Александр Архиповец - Танцующая в пламени.

Сквозь подвывания можно было разобрать:

- Пощади! Все сделаю, все, что велишь…

Вторая "жрица трактирной любви", немного придя в себя после трепки, и, поняв, что ничего хорошего ждать не приходится, бросилась наутек, столкнулась с Леоном, сбив его с ног, свалилась рядом.

Попыталась, было вскочить, но рассерженый юноша крепко схватил ее за худую, тонкую ногу.

Ситуация вояку явно веселила.

- Ну, молодец! Задай ей трепку! Хотя нет! Пусть лучше отработает. Слышишь, Кряква. Уважь молодого господина. Ежели что не так… знаю где живешь… Найду и… так исполосую. К стражникам тебе еще рановато. Покалечат, а то и вовсе до смерти…

Хохотнув напоследок, подтолкнул спотыкающуюся и хлюпающую разбитым носом жертву в сторону переулка с покосившимися лачугами.

Леон встал, отряхнулся. Внимательно посмотрел на пленницу… Еще совсем девочка, едва ли исполнилось пятнадцать… Бесцветные волосы, разбитая губа, круги под глазами, синяки на шее и руках.

Ему, вдруг, стало ее жаль. Видать, не легко ей живется. Смотри, какая худющая. Ножки, ручки как прутики… А груди-то, и вовсе нет.

Кто на такую позарится? Помог подняться.

- Звать-то как?

Пряча глаза, девушка сквозь сжатые зубы, зло буркнула:

- Не слыхал что ли? Кряква я…

- Я спросил твое имя, а не кличку? Матушка, как звала?

- А тебе зачем? Кряква и все тут! Отпусти. Сестренка малая ждет…

Секунду, помолчав, добавила:

- Лучше накорми… Отработаю… Ты не бойся, я умею… и не больная…

- Еще чего!

- Ну, тогда я прощай.

Леон посмотрел вслед. Сгорбившаяся, поникшая - она была похожа со спины на немощную старушку.

- Стой, Кряква! Погоди.

Она, не зная чего ожидать от этого чудака, остановилась и робко оглянулась.

- Да, господин…

- Пойдем. Я тоже, пожалуй, перекушу.

Леон направился к двери трактира.

- Нет, господин, только не сюда. Я знаю, где лучше и дешевле. Да и всякой нечисти там меньше… В кости не играют…

Леон никогда не видел, чтобы столько ели. Он и сам проголодался и съел немало… Но чтобы в таком количестве… Столь хрупкое создание… Чесночную похлебку с карфой и кусками баранины она заглотила не жуя, лепешку и сыр выхватывала огромными кусками словно голодный ворк, в мясо, хрустя мелкими косточками, вгрызалась так, что позавидовал бы ягур.

"И куда только помещается?" - думал юноша, незаметно разглядывая

Крякву. Острые скулы, прямой нос, крепкие белые зубы. Если отмыть, да немного приодеть…

- Сколько же ты не ела?

- Тавия меня зовут…

- Что…о?

- Говорю, меня зовут Тавия. Если хочешь просто - Тави. - пробормотала девушка, сосредоточено обсасывая бараньи ребрышки.

- Ты говорила… У тебя сестренка?

- Она еще совсем маленькая, работать не может…

- Возьми для нее хлеб, сыр, мясо… я заплачу.

- Благодарю, господин. У меня есть коморка. Пойдемте, я расплачусь, останетесь довольны… Не глядите, что худая… Я уж постараюсь…

Леон, довел Тави до ее лачуги, но зайти так и не решился. Хотя подленькие сомнения в душу все-же закрались. Но решил, что нечестно пользоваться бедой, свалившейся на голову девочки. Дорогой он узнал, что семья Тави собралась обосноваться в южной Фракии. Отец, хотя и частенько пил, но неплохо шил одежду… Однако Драконье ущелье так и не миновал, застрял в селении. Здесь за одну ночь он вчистую проигрался в кости. Потом затеял драку, в которой его и убили. Все имущество - включая иглы, ткани, красители - забрали за долг. Работу мать так и не нашла. Стала пить, домой приходила все реже. И вот, однажды, они с сестренкой остались вдвоем. Если бы Тави не платила за коморку, то давно бы выгнали и оттуда.

