Оглашенные

– Выхода у нас нет, – побледневший Михаил нервно вздымает руку. – Только полная конспирация. Сейчас я раздам билеты. К поезду выдвигаемся по одному…

***

Рано утром прибыли в Киев. Никто не пытался нас высадить с поезда, отравить, или подбросить нам наркотики. Однако расслабляться было рано. Вместе с нами ехали верующие из соседней епархии. Они-то нам и сообщили, что киевской милиции предписано задерживать делегации, пребывающие на крестный ход и по возможности либо сажать в КПЗ, либо отправлять обратно.

– Делать нечего, – сказал Михаил, – опять конспирация. Из поезда выходим мелкими группами. Нет! Лучше по одному. Через час, ну, полтора, максимум, встречаемся у метро «Арсенальное». С Богом!

Боец невидимого фронта

Прекрасное солнечное утро. Чистый свежий воздух. Просыпающаяся столица. Кто-то уже спешит на работу. Вид у всех сытый, благодушный. Даже бомжи выглядят как-то по-европейски ухожено .

С трудом верится, что я прибыл на линию фронта, на антипапский крестный ход.

Оставив вещи у родственников, иду в сторону завода «Арсенал». Небольшие петляющие улочки и обилие свежей зелени. Тенистые скверики, парки, состоящие из раскидистых каштанов, дубов, буков, грабов и аккуратных скамеечек и дорожек – все это завораживает глаз. А попавшаяся навстречу машина, щедро поливающая водой улицы, газоны и тротуары, приводит в умиление.

В какой-то момент мне начинает казаться, что все вокруг словно заколдовано иллюзией европейского благополучия. И вот уже чудится, как птички киевские щебечут мне на все лады: моя хата с краю, ничего не знаю. Ничего не знаю, моя хата с краю…

От станции метро «Арсенальная» до Киево-Печерской Лавры не более тридцати минут ходьбы. Торопиться нам некуда. Время есть, и до литургии и, тем более, до начала крестного хода.

Идем – впереди я, Михаил, Олег и Андрей. Позади нас неразлучные Людмила с Софией и «свободолюбивый» брат Родион с ними. Остальные растянулись за нами, наверное, метров на сто.

По-прежнему ничего не предвещает предстоящий визит римского понтифика. Ни тебе плакатов, объявлений, восторженных толп католиков.

Вдруг взгляд спотыкается о черную, с жирными подтеками надпись на стене дома – БОГ.

Ого, так ли спокойно в столице!

– Смотрите, – с жаром восклицает Родион, – «Бог», прямо на стене.

Останавливаемся.

– Странно, – говорю я. – Непривычно. Ну, когда, там, пишут «prodigy», «Гр.Об», «Цой жив» или классическое «Вася + Маша» – это если и не всегда понятно, но привычно. Но зачем писать на стенах «Бог»?

– Глупость какая-то, – равнодушно пожимает плечами Людмила. – По-моему писать на стенах «Бог», да еще и черной краской, мягко говоря, не эстетично.

– Не эстетично, – подхватывает София, – сразу видно, писали люди неверующие.

– Сатанисты писали! – Спокойно говорит Андрей, и добавляет со знанием дела, словно специалист по «настенным надписям»: – Видите черные потеки, их специально сделали, чтобы проклясть имя Божие…

– Смотрите, – перебивает Андрея Олег, – еще одна надпись.

И точно. Буквально через двадцать, тридцать шагов следующая надпись. Опять черной краской и опять на стене дома: Слава Православию!

– Написано, как «Слава КПСС», – недовольно говорит Михаил. – Интересно, кто это мог сделать?

– Конечно же, жидовня, – с ходу отвечает Андрей.

– Сказать жиды, значит, ничего не сказать, – парирует София. – Это то же самое, что масоны, Андрей, слишком размытое понятие.

– София, что ты знаешь о масонах? – с иронией спрашивает Андрей.

– Что я знаю! – заводится София, – Господи помилуй! Андрей, да еще когда я журналистом в Узбекистане, в советской газете работала, еще тогда…

Дальше Софию никто не слушал. Потому как в этот самый момент мы все, словно по команде, увидели еще одну надпись, а под ней свастику.

– Все ясно, – сказал Олег. Хотя ясно ничего не было. Следующая надпись была сделана неимоверно огромными черными буквами и опять на стене дома. Надпись гласила: Папа, геть з Украiни. Прямо под надписью была начертана жирная, с черными потеками, свастика.

– Все ясно, – повторил за Олегом Михаил, – самая типичная провокация.

– То есть, – морщится Андрей, – на случай, если папа все же приедет в Киев и решит, например, посетить Лавру. А участники крестного хода его туда попросту не пустят.

– Вот именно, – раздраженно говорит Михаил. – Тогда телевизионщики используют сие «религиозное» творчество на стенах в качестве компромата против нашей Церкви.

– Да! – почти кричит София, – мне, как бывшему журналисту, эта тема хорошо знакома. Представьте себе, визит папы сорван. По ТВ говорят, что немногочисленная кучка махровых ортодоксов из Московского Патриархата воспрепятствовала визиту мира на Украину, или в Киев, или, там, в Лавру. При этом камера сперва фиксирует слово «Бог» намалеванное страшной черной краской, потом показывают надпись «Слава Православию».

Дальше добавляется, что никакие они не православные, они отщепенцы, фашисты, пригретые недобросовестными клириками из Московского Патриархата. И показывается свастика на стене. Все! Дело сделано. Информационная мышеловка захлопнулась!

Повисло минутное молчание, которое нарушил Михаил:

– Молодец, София. Сразу видно, что не зря ты «Манипуляцию сознанием» проштудировала. Не зря.

Михаил добродушно смеется.

– Прямо-таки боец невидимого фронта, – недовольно говорит Андрей и обводит всех своими грустными черными глазами, – а все-таки зря вы недооцениваете эту заразу, это мировое жидо-масонство. Провокация провокацией, а кто за ней стоит, а? Все они, они!

– Проклятый мировой капитал, – то ли в шутку, то ли всерьез говорит брат Родион и грозит кулаком в сторону ультрасовременного сооружения из блестящего стеклобетона.

Здание, которому грозит Родион, напоминает уменьшенную копию российского «Газпрома». Этакая аккуратная «фига в Небо».

Дальше идем молча. Обходим «фигу в Небо». Надписи повторяются опять. В том же порядке, только крест теперь намалеван другой, тевтонский, вместо свастики, с равносторонними засечками на концах.

Еще несколько раз повторяются «Бог», «Слава Православию» и «Папа геть…».

У меня на душе от утренней беспечности и следа не осталось. На душе тревожно – эта дурацкая «религия на стенах», это нелепое здание.