Олег Жиганков - Римский Лабиринт

Мария бросила нож и вытерла кое-как глаза. Со всех сторон к ним уже сбегались дети и родственники. Она кинулась к телу своего сына, которое неподвижно лежало в луже крови, подхватила его и понесла к колодцу. Там положила его на землю и окатила водой из ведра. Кровь стекла с водою, но Пьетро не пошевелился. Мария вновь набрала воды и снова вылила на сына. На этот раз ей показалось, что его голова шевельнулась — может быть, от потока воды. Она упала перед ним на колени, и слёзы хлынули из её глаз на раны сына, на его окровавленное, изуродованное лицо.

— За что, Господи? За что? — рыдала она. — Конечно, бери его, если хочешь, бери сейчас — ведь он и так Твой. Но если Ты хочешь, чтобы он ещё послужил Тебе на земле живых, то верни его к жизни!

Большие глаза Пьетро дёрнулись, а потом медленно открылись. Марии показалось, что она видит отражённых в них ангелов. Или это были её дети, которые стояли вокруг? В тот момент она поняла, что Пьетро будет жить. Как же иначе? Ведь он будет служителем Божиим. И именно поэтому демон в свиной плоти посягал на его жизнь.

— Спасибо Тебе, Господи, — сказала Мария так, что все кругом могли слышать её. — Отныне мой сын Пьетро Ангелериус — облатус. Я посвящаю его на служение Всевышнему.

В обмен на тушу борова Мария получила из города лекарство от ран. Пьетро с каждым днём чувствовал себя лучше и лучше. Раны постепенно затянулись. Дольше всех заживала рана на лице, которая в конце концов оставила в память о себе большой рваный рубец — он никогда уже не даст Пьетро забыть, что каждый день жизни — это дар от Бога.

La v;rit; ne fait pas tant de bien dans le monde que ses apparences y font de mal.

(Не так благотворна истина, как зловредна её видимость.)

Герцог Франсуа де Ларошфуко

(1613–1680). «Максимы и моральные размышления» (пер. Э. Л. Линецкой)

2007, 18 сентября, Рим

Когда Анна заметила, что Адриан был не один, было уже поздно что-то скрывать. Он приветливо помахал ей, приглашая подойти.

— Анна, вот, познакомьтесь: Альбина. Моя бывшая… фиансе.

Он видел, как лицо Альбины передёрнулось при виде Анны. Женщины поздоровались с формальной улыбкой. Адриану было жаль Альбину, и в то же время он ликовал — ведь не он же всё это устроил.

— И что же вы, — с притворным интересом спросила Альбина, — собрались куда-то?

— Мы решили немного погулять по Ватикану, — ответила Анна. — Адриан… профессор знакомит меня с архитектурой Рима.

— Адриан… профессор… архитектура, — проговорила Альбина, глядя на него и качая головой. Потом она смерила взглядом Анну и сказала с притворной вежливостью: — А знаете, милочка, вы мне кого-то очень напоминаете. Похоже, действительно ничего не изменилось с профессором — не было возможностей, как он сам признаёт. А вы знаете, где этот человек провёл последние семь лет? Или десять? Адриан, напомни мне.

Адриан побледнел.

— Да, он об этом мне рассказал, — холодно кивнула Анна. — Впрочем, я это и сама знала.

— Знала? — Альбина взглянула на неё в недоумении. — Вы знали, что он…

— Замолчи, Альбина! — закричал на неё Адриан. — Оставь нас в покое!

— Нас? Не слишком ли громко сказано? — усмехнулась Альбина, и в её улыбке проскользнуло что-то недоброе, скользкое и холодное. — Впрочем, как вам угодно. Только, — она обернулась к Анне и сказала с наигранной заботливостью, — на вашем месте, душка, я бежала бы от этого человека — так далеко, как только возможно бежать!

Анна выдержала её взгляд, но на душе действительно стало беспокойно. Да, может, правильным было бы бежать ото всего этого, но бежать ей было некуда. «Позади Москва», — подумала Анна, грустно улыбнувшись про себя.

Альбина ушла, не попрощавшись. Глядя ей вслед, думая об измождённом лице этой женщины, Анна вспомнила рассказы тёти Майи о гвинейском черве, личинки которого попадают в человека с загрязнённой водой. Этот тропический паразит, проникающий из кишечника человека через лимфатическую систему в подкожный слой, достигает метрового размера и больше. Когда он двигается внутри, это бывает видно и снаружи. Анне казалось, будто такой вот червь жил в этой украшенной бриллиантами женщине.

— Значит, — спросила Анна, чтобы прервать затянувшуюся паузу, — я напомнила ей кого-то?

Адриан вздрогнул.

— Ты напоминаешь Роберту, — тихо признал он.

Анна медленно пошла в сторону ватиканской стены. Адриан последовал за нею.

— Почему ты хотел жениться на Альбине? — неожиданно спросила Анна.

Прежде чем Анна закрыла рот, она успела пожалеть о том, что сказала. И откуда это в ней? Вошла в роль? Откуда такая глубокая тональность, отчего так сработали связки, гортань, губы? Зачем она лжёт? Зачем даёт ему надежду на то, чего нет? Играть на чувствах, особенно на любви, — значило переигрывать. Это было всё равно что применять пытку.

Адриан помедлил.

— Амбиции, — сказал он наконец. — Это всё мои амбиции. Альбина была дочерью президента университета, и, женившись на ней, я бы попал на самую верхушку учёной элиты. К тому же Альбина была красивой девушкой.

— И как смотрели на этот брак родители Альбины? — спросила Анна.

— Поначалу они очень даже эту идею поддержали, — горько усмехнулся Адриан. — Они сами были из чампинских патрициев.

— Чампинских патрициев?

— Чампино — это аэропорт, из которого король Умберто II бежал в 1946 году из Италии. Но прежде чем улететь, он подписал некоторые бумаги, дающие титулы многим родам, — он, впрочем, поступил, как лукавый управитель из притчи Христа — чтобы его приняли в свои дома и поддержали в изгнании.

Анна поняла: эти титулы не имели большого веса в свете, поэтому такие люди и желали породниться с настоящей титулованной особой.

— Но что же случилось потом? — возвратилась она к изначальной теме разговора. — Появилась Роберта?

— Роберту я встретил позднее, — ответил Адриан. — Наша помолвка с Альбиной была расторгнута ещё раньше — если не формально, то по факту.

Анна удивлённо посмотрела на него. Этого она не знала. Может, он обманывает её, стараясь снять с себя хотя бы часть вины?

— Отношение её родителей ко мне изменилось в одночасье. И Роберта к этому никакого отношения не имела.

— Что же тогда имело? — недоумённо спросила Анна.

— Моя лекция, — с грустной усмешкой сказал Адриан. — Открытая лекция, прочитанная мною на юбилее университета. Тогда собрались всякие важные особы, профессора и даже два кардинала. Мне, естественно, хотелось блеснуть. Но, думается мне, — усмехнулся он, — я перестарался.

— И о чём же была эта лекция? — осторожно спросила Анна.

Адриан изучающе посмотрел на неё.

— Свою лекцию я посвятил истории римских катакомб, — сказал он, понижая голос.