216512_B61BA_yamburg_e_a_pedagogicheskiy_dekameron

— А может, ты поговоришь с ребенком? — вкрадчивым го­лосом попросил приятель.

— Я не Кашпировский и не умею лечить на расстоянии.

— Зачем на расстоянии? Приезжай к нам домой, посидим, пообщаемся.

— Я тебе что, доктор по вызову?

— А если бы и так? Я, например, руководитель клиники, но до сих пор у операционного стола, чтобы не потерять чувстви­тельность пальцев. Если надо, выезжаю на дом к больным. Кста­ти, а как у тебя с пальчиками? Не потеряли еще педагогическую чувствительность?

Откровенно говоря, последнее замечание меня сильно за­дело. В голове мгновенно созрел план педагогической опера­ции.

— В воскресенье утром встречаемся у Третьяковской гале­реи. Ты наверняка до сих пор не удосужился сводить туда ре­бенка, — сказал я наугад, мстя за подозрения в утере мной пе­дагогической квалификации. И попал в точку.

— Да, действительно. Все как-то недосуг, ты же знаешь мою занятость.

— Не оправдывайся. Действуем по договоренности, берешь ребенка и ждешь меня у входа.

Третьяковка всплыла в сознании совершенно случайно, в свя­зи с проходившей в то время выставкой, приуроченной к двух­сотлетию со дня рождения художника Александра Иванова. Вот я и решил воспользоваться шедевром в сугубо воспитательных целях.

Ровно в одиннадцать мы стояли втроем у полотна «Явление Христа народу». Его масштаб и тщательность проработки обра­зов не могли не поразить воображение ребенка. Дав время де­вочке справиться с первым впечатлением, я повел речь об авто­ре, не забывая периодически проводить воспитательный мо­мент.

— Представляешь, чего стоило художнику создать картину площадью сорок квадратных метров? Видишь, сколько подго­товительных эскизов к картине вывешено вокруг? На эту работу ушло целых двадцать пять лет. Но ведь так в любом деле, будь то освоение иностранных языков или тренировки в художест­венной гимнастике. Совершенные достижения не бывают быст­рыми и легкими. За ними годы тяжелого, кропотливого труда. Сразу не получается ничего.

Нагнетая драматизм, рассказал о том, как художник, рискуя жизнью, доставил картину в Россию. Огромное полотно не по­местилось в трюм парусного корабля, пришлось перевозить его на палубе. Как назло, разразился сильный шторм, но автор все восемь дней не отходил от своего детища, хотя велика была опасность оказаться в бушующем море. От истории создания картины и доставки ее на родину мы перешли к содержанию произведения. К чести отца, девочка уже была знакома с дет­ской Библией. Поэтому ей не составляло большого труда в центральной фигуре на полотне узнать Иоанна Крестителя. Он призывает покаяться. В чем? И здесь пошла речь о грехах чело­веческих, в числе которых, как нетрудно догадаться в контексте данной педагогической ситуации, ложь. Разумеется, это не был монолог экскурсовода или нотация учителя. Скорее довери­тельная беседа с взаимным обменом впечатлений и соображе­ний по поводу увиденного на полотне в сопоставлении с реа­лиями жизни ребенка.

Мы вышли из музея. Девочка с удовольствием начала но­ситься по пешеходной зоне. Лукаво посмотрев на меня, при­ятель промолвил:

— Бедный художник. Он и не знал, что его картина станет инструментом педагогических манипуляций, — и, сжав с силой мою руку, добавил:

— А пальчики еще ничего!

— После операции необходим период долечивания и гра­мотная сиделка.

— Ты имеешь в виду супругу? Сделаем из сиделки ходилку по музеям.

Предназначение или диагноз?

«Учитель, врач и актер — не профессии, это предназначение», — сказал незадолго до смерти замечательный актер 3. Е. Гердт. Или диагноз. Отличить диагноз от предназначения не так слож­но. И то и другое состояние души педагога имеет свою, ярко выраженную симптоматику. Довольно часто, выходя из метро, не зная точно, как пройти к месту очередного совещания, я по­чти всегда безошибочно определяю в толпе своих попутчиков и следую за ними. Специфическая печать лежит на их лицах. Ка­кая-то особая нервическая озабоченность и сосредоточенная настороженность перемежаются с непомерной гордыней и не­насытной жаждой самоутверждения. В данном случае мы име­ем дело с диагнозом. Справедливости ради, следует уточнить, что, в соответствии с занимаемой должностью, я по большей части принимаю участие в совещаниях администраторов: ди­ректоров и их заместителей. Зная не понаслышке о том, какой непомерный груз обязанностей лежит на современных руково­дителях школ, я далек от стремления иронизировать по поводу выражения их лиц, не излучающих оптимизма накануне сове­щания. Похоже, что и сам, в тревожном ожидании новых цен­ных указаний свыше, выгляжу не менее уныло. Однако ситуа­ция, что называется, модельная и потому нуждается в присталь­ном рассмотрении.

Современный администратор — это, как правило, учитель среднего возраста, прошедший закалку в школьных баталиях, достигший определенных успехов в профессии. В противном случае его не выдвинули бы на руководящую должность. Не­смотря на непомерную занятость, человек добросовестный и ответственный, он выкраивает время на преподавательскую ра­боту, оставляя за собой некоторое количество часов. Сил и вре­мени на подготовку к урокам катастрофически не хватает. Но накопленные знания и опыт позволяют до поры жить на старых запасах. Повторяю, что речь идет о модельной, достаточно рас­пространенной ситуации.

Разумеется, жизнь полна исключений, и судьба подарила мне знакомство с руководителями, которые счастливо сочетали в себе способности администратора и яркие дарования учите­ля, которые не угасали на фоне многотрудной директорской жизни. Среди них пятидесятидвухлетний директор Гатчинской средней школы №51, учитель немецкого языка, победитель Всероссийского конкурса «Учитель года — 2002» Сергей Ми­хайлович Смирнов. Ему и его открытому уроку на конкурсе зал аплодировал стоя. Волшебство, магия, артистизм, органич­ность, высокая научность — вот лишь некоторые штрихи, кото­рыми я могу передать впечатления от филигранной работы это­го педагогического мастера.

Но такая гармония административной и педагогической де­ятельности достигается далеко не всегда. Чаще мы наблюдаем обратную картину: наращивание административных мускулов и постепенное ослабление, вплоть до атрофии, мышц педагоги­ческих. Однако оставим в покое администраторов. В конце кон­цов каждому из них, в силу сложившихся обстоятельств, само­му решать, продолжать учительскую деятельность, компенси­руя на уроках недостаток былого азарта и увлеченности профессией административным ресурсом, или вовремя уйти со сцены, сосредоточившись на исполнении иных, также крайне важных для школы обязанностях. У администраторов, остано­вившихся в своем учительском развитии, по крайней мере есть серьезное оправдание, поскольку на практике неимоверно