Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

Пока его преосвященство отдавал распоряжения, они поднялись по лестнице, прошли по коридору. Секретарь отворил дверь, и они вошли в личный кабинет епископа, смежный со спальней и купальной комнатой. Интерьер помещения, выдержанный в светлых тонах, столь модных в этом десятилетии, радовал глаз своей изысканностью. Небесного цвета портьеры на окнах гармонировали с серо-голубой обивкой кресел и стульев. Тончайшая резьба на мебели из розового дерева повторяла сложный узор ковра на полу.

Боклерк положил сундучок в кресло, стоявшее подле двери.

– И узнай так же: внес ли Сисварий положенную для него мзду, и насколько велики были эти поступления. Уж слишком часто он вновь замелькал возле Святого Престола. Теперь все, можешь идти.

Секретарь коротко поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Епископ Констанс выглянул в узкое окно – каррусу уже убрали. Внизу хлопнула дверь, значит, скоро принесут его вещи. Что ж, здравствуй омут церковной жизни, полной скрытых страстей! Кто бы тогда в его молодости мог подумать, что он четвертый сын, пусть и очень знатного рода д'Гем, несмотря на субтильное телосложение и малый рост станет епископом, а затем и primus fidem merens (первый достойный доверия) в одном из самых больших и могущественных боевых орденов. Правда, его уже не устраивало, что он на протяжении двенадцати лет остается епископом. Что ж пора бы исправить подобное упущение.

Главой боевого ордена Святого Варфоломея Карающего являлся командор Сикст, в его непосредственном подчинении находилось двадцать епископов, распоряжающихся делами епархии. Среди них выделялись трое – fidem merens – достойные доверия, имеющие право вместе с главой ордена заседать в совете при папском престоле – конвенте. Впрочем, иерархия священнослужителей любого другого ордена, боевого или духовного, не разнилась между собой. Отличие было лишь в том, что во главе духовников стоял кардинал, а не командор. И во всех тоже было по двадцать епархиальных епископов, чтобы ни один из орденов не имел перевеса в количестве сановников высшего духовенства. Так же три достойных доверия и около сотни епископов-суффраганов – не входящих в совет, подчиняющихся лично епископу своей провинции и не имеющих апартаментов в ауберге. А уж им в свою очередь были подконтрольны настоятели монастырей, а духовным еще и священнослужители приходов. (Епископ-суффраган – (автор)- епископ не входящий в конвент и подчиняющийся епископу своего ордена. У епископа в подчинении может быть до четырех-пяти епископов-суффраганов, не имеет личных апартаментов в ауберге. На самом деле структура управленческого аппарата гораздо запутаннее и я распишу ее для любопытных читателей в терминах более подробно)

Констанс сидел в кресле на протяжении часа и ожидал, когда маршал Сикст соизволит его принять. Епископ, имеющий немалый сан вынужден томиться в библиотеке, словно аббат из захудалого прихода. Возможно, ему следовало бы возмутиться или дать выход своему раздражению, позволить чувству собственного достоинства взять верх. Но как человек опытный в делах церковных, он счел, что поступать подобным образом было бы опрометчиво, и даже глупо. Констанс прекрасно понимал, почему командор держит его здесь – это прямой и непрозрачный намек на его неподчинение, ведь он не явился 'засвидетельствовать свое почтение' вчера вечером, или на худой конец сегодня утром. И заодно решили напомнить о его положении в иерархической лестнице – ведь он первый ПОСЛЕ, а не просто первый. Впрочем, ничего страшного в этом нет. Неприятно – да. Своеобразный щелчок по носу, досадная мелочь.

В последние пару лет отношения между ним и командором сильно накалились, разговоры приобрели двойной смысл, скрывая в каждой фразе завуалированный выпад. Со временем их пикировки не ослабели, а лишь приобретали еще большую ярость и глубину. И приди ныне епископ на аудиенцию неподготовленный, без нужных сведений о произошедшем в ауберге, он совершил бы большую глупость. А Констанс был отнюдь не глуп.

Но вот двери открылись, и командор вошел в комнату. Его высокопреосвященство главный маршал ордена Командор Сикст, как и большинство варфоломейцев был высок и крепко сложен. Ширококостная фигура, мощные руки делали его похожим на кузнеца. Короткая шея и мутноватый взгляд светлых глаз исподлобья, придавали вид угрюмого и недалекого человека. Если подобные выводы принять за истину, то можно сделать крупную ошибку. Во-первых: маршал был умен и изворотлив, а значит опасен. Во-вторых: глядя на его плечи и дышащий силой торс, опытному человеку становилось ясно – его высокопреосвященство Сикст не перестал браться за оружие, и мог доставить сопернику неприятности как в церковно-политическом, так и физическом плане.

Едва командор успел сделать пару шагов, как епископ с видимым усилием поднялся и пошел ему навстречу, при этом нарочито сутулясь и горбя спину. Поскольку ложь на словах – это грех, неправда тела совсем другая история.

– Слава Господу нашему, – учтиво произнес он, целуя руку маршалу Сиксту.

– Во веки веков, сын мой, – в устах более молодого командора подобное выглядело слегка неуместно, но что поделаешь, таковы правила.

– Я рад, что вы смогли прийти именно сегодня, – между словами проглядывало: 'наконец-то вы соизволили прийти', а если копнуть еще глубже, то: 'вы обязаны были явиться еще вчера, а имели наглость тянуть до сегодняшнего вечера!'.

– Ваше высокопреосвященство, я тоже безмерно рад, что вы наконец-то можете уделить мне малую толику своего времени, – 'Вы заставили меня ждать!'. Главный маршал и его fidem merens обменялись приветствиями и первыми словесными уколами. – Надеюсь, что мое отсутствие при заседании конвента не принесло НЕПРИЯТНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ.

– Вы правильно НАДЕЯТЕСЬ, сын мой. Должен сообщить вам, что наши пять рьяных епископов и два поддерживающих их монастыря, теперь занимают НЕ СТОЛЬ устойчивую позицию.

– Из ВАШИХ уст я слышу благие вести, – снова обмен ударами. Констанс прекрасно знал – заверение командора прозвучало для отвода глаз. Оно было призвано скрыть реальное положение дел, потому что старания отколовшихся епископов в любой момент могли увенчаться успехом. – Но увы, ваше высокопреосвященство, сегодня мне придется выступить посланцем дурных известий, – продолжил он, изобразив на лице мировую скорбь, хотя приносить своему сопернику любые плохие новости было делом весьма приятным.

– Что ж, это печально. Известия сии интересны всему конвенту, или…

– Всему конвенту, ваше высокопреосвященство, – печально подтвердил епископ, но тайно злорадствуя.

Командор подошел к одному из столов, находящихся в библиотеке, опустился в кресло, неторопливо поправил полы сутаны и тщательно расправил складки на мантии. Несмотря на столь позднее время, маршал Сикст был в полном облачении, даже биретта присутствовала. (На плечах поверх сутаны епархиальные епископы и прочие вышестоящие священнослужители носят пелерину, именуемую мантией. Биретта – квадратная в плане шапка с помпоном посередине для кардиналов и командоров.)