1984

-Нецелованный мой...- шептала она, присасываясь ко мне губами.- Санечка... котёночек мой беленький... розовенький мой мальчик...

Совершенно потеряв ориентировку во времени, месте, собственной личности, чувствуя только всезатопляющую нежность, я ещё и ещё воспользовался своим орудием, мне хотелось одного- проникнуть в Лариску как можно глубже, влезть в неё, раствориться в этой прекрасной колдунье, слиться с нею в целое и так умереть. Но она вдруг мягко отстранила меня.

-Ну и накончали мы с тобой, Санечка- простыню стирать придётся,- объявила она, отсаживаясь.- Время-то, между прочим, шесть пятнадцать. Беги снова в 111-ю, помойся как следует. А я пока тут всё приберу.

13. Внутривенная инъекция

Приведя себя в порядок, я быстренько поделал шестичасовые назначения. Мне казалось, что я не ходил, а летал - настолько блаженную лёгкость ощущал я внутри себя, лёгкость, подчёркиваемую улыбкой. Спать абсолютно не хотелось.

В шоковой пострадавший вполне стабилизировался, и его переводили в палату. Пришёл Мазепа помочь.

-Ну як? Цэй-то, в рэанимации, тэж в сознание пришёл. Вот тебе и ритуальная трепанация и шаманы-нейрохирурги. У них если один из сотни очухается, так они сразу диссеры писать садятся. Цейтлин доволен, морда как маслом намазана. Вудяшник хренов... Здорово ж мы уси подежурили. А?

-Да, ничего так,- скромненько ответил я, толкая кровать с больным по коридору.

Лариса управлялась в процедурке.

-Помочь?- спросил я.- У меня все уже.

Я подошёл, оглянулся- никого не было, хозяйски обнял Журу за талию.

-А пошли сейчас к тебе,- предложил я. -На военку я забью- потом отработаю. А ты отгул возьми. От работы, Ларисочка, и кони дохнут...

Жура что-то хмыкнула.

-Не валяй дурака, у нас ещё всё воскресенье впереди,- сердито ответила она. Лицо её было хмуро. -Если я возьму отгул, тут всё рухнет, вся работа. И заменить некем. И на военку свою не вздумай "забивать". В Афган сильно хочется?

-Нет, ну Ла-ар...

-Саня, закройся,- с неожиданной досадой ответила Жура.- Если действительно хочешь помочь, то сделай мне внутривенную. Сможешь?

-Внутривенную? Кому? Тебе?- опешил я.- Смогу, конечно. Но зачем...

-Давление, гада, низкое,- с кислой миной ответила Лариса.- С утра вечно 80/60, еле ноги таскаю.

-Пей кофе там, кордиамин под кожу... жень-шень...

-Скажи лучше, сунь- хуй- в- чай- и- вынь су-хим,- невесело засмеялась старшая.- Ночь, считай, опять не спали. Вот шприц- тут смесь: 40% глюкоза, норадреналин, пирацетам, аскорбинка, спирта чуть-чуть этилового. Здорово помогает. Ну? Я уже набрала- уколешь? Только дверь закрой - нехер, чтоб нас тут кто-нибудь видел...

Я кивнул, засучил рукава, усадил Лариску на топчан, перетянул ей левое плечо резиновым жгутом. Она всегда ходила с длинным рукавом, и я только сейчас обратил внимание на причудливый рисунок её локтевого сгиба- рубиновые старые точки уколов по ходу вен чередовались с совсем рыхлыми, свежими, то тут, то там цвели подкожные гематомы разных оттенков. Кубитальные (локтевые) вены у Ларисы Павловны были хорошие, мощные, но исколотые, тромбированные и мне совсем, совсем не понравились.

-Ну? Чего уставился? Коли, только не пропори, не зафугуй под кожу,- прошипела она каким-то злым, незнакомым голосом.

-Лариса Павловна, а здесь точно глюкоза?

