Вахтанг Ананян - На берегу Севана

- Что мы должны взять с собой? Лопаты, веревки? - спросил Камо.

- И что-нибудь покушать, - сейчас же отозвался Грикор и заторопился домой.

- Возьми в колхозе несколько веревок, да покрепче! - крикнул вслед ему Камо.

- Заодно нам нужно будет хорошенько обследовать горы. Если бы нам не только мед найти, а и воду… - мечтательно сказал Армен.

- Вода?… Вода - мечта. Наши деды умирали со словом «вода»… Легко сказать - «найти воду». Пойди найди! - безнадежно махнул рукой дед Асатур.

- Ну, а если мы машинами продолбим склон горы над нашим селом и дойдем до сердца горы, не найдем ли мы там источников, дающих воду озеру Гилли? - спросил Армен. - Как ты думаешь, дедушка?

- Да разве мы не провели бы воду, если бы это было можно? - рассердился старик. - Разве мы и без твоих машин там не копали? Не понимаю я, что ли? Главное - водяную жилу найти, перехватить… А вот - нету!

- Всё «нету» да «нету»… Не мы, так геологи найдут. Мы ждем их из Еревана.

Ожидая возвращения Грикора, Камо с Арменом снова горячо заговорили о воде.

Старик слушал молча, но с сомнением покачивал головой. Наконец вернулся Грикор с туго набитым дорожным мешком за плечами и киркой.

- А веревки? - спросил Камо.

- Кто мне в колхозе веревку даст? Только накричали. Но главное-то я принес - теперь Чанчакар не устоит перед нами. Поглядите-ка! - И Грикор снял с плеча свой тяжелый мешок со съестным. - Всех ваших матерей обошел, у всех забрал что было вкусного.

- Вот молодец, - засмеялась Асмик, - догадался!

- А кирку ты зачем принес? - спросил Асатур.

- Ученые без кирки по горам не лазят, - ответил Грикор серьезно. - Не видал разве?

- Ну, довольно, - скомандовал Камо. - Пошли!

Так начался их первый подъем на склоны Дали-дага, к повисшим над бездонным ущельем утесам Чанчакара - Пчелиной скалы.

Казалось, все тона радуги были отражены в этом огромном, пышном цветочном ковре, покрывавшем склоны Далидага.

Ребята остановились и в восторге любовались алыми горными маками, ярко выделявшимися на зеленом фоне трав. Желтенькие, с длинными лепестками-ресницами нарциссы опустили, словно скромные девушки, свои головки, не смей поднять глаза на незнакомых пришельцев. Одуряющий запах распространял желтый цветок, который в горах называют «ладанным». Рядом с ними рос цветок «масленый», с блестящими, точно маслом смазанными, лепестками. Суеверные старухи зачем-то кладут его в сметану, сбивая масло. Кустисто разрослись белые ромашки. Скромно прятались в траве миниатюрные желтоцветы, голубели колокольчики.

Горячее южное солнце наделило все эти цветы и травы не только приятным ароматом, но и целебными свойствами.

Простые травы, сплетаясь с дикими пряными растениями, тоже, казалось, приобретали их запахи.

- Видите эти простенькие листочки? - спросил дед. - Мы их зовем «бычий язык». На какую бы рану вы их ни положили - сразу заживет. Было как-то со мной - с утеса свалился, руку разбил. Вот этими листками и залечили. Большая у них сила! Положишь на нарыв - созреет, прорвется. Сваришь, дашь отвар больному - удушье пройдет, как ножом отрежет. Вот как!

Высоко-высоко над другими вытягивали свои длинные стебли цветы «кантафи», как их называют в Армении. Здесь, в горных районах, их сушат и хранят как лекарство.

- Скольким людям эти цветы жизнь спасли! - рассказывал дед Асатур. - Раз охотник Каро заночевал в горах, на снегу, - не хотел оленя убитого бросить. Ну, и отморозил себе легкие. Кабы не цветок - помер бы человек.

- Как же ему цветок помог? - спросила Асмик.

- А просто: заварили, как чай, дали попить горячим - вспотел, спасся.

- Как хорошо здесь! - воскликнула Асмик. - Давайте разуемся и будем бегать!

И девочка, скинув обувь, начала весело носиться по зеленым травам горного луга. Мальчики последовали ее примеру.

