1939 года подобно Мехлису пережил войну, но не пережил Сталина Лозовский (Дридзо), зам. наркома иностранных дел. Светилами идеологии в этом ЦК были Митин и Поспелов (Фейгельсон), который при Хрущеве, будучи секретарем ЦК, собирал досье на Сталина, а в З0-е годы служил Сталину в ряда Комиссии партийного контроля, возглавлявшейся Кагановичем и Ежовым.

К шести оставшимся старым членам Политбюро добавились двое новых – Жданов и Хрущев. Кандидатам. в члены Политбюро стали Берия и Шверник, многотерпеливый профсоюзный лидер, просидевший потом, как говорится, в “партийных девках” 18 лет, прежде чем по пал в само Политбюро. Л.Каганович утратил звание секретаря ЦК, а вместо него в секретариат был введен Г.М.Маленков.

Сыновей бывших советских государственных деятелей очень заботит репутация их папаш. Мы только что видели это на примере А.Антонова-Овсеенко, не является исключением и А.Г.Маленков. В своей статье в газете “Мы” (сентябрь 1992) он уверяет читателей, будто именно его отец избавил страну от Ежова, а потом от Берии. В действительности Г.Маленков, этот “убогий и недобрый человек”, по оценке Р.Медведева (“Они окружали Сталина”, с.279) поддерживал Ежова в борьбе против Кагановича, а позже предал, как предал Берию в 1953 году. Маленков начал делать карьеру благодаря удачной женитьбе на работнице аппарата ЦК В.Голубцовой, был техническим секретарем Политбюро, а с 1934 года – зав. отделом руководящих партийных кадров ЦК. другие выдвиженцы того периода относились к нему пренебрежительно, и, похоже, недооценивали. Жданов дал Маленкову презрительную кличку “Маланья”, а Хрущев в своих мемуарах называет его типичным аппаратчиком, привыкшим иметь дело с бумажками, а не с людьми. В конце З0-х годов Маленков круто пошел вверх, и в начале 1941 года стал кандидатом в члены Политбюро.

Постепенно окружал себя своими людьми Жданов. Его ближайшим сподвижником был А.С.Щербаков (р.1901), работавший под его руководством еще в Нижнем Новгороде. В 1936 году Жданов взял Щербакова к себе в Ленинград, а в 1938 году Щербаков возглавил московскую парторганизацию. В 1939 году он стал членом Оргбюро, а в 1941 – секретарем ЦК и кандидатом в члены Политбюро.