-Сань... ну мы же договорились - лишних вопросов в травме не задают. Коли давай.

Я протёр ваткой со спиртом пёстрый локтевой сгиб своей первой женщины и ввёл иглу точно в вену. В шприце заклубилась, завращалась её кровь. То, что в шприце была не 40% глюкоза, мне стало ясно сразу же- эритоциты в гиперосмолярном растворе ведут себя совсем не так. Раствор был изотонический.

Я освободил плечо от жгута и начал давить на поршень. Журавель, не отрываясь, хищным каким-то взглядом следила за столбиком поршня.

-Быстрее можешь? Шо ты копаешься, как жук навозный...

Едва я довёл поршень до кремальеры и вынул из вены иглу, как Лариса, зажав в сгибе ватку со спиртом, блаженно откинулась назад- выражение её лица напоминало то, когда я, изо всех сил шепча нежные слова, выпускал в неё первую порцию эякулята.

-Промой теперь его под краном- хорошо промой,- совершенно томным, чужим голосом сказала старшая. -Положи на окно, на просушку и иди, неси биксы. Я через пять минут буду в полном порядке...

"Вот так глюкоза,- думал я, спускаясь в автоклавную, нагруженный биксами.-Лариса-то моя ещё тот фрукт, похоже"...

Летать расхотелось. Наоборот, в отношении старшей сестры у меня возникли самые серьёзные подозрения. Я уже готов был задать довольно серьёзные вопросы, когда вернусь, но она была вся в работе, как ни в чём не бывало.

-Отнёс? Мазепа везде расписался?- не глядя мне в глаза, отрывисто спрашивала она.- Рабочее место убрал? Истории разложены для обхода? На. Это тебе,- Жура сунула мне холщовый мешочек с хлебом, салом и две шоколадки.- Поешь как следует. И...- она вдруг нагнулась, крепко-крепко поцеловала меня в губы, отчего я моментально ощутил эрекцию,- спасибо тебе, котёнок мой беленький. Жду тебя в воскресенье. Иди.

14. Воскресенье

С утра в воскресенье я шёл на работу с противоречивыми чувствами. Одно было радостным- всё же как-никак, я стал мужчиной, и пусть не спас сначала красавицу из лап дикарей или охмурил знатную девушку подобно Печорину или Жюльену Соррелю, но овладел всё же молодой и совсем не некрасивой женщиной. 25- самый расцвет, Лариса Павловна просто несколько высока ростом, но стати у неё все есть- талия там, круглая задница, груди, сочное, горяченькое влагалище. Напомню, что я был полный профан в прекрасном поле и называл вещи своими именами. Груди бы ей побольше, да и вообще- телес, как говорится, уж больно она худая, как гимнастка в цирке.

И вот с этой-то женщиной на 5 лет старше меня я трижды за какой-то час проделал то, что взрослые мужчины проделывают с взрослыми женщинами, и всё у меня получилось, и хочется повторения. Разве не здорово? Как писал классик- "никогда ничего не просите... сами предложат и сами всё дадут".

Мы будем вместе целые сутки! Сто раз можно уединиться и...

Но любовные мысли о Журе замутняли мысли о том уколе, что я ей сделал. Будь я сопляком-первокурсником, я бы, безусловно, поверил насчёт глюкозы и аскорбинки, но фармакологию я сдал ещё в июне, причём сдал на пятёрку. Что такое "опиаты" я знал очень хорошо. Вдобавок, с сентября у нас начался цикл клинической психиатрии, в который входили несколько занятий по наркологии. Это наводило на новые размышления.

Конечно, у меня, как у любого советского человека, имелся пропагандный образ наркомана- всклокоченного бродяги из гарлемских трущоб, с безумным взором, с гноящимися руками и готового убить кого угодно из-за "дозы".

"Начальник! Дай марафету!!"- кричали мы в школе, играя в какую-то уголовную игру.