Валентин Сорокин - Макаки

Расширенный секретариат СП России решил избавиться, заседая, выг­нать Позднякова, проголосовали секретари, а Ляпин взвизгнул:

- А охрана?!..

- Какая охрана?..

- Его, она Дом охраняет!..

Замялись писатели, стушевались. Но никакой охраны и не нужно было, ко­ли выгнать банкира решили. Ляпин - хитрый вор: применил психологичес­кий тормоз - задержал решение. И ещё более года они воровали.

А я сейчас вспоминаю: "Ляпин, на выход!".. Все, кто пришёл помочь мне с поэмой о Жукове, вправду поверили, мол, Ляпина срочно куда-то вызвали... Не вызвали. Договорился, струсив обсуждать поэму.

Ну кто из русских мог осмелиться - кинуться на спасение русских соборов? И как можно было спасти русскую музыку, русскую поэзию? Кто бы защитил священника, ученого, книгописца, русского, да еще в России? И что это, если не оккупация?.. А Минкин - жив. Он и сегодня выступает против русских, против России. Выступает - у нас. Выступает - по "забугорному" радио.

Они ненавидят нас

Черти горбами и хвостами похожи друг на друга. Апостолы мудростью и величием похожи друг на друга. И "праведные" де­ятели наши, Яковлев, Коротич, Беляев, Севрук, политической "евнуховностью" похожи друг на друга. Если есть кое-какие внеш­ние "разновидности", то - лишь внешние. Внутренне же все они - святейшие марксисты, цензоровавшие каждое русское слою на протяжении мутного и длинного застоя. Плотно сидя в креслах ЦК КПСС, они контролировали любое демократическое покашливание любого литератора, будь он в Москве или на Курилах,

Они, им так основательно мерещилось, - ЦК КПСС, Политбюро, партия, только - они и они!.. Как "тот" критик, "наместник" Бога, на встрече поэтов с читателями, проверял даты под "ре­лигиозными" стихами, они проверяли каждую строку, каздое про­изведение и оценивали: "русофильское или советское, ленинское или западное", они - как бы тоже "наместники" Бога, но Бога партийного. Бога - пятижды героя. Бога - Генсека, маршала, Бога - Леонида Ильича, их Бога.

Иногда они, в любви к истине и в подозрениях к нам, лите­раторам русским, смыкались с "тем" критиком и боролись с нами коллективно: вроде бы сам бог их постукал милицейской палкой по идеологическим затылкам и благословил тренировать нас и перетренировывать.

Поэт - слуга истины. Поэт неодолим у жестяного обелиска отца, обелиска пронзительной пролетарской совести, обелиска, который рано или поздно, но непременно заставит предателей рабочего класса отвечать за предательство, заставит. Только торгашам кажется: они ловкие, они уйди от возмездья, только торгашам кажется. Не ушли. Не уйдут. Великий Есенин заявлял сурово:

Ей, господи,

Царю мой!

Дьяволы на руках

Укачали землю.

Не горюй, поэт. Земля пробудится, не горюй. Поднимайся за призванием русского поэта - вперед и вперед, вперед и вперед! Пусть подергивал узкими академическими плечами на экране перед миллионами и миллионами сограждан Шаталин: мол, 500 дней дай­те ему - страна расцветет, а явь - жуликоватая часть страны, теневая орда страны расцветет. А страна - уже "расцвела", уже: дом - не купить, стол - не купить, сапоги - не купить, пальто - не купить, килограмм луку - не купить, цена кусается!

Иди, уважаемый Шаталин, по талону получи сахар, муку, папи­росы, иди, получи. Не хочешь? Некогда? Профессия думать требу­ет, ты ведь - теоретик перестройки? Это я - не к Шаталину об­ращаюсь. Это я - к солдатам, зарытым на площадях Варшавы, Пра­ги, Бухареста, Тираны, Будапешта, Софии, Берлина, обращаюсь. Пусть они услышат, как нам легко, как нам богато, как нам обильно сейчас при "главных конструкторах эпохи плюрализма и гласности", легко, "легче", нежели в эпоху застоя и пятизвезд­ного бровастого ленинца. Жульё настырнее сорняка плодится...

