Александр Архиповец - Танцующая в пламени.

- Я никого не боюсь… Если нужно, то сумею постоять за себя.

- Не перебивайте даму, это не учтиво! Кроме того, Вы ставите под удар и меня!

- Кто Вы? Как очутились в караване Закира?

Женщина ничего не ответила.

- Жена? Наложница? Пленница? - продолжал вопрошать взволнованный голос. - Верьте! Я хочу и могу вам помочь.

- Сам-то Вы, кто такой? И по какому праву учиняете допрос?

Может, Вас подослали мои враги?

- Я,.. я,.. - начав с высоких тонов, голос заметно сник. - Ризек. Но верьте…

- Ночной коршун вылетел на охоту? - миледи не пыталась скрыть насмешку, а, может, горькую иронию. - Но такая добыча как я Вам не по зубам. К тому же, Ризек это не имя, а всего лишь кличка, которая скорее к лицу "степному ворку", чем благородному дворянину. Знаете, почему я тут же не прогнала Вас прочь? А? Ну что Вы так побледнели?

- Но откуда? Откуда Вы знаете?

- Филипп Лотширский. Наследник престола несуществующего маркграфства… До чего же Вы докатились? Стали разбойником…

Ее слова, видимо задели больную струну. Взыграло самолюбие.

- Кто бы Вы ни были,.. не Вам судить! В жизни случается всякое.

Я еще буду на коне! Верну себе маркграфство,.. может и боле. А насмехаться над собой не позволю даже Вам. Если неугоден,.. прощайте!

- Я помню тебя еще безусым мальчиком,.. когда Барель сослал Вас во Фрак, под надзор моего братца. Кажется, ты хотел проткнуть кинжалом Альвена. Жаль, что не получилось…

В соседней комнате Ральф заслыт на полу.

- О боги! Салма! Салма де Гиньон! Да как же это? Прошло столько лет, а Вы, миледи, совсем не постарели! По-прежнему молоды и неотразимы.

- Я старше тебя всего на пару лет, Филипп!

- Я думал, миледи, Вас казнили… после тех волнений на юге

Фракии…

- Если бы не твой опекун, то меня никогда бы не схватили. Как он там? Наверное, постарел, ослаб?

- Похоже, Леон не по зубам даже Трехглавому,.. и пока на здоровье не жалуется…

- Трехглавому все по зубам, Филипп! Все. Ну что ты на меня смотришь, словно голодный кот на сыр?

- Миледи, Вы так прекрасны! А я уже далеко не мальчик…

- Мужчины в любом возрасте остаются детьми: жестокими, капризными, самовлюбленными. Но стоит их поманить заветной игрушкой

- сразу теряют голову…

- О, миледи,.. Салма… Не будь так жестока! Я у твоих ног…

Не зря мудрец-философ Марий Кридский в своем трактате "Суть вещей" писал: "Воображение - твой лучший друг и злейший враг. Оно может унести к высотам счастья и наслаждения, иль низвергнуть в пропасть страхов и страданий. Отдавшись на волю страстей, ты неизменно ступаешь на путь порока, в конце которого тебя поджидает

Трехглавый…".

Ральф трактата не читал, и о его существовании, скорее всего, не знал, иначе, без сомнений смог бы подтвердить его правдивость.

Воображение, питаемое звуками, раздававшимися из соседней комнаты, рисовало самые откровенные картины. Терзало душу ревностью, наполняло ее яростью и завистью: "Почему не он, а этот ряженый под бандита граф? Почему Филипп оказался более проворным и удачливым?"

Кровь, прилила к вискам, стучала молотом, руки дрожали, на лбу выступила испарина, во рту пересохло.

Но вот шумное дыхание и стоны страсти за стеной поутихли.

- Ну что, Ризек? Получил, чего желал? Ведь ты за этим сюда явился? Не правда ли? Теперь ступай!

- Зачем Вы так, миледи? Во всем мире равной Вам не найти.

