Александр Архиповец - Танцующая в пламени.

Юноша, поглядывая по сторонам, пытался выискать темный угол, куда можно было бы незаметно шмыгнуть.

Ловсек, словно прочитав его мысли, немного замедлил ход и пропустил Леона вперед. Теперь он шел последним.

"Вот гад! Ведь почуял, а! Надо же! Не иначе, колдун!"

Дувший с моря ветерок немного холодил горевшее лицо, развевал, выбившиеся из-под береты, волосы. Из-за бегущих по небу облаков то и дело выглядывал то хвост Небесного Дракона, то полумесяц ущербной

Геи. Похоже, они друг другу вовсе не мешали. Может, сговорились там, наверху?

Подошли к причалу. В одной из шлюпок лежали весла.

"Все таки в гости к та-милам", - пришел к неутешительному выводу

Леон.

Отчалили. Волны мягко поднимали и опускали лодку. На носу, всматриваясь в мерцавший в темноте на острове Скорби маяк, сидел

Ловсек. Охранники довольно неумело гребли, не попадали в такт. Леон с Герлином пристроились на корме и помалкивали.

Вода отражала уходящую в даль, светящуюся лунную дорожку. Она то появлялась, то исчезала - хрупкая и призрачная, но от этого не менее загадочно-прекрасная.

- Волосы Геи, - неожиданно прошептал Гермин.

Леон удивленно взглянул на старшину. Гребли прямо на маяк. Берег давно затерялся в сумраке, зато мерцающий огонек становился все ближе и ярче.

Наконец из воды черными громадами выступили, уходящие отвесно вверх, скалы. Пристать здесь где-либо было невозможно.

Плыли по кругу. Первым заметил огонь факелов Ловсек и предостерегающе поднял руку.

Небольшую бухточку перекрывала натянутая над водой тяжелая железная цепь, но для невысокой шлюпки она помехой не стала.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы причалить к берегу и привязать лодку рядом с небольшим суденышком.

На каменных ступенях, ведущих к воротам замка, опершись спиной на ступеньку, сидя, сладко спал стражник. Фонарь стоял рядом и, упади он на бок, вполне мог разбить его головой. На поручнях лестницы горели вставленные в бронзовые держатели факелы. Возле приоткрытой массивной двери стоял еще один солдат. Этот не спал. Но как показалось Леону, был слеп - даже не шелохнулся, не повел бровью.

Стоял как статуя, пристально вглядываясь в сумрак.

"Околдован!" - подумал Леон.

Он еле сдержался, чтобы не притронуться к превратившемуся в куклу человеку.

Первым шел Ловсек. За ним осторожно ступали Герлин и Леон, замыкали процессию два "гребца".

В коридорах, тускло освещенных масляными фонарями, им попались еще трое мирно почивавших стражников.

"Ну что за сонное царство? - думал юноша. - Наверняка усыплены.

Ох, не кончится все это добром!"

Леон жутко боялся. Того и гляди зубы со страха начнут выбивать дробь. А сердце казалось, вот-вот было готово выскочить из груди.

Кроме того, все сильнее хотелось писать.

А когда впереди внезапно возникло привидение, он не выдержав - вскрикнул. За что получил ощутимый тумак в бок от рассвирепевшего

Герлина. "Привидение" оказалось такой же "незрячей" женщиной средних лет. Держа в одной руке связку ключей, а в другой - не зажженный фонарь, она двигалась впереди отряда. Поднялись на второй этаж.

Кругом - сонное царство.

Наконец подошли к нужной двери. Женщина отворила ее ключом из связки. Громко клацнувший в полной тиши запор оглушил Леона.

Казалось, он разбудит весь замок. Но ничего не произошло. Провожатая вдавила в стену плиту, и, толкнув дверь, отошла в сторону.

Первым вошел Ловсек, а за ним, получивший очередной тычок в спину, Леон. Прочие остались за дверью.

В комнате было достаточно светло. Богатство убранства ошеломило юношу. Стены обитые темно-зеленым бархатом, серебро светильников, драгоценный красный дуб, белая кость и золото мебели, полупрозрачные воздушные вуали над огромной кроватью. Но несмотря на это великолепие, какая-то непреодолимая тоска наполняла все вокруг.

Навстречу им ступила сказочно прекрасная юная фея - в розовой ночной сорочке с просвечивающимися через тончайшую ткань контурами тела. Легкая, стройная и грациозная, словно горная ламинь… Золотые волосы рассыпались по полуобнаженным плечам, широко раскрытые по-детски изумленные глаза, высокая грудь. Пораженно замерла на месте.

- Неужели?! Ну, наконец-то! Трехглавый услышал мои мольбы.

- Миледи, у нас мало времени! - вдруг заговорил ранее "немой"

Ловсек.

От его голоса Леон сразу пришел в себя. Более того, узнав - испугался еще больше: "Его светлость граф Мартин Макрели собственной персоной. Так вот кто скрывался под личиной охранника! Но как он смог столь разительно измениться! Не иначе магия!"

- Я просил, чтобы Вы были готовы!

Миледи плавно, танцующей походкой, по-прежнему не спеша, подошла к Макрели-Ловсеку, заглянула в лицо. Понимающе улыбнулась.

- Теперь я вижу! Это не западня! За мной явился сам, - тут она на мгновение замерла, - сам граф Макрели. Для меня, бедной пленницы, это немалая честь!

- Да бросьте, миледи! Я вас еще раз прошу, поторопимся. Время поговорить у нас еще будет.

Граф повернулся к так и не успевшему закрыть рот, Леону.

- А ты, раздевайся!… Живо раздевайся!

- Как?.. Ваша светлость! - Изумился юноша, все еще не понимая, что происходит.

- Неужели непонятно? Я сказал, купчонок, раздевайся! Наголо!

Быстро!

Мартин вновь посмотрел на Салму.

- Миледи, я надеюсь, Вы все же собраны! Меняйтесь с ним одеждой и уходим!

Пока Леон непослушными пальцами снимал одежду, фея отошла в глубь комнаты и вернулась с двумя довольно объемистыми, перевязанными крест на крест бечевой, свертками, передала их Ловсеку, после чего сделала неуловимое движение рукой и ночная сорочка пала ниц.

Она была ослепительно хороша - по-прежнему девственно-высокая, с вздернутыми вверх розовыми сосками грудь, тонкая талия, плоский живот, золотая полоска волосков на лобке, стройные бедра, серебро ногтей на нежных по-детски пальчиках. И сияющая, несмотря на полумрак, голубизна бездонных глаз. Лишь незаметные морщинки в уголках глаз предательски шептали, что ее юность, все-таки, осталась позади.

Заговоренный медальон "холодного сердца" на груди у графа жег кожу, не давая потерять голову. Зато Леон, позабыв обо всем на свете, не мог отвести глаз от графини.

Та, поймав его восхищенный взгляд, подошла вплотную, едва коснулась сосками груди. Испытующе заглянула в глаза, заставила задрожать словно вель от внезапного порыва Норлинга.

- Что-то мне твой лик, малыш, до боли знаком. Несомненно… Кто ты?

Потом, окинув обнаженного Леона взглядом, провела нежным, пахнущим розами, пальчиком по щеке, скуле, шее, спустилась на грудь, живот чуть сильнее нажала ногтем, оставляя красную полоску с малюсенькими капельками крови. Не встречая преград, коснулась мужского достоинства, которое враз, против воли Леона, откликнулось, шевельнулось, подалось навстречу, словно верный пес на зов хозяина.