- Может, все же зайдете? - девушка с надеждой заглянула ему в глаза, - я чистая, если желаете, помоюсь еще… У меня всегда есть вода…

- Нет, Тави, сейчас не могу. Как-нибудь, в другой раз. На, вот, держи…

Леон сунул в холодную ладошку пару серебряных десятикоренников.

- Ой, господин. Да за что же это? И накормили и…

Юноша, решительно сжав ее пальцы, развернулся и быстро пошел прочь. Ему почему-то показалось, что сейчас он предал друга. Хотя, с другой стороны, разве всех шлюх на свете обогреешь? А ведь у каждой из них обязательно найдется своя душещипательная история. Но на душе все равно "скребли кошки".

Часовня Создателя словно поджидала его, манила открытой дверью.

Возле, прямо в дорожной пыли сидело двое нищих. Грязные, в рванье, похожие на давно высохшие мощи, но с неожиданно живыми глазами.

- Во славу Создателя, господин, подайте милостыню и не будете им забыты…

Собравшийся уже пройти мимо Леон, остановился. Его всегда поражала эта слепая, фанатичная вера.

- Ну а вы-то что, вы! Не больно-то он вас жалует! - фыркнул юноша, бросая медную монету.

- Зря вы так, господин. Вот видите, сейчас он послал нам кусок хлеба, а боле,.. - пробормотал одноногий, похожий на поточенный жучками пень, старик, -…все в мире тлен… как приходим, так и уходим в говне и крови… Каждый, сам по себе… будь ты император или нищий. А Создатель - это свет, вера, надежда, любовь… во всем, во всем. Зайдите в храм, преклоните колени… Лишним не будет, не будет… Поверьте, господин.

Леон пожал плечами, но все же вошел в открытую дверь. В полумраке, мерцая, горел десяток свечей. Пахло свежесрезанной велью.

У алтаря с ликом Создателя стояли на коленях ободранные прихожане и внимали плавно льющимся речам серорясого проповедника:

- …не то богатство, что укрыли в горшках, да спрятали в земле, не золото, не серебро, не каменья самоцветные - они есть кровь и смерть братьев ваших, позор дочерей и жен, ненависть детей и проклятие внуков. Лишь вера, любовь и милосердие - путь к Создателю, милостивому и всемогущему. Спасите свои души, осветите истинной верой, ибо мир полон демонов, искушающих плоть нашу…

"Да, да, расскажи-ка ты это голодной Тави да ее сестренке. О милосердии Создателя и демонах, искушающих слабую плоть, да еще и заставляющих ею приторговывать; герцогам да баронам пресыщенным, чтобы роздали злато да каменья самоцветные, поделились с бедными, накормили, да покаялись в своих грехах во славу Создателя. Иль купцам, чтобы те не молились день и ночь тельцу золотому, а отнесли его в храм Божий и во славу его…" - пронеслось в голове Леона.

Он уже хотел выйти вон, но тут поймал на себе участливый, понимающий взгляд. Удивленно осмотрелся. По затылку и спине пробежал холодок. На него, с алтаря, живыми глазами смотрел Создатель. Как бы беззвучно говоря: "Я дал душу, дал жизнь, свободу воли и право каждому выбирать, но ты пока не понимаешь,.. твой час еще не пробил… Ступай, но знай - придет время…"

Это прозвучало настолько явственно и в то же время по-человечески просто, словно пожурил добрый мудрый учитель.

Выйдя из часовни, юноша некоторое время стоял, силясь понять, что же произошло: "Неужто пригрезилось?"