Клещи. С шеи снимешь, в душу вопьются. А из души не достать.

Поздняков и Ганичев, дабы я не встряхивал банк "Изумрудный", на коем они, свесив нити, ехали, грабя писателей, предложили мне автомо­биль. Я ответил: "У меня есть "Нива", честно заработанная!".. И под­робно проинформировал оргсекретаря Ляпина. Лялин, скрестив слесарские руки на груди, ответил: "Спасибо. Не сдавайся. Мы коммунисты!"..

Когда уже Позднякова посадили, Лопусов, принявший хозяйство СП Ро­ссии, показал мне документ - дар жены Позднякова Татьяны Набатниковой Ляпину, автомобиль "жигули"... Да, плачущий большевик. Ляпин предал Евгения Чернова, замечательного прозаика, Людмилу Плужиикову, секрет­аря канцелярии, предал Ванцетти Чукреева, они, не распознав его, защи­щали его. Людмила Трофимовна, известная каждому литератору в России, не выдержала предательства Ляпина, умерла. Их уволили - много знали...

В минуту гнева я упрекнул Ляпина:

- Ты предал Бондарева. Ты предал Чернова. Ты предал Люсю. Ты предал Проскурина. Ты предал людей, отдавших годы и годы жизни СП России, ты разве не понимаешь собственной подлости? Ляпин парировал: - Я был и буду в русской литературе, а ты ноль, никто!"

Но я и не соревнуюсь, я обычный русский поэт, я лишь ненавижу воров и мерзавцев, держащих крестом руки на груди, ненавижу христопродавцев, в какой бы "осиянный лик" они ни прятались... Это всё - мелочи. Есть христопродавцы - Горбачёвы и Ельцины, разрушившие и разворовавшие нашу великую Родину, наш СССР!.. А Ляпин - воробей, ловящий мух.

Игорь Ляпин большой поэт. Он пишет: отец его, парторг ЦК КПСС, подарил продуктовые послевоенные карточки, а мать ему, мол, чем теперь мы пообедаем? Горе. И тема - трогательная. Но успокоясь, я верю: нет, ни один парторг ЦК КПСС не умер с голоду ни во время войны с Гитлером. ни в мирное сталинское строительство страны, ни один. хотя, может быть опухшие и попадались в проходных будках рабочему классу...

Трудно быть в России - сразу поэтом и сыном парторга. Трудно в России нечестному искренне вдохновляться: впереди - кара Христова. Но коммуничты трясутся перед ЦК, а Бога игнорируют, мечтатели.

Хоронили мы родную Людмилу Трофимовну, Люсю, седую и красивую, всем союзом писательским. У гроба её ко мне, а я стоял рядом с Юрием Лопусовым, подошёл муж Людмилы: - Вы Валентин Сорокин? Люся очень просила поблагодарить вас и Лопусова за поддержку её в трудные дни. Она унеслаобиду на Ляпина и на Ганичева. Но даже Позднякова она меньше ненавидела, чем Ляпина, даже афериста Ганичева она не ненавидела так жутко, как ненавидела она Ляпина! -.. Да, мёртвых не опровергнуть.

Я не считаю Игоря Ляпина крупным мошенником. Мелкий и несчастный тип. Сломленный, скомканный и оставленный вдохновением: вдохновение - свет Христа, оно покидает мутные души и миры... Всмотритесь в лицо Иг­оря Ляпина - горе в нём, холуйство в нём, страх в нём и одинокость. И нет у меня на Ляпина обид. Я и Лопусов жалеем Игоря. Да и Числов, как мы с Лопусовым, не требует от Ляпина порядочности и света. Свет озаря­ет очи тому, кто не закрывает их при виде негодяя...