Скажите только слово, пожелайте… Уезжайте со мной, и я клянусь,.. станете графиней Лотширской, а может…

- Милый юноша, да Вы, я смотрю, мечтатель… Что можно сделать без золота и связей? Ни Барель, ни Ваш драгоценнейший братец Власт, ни Альвен Дактонский, пальцем не шевельнут, чтобы помочь. Уже не говоря о Ригвине, а тем более Фергюсте. Куда Вы меня за собой зовете

- на плаху?

- Золото уже есть и будет еще… много… очень много. Ворон условился о встрече с вождями горцев. Я обещал им былые привилегии и новые земли. Если сможем договориться - то будет и войско. Пусть не очень большое, но достаточное, чтобы захватить Лот. Да и лотширцы меня поддержат.

- Все хорошо на словах. А как будет на самом деле?

- Мы уходим на рассвете. Вы с нами? Решайтесь. Не знаю, что Вас связывает с Закиром и спрашивать не стану. Но верю, что если пойдете со мной - то не пожалеете.

- Что меня связывает с Закиром? Страж, стоящий у двери, и более ничего. Мне посчастливилось сбежать с острова Скорби, куда меня упрятали братец вместе с твоим Барелем. Чтобы как-то выбраться из

Фракии, я пристала к этому проклятому каравану. Та-милец быстро смекнул, что можно неплохо заработать…

- Ну, так что миледи? Решились?

На этот раз ответ последовал почти сразу.

- Терять мне нечего, я - с Вами.

- Стражнику в вино подсыпали сонную траву. До утра он будет храпеть, словно тапир зимой… Я постучу вот так…

Ральф долго и безнадежно пытался уснуть. Ворочался с боку на бок, гнал от себя дурные мысли: "Ну, какое мне дело? Завтра она навсегда исчезнет из моей жизни. Да на мой навек этого добра хватит!"

Но картины одна соблазнительнее другой, всплывали перед глазами.

Образ Салмы не отпускал ни на миг. Он знал, что все равно пойдет, и пошел.

Страж, прислонившись спиной к стене и, уронив голову на грудь, громко храпел. Дверь, тихонько скрипнув, приоткрылась. В маленькой комнатенку, тускло мерцал светильник. Миледи не спала. Она даже не вздрогнула при его появлении. Словно ждала.

Ральфу даже показалось, что на божественно прекрасном лице промелькнула торжествующая улыбка. Хотя, что можно разглядеть в полумраке? Салма лежала, укрывшись одеялом, сшитым из двух тапировых шкур. Золотые локоны в живописном беспорядке рассыпалось по драгоценному меху. Открытые глаза испытующе следили за столь поздним визитером.

- Миледи, не бойтесь, ничего плохого я Вам не сделаю!

Не узнавая собственного голоса, прохрипел граф и шагнул поближе к довольно-таки большой, с резной спинкой, кровати.

Лишь теперь он уловил особый аромат черных роз, густо насытивший воздух комнаты. Возможно, именно он дурманил голову, создавая впечатление нереальности происходящего.

На несравненных губах Салмы расцвела ироническая улыбка, приоткрывшая сверкающие жемчуга зубов.

- Я уже давно ничего не боюсь! - чарующе-бархатистый голос окончательно поверг его душу в смятение. Тонкие, изящные пальчики с серебряными ноготками небрежно убрали со лба золотую прядь.

Ральф сделал еще пару робких шагов навстречу и… утонул в омуте сияющих очей нечеловеческой голубизны. Глубоко вздохнув, застонал.

Сейчас он, словно шшель, еще разок вдохнет ядовитый аромат любимых

Трехглавым роз и устремится в безумный прощальный танец.

- …ничего! Так что же Вам угодно, сударь?

- О, миледи! Я,.. я не знаю, что сказать… Не знаю, что предложить… Разве… В отличие от Филиппа, мои владения реальны…