Неожиданно Асмик остановилась. Красивый багряный цветок привлек ее внимание.

- Это не «кровь ли семи братьев», дедушка? - спросил Камо и побежал к цветку.

Бросился к нему и Армен.

Камо уже нагнулся, чтобы сорвать цветок, но, заметив умоляющий взгляд Асмик, остановился.

- Я сорву его, я! - И Асмик осторожно с корнем выдернула цветок из земли. - Я посажу его дома. Какой чудесный!… Правда, что это и на самом деле «кровь семи братьев», а, дедушка?

- А как же! - важно отвечал дед. - Конечно, это «кровь семи храбрецов». Цветок этот встречается только у нас, да и то очень редко. Вот уже шестьдесят лет я кружу по нашим горам, а только два раза находил его. Один раз - когда молодым был. Тогда мне Наргиз приглянулась, старуха моя. Отнес ей, подарил… В другой раз - в японскую войну. Когда это было?… Да, доченька милая, цветок этот дома не живет - ему чистый, горный воздух нужен. Говорят, на чужой земле он умирает.

Он и в самом деле был изумительно хорош, этот цветок. Кто из художников сумел бы передать на полотне едва различимые, нежнейшие оттенки его красок!

Асмик вдыхала аромат цветка, нежно прижимала его к щекам.

- Дедушка, ты знаешь, что говорят люди об этом цветке? - спросила она. - Расскажи нам.

- Ну что ж, расскажу, доченька…

Дед сел на камень и начал набивать трубку табаком. Ребята окружили старика и затихли.

- Да… Так вот, говорят, когда-то здесь, в наших горах, курды жили. Были они разных племен, и племена эти враждовали между собой. В одном из этих племен было семь братьев, семь молодцов-джигитов. Все на конях выросли. Храбрые, красивые, с головы до ног оружием увешаны… Ну, была у тех семи братьев сестра Зарэ. Солнце говорило ей: «Зачем мне выходить, когда ты за меня людям свет и тепло даешь?» А луна так ее красоты смущалась, что и совсем не выходила, за тучками пряталась. Щеки у Зарэ - - кровь с молоком. В глазах - доброта, любовь, огонь. Брови - крылья ласточки. А стройна была, как чинара…

Дед затянулся, выпустил несколько клубов дыма и продолжал:

- Так вот и росла она, беззаботно, как джейран[Джейран - красивая степная коза, газель], как бабочка среди цветов. Всем была мила, да никто, боясь ее братьев-джигитов, и подойти к ней не смел… Соседним племенем правил Авдал-бек. Кровожадный был он человек, не раз нападал и разорял племя семи братьев. Вот прислал он к братьям своих людей, приказал сказать, что отдаст им половину своих пастбищ, стад, коней - только бы дали они ему свою сестру в жены. Дружбу свою навек обещал. Задумались братья: как быть? Все племя собралось. Думали, гадали - решили выдать девушку за Авдал-бека. Большая сила была у него, мог бед натворить, если бы отказали… Девушка, когда узнала, говорит: «Я пойду за Авдал-бека. Я этого человека не люблю, не могу любить того, кто кровь моего народа проливает, но я пойду, раз мои братья этого хотят, раз это моему племени нужно».

Услышав это, младший брат, самый горячий, вынул свой клинок и ударил им по скале. «Я, - закричал он, - свою сестру в жертву не дам! Одна на свете сестра у меня, что же - врагу ее отдать?…» Старший брат был характера осторожного, далеко вперед глядел. Он почуял опасность, старался уломать, успокоить младшего, но что толку!… За младшим - и все средние. Решили не отдавать сестру ненавистному человеку. «Ну что ж, - сказал Авдал-бек, - коли так, силком ее возьму!» Приехал, слез с коня и всех семерых братьев на бой вызвал, на единоборство. А порядок такой: надо прежде других старшему брату драться. Смутился старший брат - человек немолодой, да еще отец большой семьи. Умирать ему не хотелось… Да тут еще вышло так: они все на открытом месте, а Авдал-бек ближе к скалам стал, у больших камней, под их защитой. Девушка увидала, что старший брат не решается, схватила свой лук, выбежала вперед, стала перед врагом и сказала… песней сказала…