Алексей Зимин - Единицы условности

Чтобы не вести провокационные разговоры с охранниками, надо селиться не в гостинице «Дружба» и тем более не на турбазе, а непосредственно в усадьбах. В Петровском и Михайловском есть гостевые дома, построенные еще при Гейченко для особого сорта пушкиноведов.

Сегодня они общедоступны. И хоть номер там стоит дороже, чем в «Дружбе» или на турбазе, - что-то около 2000 рублей, зато за эти деньги ты получаешь пространство комнаты, отделанное в самых щадящих декоративных традициях. В доме - десяток одинаковых двухместных комнат с целомудренно расставленными по разным углам односпальными кроватями.

Кровати, впрочем, можно сдвигать, хотя они дьявольски тяжелые. Консьержка, когда застала нас за этим занятием, густо покраснела, как будто случайно вошла в мужской душ. «Они что тут - Пушкина не читают?» - удивилась моя жена.

Но главное - это даже не эхо раннего евроремонта, а круглосуточный доступ на автомобиле непосредственно на территорию усадеб. Учитывая пушкиногорские расстояния - туда пять километров, сюда семь, - это очень важное преимущество. Кроме того, после пяти, когда закрывается доступ в музей, жители гостевых домов остаются практически единственными хозяевами Михайловского и Петровского. И могут хоть ночь напролет гулять по аллеям, проложенным в геометрически французском вкусе, сидеть на скамейке с видом на реку Сороть и тайными тропами шастать из усадьбы в усадьбу, как это было принято при Пушкине.

Во время таких шастаний обнаруживаются удивительные вещи. На невиданных дорожках следы невиданных зверей.

Гуляя из Михайловского в сторону Усадьбы мельника, мы набрели на возмущенного индюка. Он стоял у входа в обычный крестьянский двор, багровый, как пожарный, приехавший по ложному вызову.

Индюк издавал потусторонний низкочастотный гул. И это было довольно-таки внушительно.

Но тут из-за его спины вышел пеликан - и это было совсем неожиданно. А потом раздался нечеловеческий вопль. Так кричат за кадром в фильмах ужасов, а еще так кричат павлины.

И оказалось, что на этом крестьянском дворе живет девять видов павлинов. А еще несколько разновидностей страусов, стройная лань, французские кролики, толстые, как гуси, и еще тьма зверей - практически Ноев ковчег.

Хозяин дома с внешностью чеховского доктора повел нас на экскурсию. Выяснилось, что много лет назад он ради любопытства завел себе пару выпендрежных китайских петухов, а потом все как-то вот так получилось. Птиц и зверей он теперь разводит и для удовольствия, и на продажу. А еще со всей округи ему приносят подранков и просто странную дичь. Вот пеликана принесли, залетел случайно на Псковщину.

«У него GPS1 сломался, видимо. Он должен был лететь гораздо южнее».

Пушкин тоже должен был отбывать ссылку на самом юге. В Бессарабии, Кишиневе и Одессе.

Но одесский губернатор Воронцов, не вынося общества молодого повесы, который к тому же затеял мучительную интригу с его женой, попросил императора изменить Пушкину порт приписки.

Император отправил его в родовое имение Михайловское, под семейный надзор.

С надзором как-то не получилось, Пушкин поссорился с родителями и в итоге прожил два года анахоретом, не считая постоянных вылазок к соседским барышням в Тригорское.

Русская литература и русская жизнь обязаны Михайловскому тем, что благодаря ему Пушкин не вляпался в декабристское восстание, благополучно пересидев его за игрой в штос, а заодно - превратился в Первого Русского Поэта.

В Михайловском, засыпанном снегом, засиженном мухами, потном в жару и не попадающем зубом на зуб в Крещение, написаны большие куски «Онегина», «Борис Годунов» и сотня хрестоматийных стихотворений.

В числе прочего - «Я помню чудное мгновенье».

Анна Петровна Керн - родственница хозяйки Тригорского Осиповой-Вульф - наезжала неGPS - система спутниковой навигации. сколько раз в псковскую глушь. Но Пушкину хватило и раза, чтобы влюбиться. Параллельно у него, правда, случился роман с дочкой управделами Михайловского - старосты Калашникова. Впоследствии Пушкин сделал Калашникова дедом. И дочь вместе с бастардом отправил в нижегородское имение Пушкиных - Болдино.

Спустя несколько лет, в болдинском одиночестве, у Пушкина случилась еще одна плодотворная в литературном отношении осень.?поэзия должна быть глуповата

Право постояльца гостевого дома дает еще несколько преимуществ. Например, иметь на расстоянии выстрела кафе «Березка». Единственное действительно съедобное место во всех Пушгорах. Там какие-то почвенные, допетровские голубцы и капустные щи, в которых, как и везде на Псковщине, плавают искры красного сладкого перца.

Помимо гастрономических причуд - можно, если есть на то желание, прогуляться по мемориальным домам, когда оттуда уже эвакуируют всех пушкиноведов. То есть после пяти вечера.

Это требует специальных договоренностей и не всегда возможно. Но предупрежден - значит, вооружен. Пушкинский дом в Михайловском невелик, как переделкинская писательская дача. В нем всего один этаж и пять комнат.

В комнатах пустовато, и есть такое ощущение, как будто дом сдается внаем, экскурсовод - риелтор, а ты - потенциальный ответственный квартиросъемщик. Топаешь, а полы-то скрипят. И обои бы пора переклеить.

Из окон - вид на озера и щучий изгиб реки Сороти, на яблочный сад и парковые аллеи. Одна из аллей называется аллеей Керн. Считается, что именно там Пушкину и явилось это мимолетное виденье.

Место слияния двух лун - по иной, нецензу-рированной, версии - находится в доме. Здоровенный сундук, прикрытый чем-то пестро-ветхим.

В соседней комнате под стеклом - автограф стихотворения «Я помню чудное мгновенье». Порхающие женские головки и лесенки торопливых букв. И никакой обсценной лексики.

«Пушкин увлекся Анной Петровной Керн, но, видимо, это была поверхностная страсть. Это была не любовь, а только поэтическое переживание любви». Когда представишь, что подобные фразы экскурсоводы должны повторять десять раз на дню, мороз продирает по коже. «Спустя несколько лет, уже вернувшись из ссылки, поэт добился-таки взаимности от Анны Петровны, о чем цинично написал своему приятелю Соболевскому». Пушкин написал Соболевскому буквально следующее: «Ты ничего не пишешь мне о 2100 рублях, мною тебе должных, а пишешь о m-me Керн, которую я с божьей помощью на днях у…»

Все кончается на «у». Вокруг этой буквы, оказывается, сломало копья не одно поколение пушкиноведов. Одни считали, что за этим «у» не стоит ничего предосудительного. Другие - что это вполне себе «у».

Опять эти пушкинские отточия. Вечные ускользания, отсутствия в ненужном месте. Пушкин, изменчивый, как Протей, и вездесущий, как Янус. Кстати говоря, и цезуры эти в «Онегине» на самом деле понаделаны не цензорским ластиком. Сам Пушкин накостылял этих пустых глав. Специально. Для ритмических пауз и вообще многозначительности. Так же ведет себя погода, насылая летом град, а в январе против всякой логики подтапливая снег.