Валентин Сорокин - Макаки

Бойтесь рептилий

Есть озеро в пустыне Гоби, в нём много столетий подряд размножаются и плавают ваучеры. Выблядки крокодилов. А мы о красоте тоскуем, олухи.

Бегут круги,

Кружки,

Кружинки…

Мальчонки взмахами уды

Золотобокие кувшинки

Вытаскивают из воды.

Василий Фёдоров

Крестьяне зарабатывали себе на хлеб и соль, на одежонку и на крышу над головой — урчащим трактором и честною бороздою, над которой к лету волновались зелёные гривы пшеницы и ржи, овса и гречихи. А осенью к ним, сеятелям, нагрянывали студенты из городов: помогали убирать золотой труд, урожай России.

И городок Невремянск участвовал в жизни, в планах граждан страны и в её обязанностях наравне с другими центрами районов и областей… Но вот ночью, под покровом ужасной мглы, ночью, к тихому городку, занимающемуся науками — физикой и математикой, химией и атомом, подползли удавообразные ваучеры. Потянулись на траве и хвостами зашевелили.

Телеэкраны охрипли от счастья:

"Ваучеры — наше грядущее!"

"Ваучеры — цивилизация Запада!"

"Ваучеры — свобода и богатство!"

А газеты даже заикаться и пугать земляков принялись:

"Борис Ельцин — спаситель наш!"

"Выходите на демонстрацию и поддержку перестройки!"

"Горбачев — послан нам Богом!"

А удавообразные ваучеры лежат молча. Чуть позже они изрыгнут листки синюшные — квитанции на благо, на проценты от прибыли… Так запеленговала нас перестройка. И Невремянск заболел шоу-бизнесом.

Это — ветер смеха и трагедий из романа Ивана Савельева "Провал", изданного недавно. Читая, я дивился уважительно: как тонко и как глубоко поэт Иван Савельев знает психологию обычных людей и нравы крупных ученых, отдающих свой талант и свой опыт призванию — науке, народу, государству.

Но отрава и страсть — быстро разбогатеть превратила уютный и мудрый стратегический Невремянск в преступный базар: где лилась классическая музыка — заскрежетал потный и сексуальный рок, а в аудиториях закрытых стратегических вузов — захихикали, как блицкриговый сатирик Петросян, юные и ещё свежие десятиклассницы, предлагая себя в мгновенное угощение и насыть доллару. Вокруг благородного Невремянска зaпузатились виллы.

Закружились вымышленные и реальные деятели, ученые, прозаики, поэты: замелькали серьёзно и несмешливо, работяще и прощелыжно имена — Юрии Иннокентьевичи и Валентины Дмитриевичи, фамилии родовитых Гасманов и аж Брынцаловых, завздыхали зазывно в бардаках узаконенные проститутки.

Иван Савельев — честный и талантливый поэт, потому проза его, роман "Провал" — очень горек, очень правдив, до беспощадности полезен нормальному человеку: ведь судьба нормального человека, труженика, сегодня в стране нашей превращена в рабскую. Голодные бомжи и голодные собаки мешают сегодня шагать спокойно не только в Москве, по тротуару, но и в каждом, большом и малом, городишке, поселке, хуторе.

Уничтожение коренных народов России — схема, план, своеобразный курий грипп, навязанный нам из-за океана страдальцами, борцами за нашу радость… Слово Ивана Савельева то насмешливое, то гневное, то пронзительное до слёз и до тоски по тем временам, когда глаза наши не упирались в нищету около метро, в беззаконие на суде, в жестокость и разбой на улицах и в домах, не упирались глаза наши и в преступные списки золотозобых олигархов…

Поэт и в разрушенном уюте России не ослеп, нет, он изумительно слышит природу и высоким вдохновением пишет красоту:

"…Теперь он смотрел на белые (в золотистых крапинках песчинок) руки Светланы, и они казались ему белыми запястьями лилий, что лежали рядом на умиротворённой заводи".

Сказано художником. Сказано поэтом, крылатым и русским!..

Валентин Дмитриевич вчера нормальный, до перестроечных новаций, и работящий, ныне, припоминая быстродолларовых партнеров женщины, озираясь на знакомые деревья и заросли вокруг, вдруг вздрогнул, цитируя про себя, немо, изречения великого Александра Блока:

"Современная жизнь есть кощунство перед искусством, современной искусство — кощунство перед жизнью". А женщина играла святошу, привычно и весьма умело раздеваясь... Сегодня — жить не надо: надо побеждать в рубле, в долларе, в грабеже, в приватизации, в разбое.

Сегодня нормальному русскому поэту, да и не только русскому, а просто — нормальному, нет хода ни в газету, ни на экран, ни в издательство без шороха червонцев, а где их взять поэту? А рифмошлёпый маньяк и завистник травит таланты, в баснях, доносами и кляузами, опоздавший на поезд стервятник эпохи приватизаций, орля и графоманя стукачеством у кошеля хозяина:

Он до поэтов так и не дорос,

Хотя и на полметра их длинней,

Зато водил чугунный паровоз,

Который был весьма его умней.

Теперь болван к нам с баснями прилип,

Хотел взорлить, но сброшен синевой,

Он зацепил хвостом куриный грипп

И стукнулся о бампер головой.

Итог:

С тех пор звенят у нашего дружка

В пустой башке осколки от горшка.

Я прочитал эту эпиграмму на стукача Ивану Савельеву. Иван рассмеялся и говорит: "Валь, а что ты хочешь? Разве у стукача заноет душа от нищеты народной? Хам сыт — счастлив. Хам богат — неприступен. Давай скинемся, как сможем, и выпустим в свет его рифмованные доносы: бесцеллер бездаря!"

Да, один собирает в горшок дань с арендаторов, другой строит особняк в Лондоне. Революция. Перестройка. Свобода слова и совести… Ельцин с моста падает. Чубайс свет вырубает. Слава, слава героям!

Но народные депутаты СССР самораспустились. ЦК КПСС и его Политбюро прекратило блистать гениальностью и прочностью власти. ЦК ВЛКС мышино прошуршало приватизационными ваучерами, квитанциями на частную собственность, а КГБ давно уже офирмачилось, кооперативы разрушили клятву чекистов, и американский разведчик устроился советником в Штаб Перестройки.

И русский Председатель ВЧК Абрам Афанасьевич рад совместным заботам с Артемом Марковичем: за успехи в ЖКХ и в казино — им простор для неусыпной работы. Детей продают. Школы закрываются в селах. Больницы отданы под продуктовые лавки и кафе. За чаяниями плутов и предателей, за плечами Абрамовичей и Березовских — ограбление Чукотки и Сибири. Ну и что? Нефть же есть в русской Земле? Золото есть. Алмазы в Якутии валяются под ногами.

Читая роман Ивана Савельева "Провал", я параллельно читал роман Сергея Карпенко "Белое движение" — о генерале Врангеле. Читал и думал: "Господи, как же схожи времена разорений те с этими, нынешними. Воровство, обман, убийства, партия на партию, клан на клан, бандит на бандита, прокурор на прокурора, министр на министра показывают пальцем, виноватят, хвалят, обеляют, а в России — нищета, а в России — бесправие, а в России — Содом.