Валентин Сорокин - Макаки

Ляпин в квартирном пожаре потерял жену, дочь бывшего второго секретаря Союза Писателей СССР, Ляпин, слава Богу, выздоравливает, перенеся удар судьбы, и пусть тропа жизни его ведёт в храм. Мы все там должны найти своё место и свое утоление. Жаль Союз Писателей России - прорабы перестройки уничтожили его реформами, предательствами, ограблениями, руками, скрещенными на груди, руками негодяев и христопродавцев.

Но о Союзе ли Писателей рыдать, когда страна разрушена, когда рубе­жи государства обрезаются бандитами, когда русская обелисковая земля распродаётся хапугам и преступникам, убийцам и врагам?! Мы - пленённые палестинцы. Да, да, мы - русские палестинцы! Не каждый русский способ­ен выдержать, выстоять, сберечь собственное достоинство.

Сказал Сергей Есенин:

Все успокоились, все там будем,

Как в этой жизни радей не радей, -

Вот почему так тянусь я к людям,

Вот почему так люблю людей.

Поэт – пророк, воин своего поколения, искусство, творимое его погодками, не миновало поэта. Отрока, такая индивидуальная струна стихосложения, "застряла" в сердце Игоря Ляпина с "точ­ными" и "неточными" рифмами, полурифмами, ассонансами, неориф­мами, "первосложными" одинаковыми ударными и "разлетающимися" в разные стороны безударными окончаниями:

Побуянил - и утих,

Не дождавшись праздника.

На поминках на твоих

Вместо водки - патока.

Или:

И они тебе - музей,

Так что дом тюй вспучился.

Не средь этих ли друзей

Ты метался-мучился.

Смотрите "праздника - патока", где мода отдана принципу . рифмовки шестидесятых годов, и вторую строфу, где принцип риф­мовки - традиция, обновляемая мыслью, темой и чувством. А сти­хотворение "Высоцкому" решено глубоко, новаторски, интересно.

Слово.

Богородица.

Россия.

Можно советовать Игорю Ляпину построже проследить за плот­ностью "звука" рифм, побеспокоиться о "расцветке" слова, пла­стичности и многозначности фразы, модно даже кое-что не при­нять в творчестве поэта, отвергнуть. Можно. Но нельзя не об­наружить в Игоре Ляпине давно сформировавшегося оригинального крепкого национального поэта. Сохраниться ли?..

Он - открыт. Весь - в своем времени. Радостно или тяжко ему, одиноко или прилюдно, поэт живет, горит, работает.

На упрёки, мол, ты романтик, так восторженно захваливаешь собратьев, так награждаешь их генеральскими званиями в литературе, а иные из них - ефрейтора, да ещё, мол, лакействующие, лебезящие, лгущие и предавшие, я отвечаю: я их вижу хорошими, родными, сильными, я желаю им стойкости, красоты и справедливости!..

Но сам я достоин ли собственник пожеланий? Вот и Ляпина Игоря я не причисляю к мученикам русским, нет, он способен внезапно забы­ть об истине, способен оскорбить дружбу, даже способен променять ее на выгоду. Но - русский же, русский же человек: куда он спрячет лицо и душу? Хитри, ловчи, а отвечать перед собою - неизбежность,

Собрались мы, помню, обсуждать мою запрещённую поэму о Г.К. Жуко­ве "Бессмертный маршал" - Ляпина, на всякий случай, тут же вызвали на выход, значит, струсил - договорился... Обсуждаем воровство банкиров в СП России - Ляпин одной нечестной фразой спасает, вводит секретариат в заблуждение: директор банка Поздяков отмыт, а после им же, Ляпиным же, расчётливо охаян. Выгодно - и заложил...

Опираясь на "податливость" Ляпина, вороватые вожаки комсомола нас рассорили с Юрием Бондаревым, Арсением Ларионовым, Анатолием Жуковым, Борисом Шереметьевым, "не нашли" контакта с Владимиром Гусевым, Сергеем Есиным, Валентином Сидоровым, Петром Проскуриным, не "не нашли", а подпортили. Тяжело ведь и стыдно русским воевать с русскими? Лялин вверг в беду руководителя издательства "Детская литература" Александра Виноградова, несколько раз меня заложил.

Но Игорь Лялин с сыновьями штурмовал мэрию Москвы в октябре 1993 года. Ляпин ночевал в Доме Советов. Ляпин - гражданин СССР!..

Я не мажу грязью Ляпина и не причисляю себя к святым. О, нам, русским поэтам, за каждый "извив" - плата: слово мстит нам - исче­зает лиризм, проникновение, незащищенность, речь деревенеет...

Безусловно, та я, ни Ляпин не собираемся подражать герою моей баллады, осыпанному знаками отличия за халтурную беспринципность. А с Ляпиным, Ларионовым, Шереметьевым даже глухонемые пободаются.

Мой депутат[1]

Вот мчится тройка почтовая...

I

Привезли депутата,

Так одет он богато:

Беломехая шапка,

Волчья шуба.

И папка

На застежках-шнурочках,

Серебристых цепочках.

А перчатки ласкучи.

А ботинки сверкучи.

Запонки на рубашке

И на брюках подтяжки.

Галстук в золото краплен.

Привезли -

не ограблен,

Не побит по дороге,

Кони, струны - не ноги!

Привезли-то на тройке

Для речей и попойки.

В зал набили народу,

Мухе нету проходу.

Все на слово бедовы,

Инвалиды и вдовы.

2

Депутат - литератор

И герой, и оратор,

И старатель, и пахарь,

И лесничий, и знахарь,

И взрывник, и наводчик,

И связист-перемотчик,

Академик, художник,

Космонавт и безбожник,

Театрал и газетчик,

Член бюро и разведчик.

Самый честный, как Пушкин,

Только звень-побрякушки

Подсчитать невозможно,

Слишком густо и сложно:

Первый ряд - звездоносный,

Соцтруда...

Безвопросный.

Две, горят, золотые,

Как в ушах у Батыя.

Ряд другой – орденами

Убран,

столько делами

Не заробишь, роману

Даже не по карману.

Третий - мило, искристо,

Брызжет, словно мониста,

Ряд медалей, а дальше

Знаки тоже без фальши:

Ветерана, чекиста,

Слева, парашютиста,

Справа, лауреата,

Восемь штук, многовато!

Сверху - символ Вьетнама,

Снизу - кубок "Динамо".

Юбилейных, железно,

Плюсовать бесполезно:

Ясно каждому в клубе,-

Меньше листьев на дубе,

Чем регалий на важном

На слуге на отважном.

И осанка, и норов.

Жуков?

Выше,

Суворов!

3

По-казакски глазами

Аж стреляет,

усами

Зал щекочет, и руку

Тянет вдаль, про науку

Шпарит и про идею,

Волю дай берендею -

До утра пробормочет,

А чего от нас хочет?

"Англичане, корейцы,

Португальцы, индейцы,

Мексиканцы, австрийцы,

Немцы, но не арийцы,

Не фашисты - другие,

Очень уж дорогие.

Турки, шведы, иранцы,

Киприоты, испанцы,

И Тайвань, и Суматра!'..

И указки, и карта.

Пылом в массы повытек,

Настоящий политик.

Обозрели планету,

Солнце клонит к обеду.

Время рюмочку тяпнуть,

Лишне дабы не ляпнуть.

И, пока заливает,

Запад

сплошь изнывает,

Без марксизма страдает,

В кандалах пропадает.

Голодает без хлеба,

Через форточку небо

Видит,

грозы планеты!..

Дед, осмысливши это,

Просигнул мимо сцены

В закуток Авиценны: