Хель - Северные сказки

«К нам редко приходят, - поведал мужчина, назвавшийся Хорсом. – Но мы рады гостям».

В этом Ингрид ни разу не сомневалась. Ни в первом, ни во втором.

Едва зайдя в отведенный им дом, Ингрид сбросила торбу с плеча и достала из кармана пучок сухих трав. Запалила его от лучины и осторожно окурила дымом всю комнату.

Санса с улыбкой следила за девушкой, не мешая и не помогая.

«Я ничего не чувствую», - сказала она, стягивая рубаху.

Ингрид сумрачно взглянула на нее.

«Я тоже, - она остановилась напротив окна. – В этом и проблема…»

Санса подошла к двери и задвинула засов.

Была ночь, когда Ингрид проснулась вдруг от того, что кто-то сел ей на грудь и уставился дикими желтыми глазами. Потянулся когтистыми лапами к шее, но оберег не пустил дальше, обжег, подпалил, заставил шипеть, как капли воды на раскаленных камнях. Ночная тварь скатилась на пол, зажимая раненую конечность, Ингрид судорожно вдохнула.

«Уходим! – бросила она мигом очнувшейся Сансе. Та, не задавая лишних слов, вскочила с кровати, выдернутым из ножен мечом пронзая замешкавшуюся тварь, и та издохла, изошла вонючим сизым дымом.

Они едва успели схватить вещи и подбежать к воротам, когда все заскрипело-застонало вокруг, завизжало на пределе, глуша, заставляя желать броситься наземь и покатиться, зажимая уши. Санса стукнула по воротам раз, другой, третий, навалилась плечом.

Тщетно.

«Меч! – отчаянно крикнула ей Ингрид, смотря, как съеживается за их спинами город, как ломаются крыши, прогибаясь внутрь домов, как окна разбрызгивают в стороны осколки стекла, будто ядовитую слюну, как изгибает каменистую спину мостовая, грозя хлестнуть кнутом. – Меч, Санса, руби мечом!»

И Санса послушалась. В тот же миг ворота растаяли, как и многое вокруг. Схватившись за руки, девушки бросились прочь от корчащегося города, и полная луна заботливо освещала им путь.

«Что это было? – тревожно спросила Санса, мало разбирающаяся в колдовстве. Спустя несколько часов они вновь брели по песчаному берегу.

Ингрид помотала головой.

«Призрачный город, созданный богом снов: ему всегда мало душ для своего царства, и он не отказывается забирать их себе даже таким способом».

Она зябко передернулась, а затем приникла к Сансе, обнимая ее за плечи. И вскоре снова встречала рассвет у разведенного костра, затмевающего силой своего сияния блекнущие звезды.

Городов еще встречалось им немало на пути: маленькие и большие, гостеприимные и враждебные, богатые и бедные. В каждом из них Санса оставляла часть своих умений, а Ингрид – часть богатств. Наконец, торба почти оскудела.

Ингрид стоит перед Сансой и, чуть запрокинув голову, любуется зелеными глазами. Затем проводит ладонью по ее щеке и, смеясь, уклоняется от поцелуя.

«Видимо, мы пойдем по воде как по земле», - продолжает смеяться она, и ее ничуть не волнует, что осталось так мало золотых и серебряных монет в ее суме.

Санса цокает языком и неуловимым движением захватывает Ингрид в объятия. Ветер треплет косу с почти развязавшейся лентой: Санса не готовится к схватке, но так удобнее, а Ингрид нравится играть с ее волосами каждое утро.

«Что-то подсказывает мне, что скоро мы уплывем отсюда», - уверенно говорит Санса, а затем целует Ингрид так, что перехватывает дыхание.

«Моя ведьма», - нежно шепчет Санса чуть погодя, и Ингрид улыбается ей, немного небрежно.

«Мне нужно собрать еще трав, - сообщает она задумчиво, перебирая пальцами светлые волосы Сансы. – Не хочу зимой остаться без запасов…»

Санса не хочет идти в лес, чернеющий вдали. Прошлой ночью, когда Ингрид уже спала, Санса видела прозрачные фигуры, то и дело вылетающие из-за деревьев. Казалось, даже море притихло, смотря на них.

Сансе хочется туда, где тепло. Она родилась под солнцем, ей тошно бродить среди холода и вереска и отбиваться от окоченевших северных демонов. Она помнит, как тепло ласкает кожу, как держат соленые горячие волны, как сладок ветер и тиха ночь. Она мерзнет здесь и крепче обнимает Ингрид, чтобы согреться.

Но ее Ингрид – ведьма. А значит, они потратят еще какое-то время, чтобы собрать те травы, что отгонят от них злых призраков, вздумай они подойти ближе хоть на пару шагов.

Сансе хочется подарить Ингрид все те земли, которыми она владеет. Однако Ингрид ничего не ведает о том, какие богатства ждут их по ту сторону моря. Ингрид знает Сансу как обычного человека, из плоти и крови, и Санса не спешит рассказывать ей правду о своем происхождении. Может быть, как-нибудь потом.

Море шуршит за спиной, когда Ингрид, взяв Сансу за руку, тянет ее прочь от берега.

Санса улыбается и одними губами произносит то, что однажды обязательно скажет вслух.

Там, где день сольется с ночью.

Там, где обязательно будет тепло.

Утром море сонное. Оно лениво катит свои воды к берегу, лижет мокрым языком камни и особо вкусные забирает с собой, чтобы позавтракать.

Утром море безмятежное. Оно не шумит угрюмо, пока внутри него зреет шторм и бурлят эмоции, выплескивающиеся на те корабли, что не успели найти свой причал. Оно чуть слышно ворчит на крикливых чаек и хотело бы задеть их крылья всплеском воды, но не дотягивается.

Утром море холодное. Оно морозит ноги, пробирается под кожу и по венам движется вместе с кровью к сердцу, где истаивает солью, вырывающейся обратно вместе с дыханием.

Утром море…

Ингрид трясет головой, получше накидывает лямку сумы на плечо и прибавляет шаг.

Нужный город впереди. Встречные путники заверили их, что порт там исправен, а корабли надежны и доставят кого угодно, куда угодно. За монеты, разумеется. А где-то на самом дне сумы еще бренчит пара-тройка золотых. Ингрид надеется, что этого хватит, а Санса смеется и уверяет ее, что они в любом случае попадут на корабль. Правда, отказывается уточнять, как именно.

Ноги у Ингрид стерты до крови. Слишком много пришлось пройти, слишком много пробежать. Целебные травы закончились: зимой сложно отыскать новые. Санса бережно смывает кровь с кожи Ингрид по вечерам, а утром слезы снова умывают лицо, когда приходится натягивать сапоги.

Мокрый песок просачивается сквозь треснувшие подошвы, забивается в обувь, царапающе раздирает раны. Ингрид кусает губы, когда никто не видит, и улыбается Сансе, едва та, будто почуяв что-то, оборачивается с тревогой.

- Пришли, - выдыхает Санса чуть погодя, и в выдохе ее чудится облегчение. Ингрид догадывается, что спутница ее тревожилась о возможных опасностях, которые могли бы настичь их у самой цели. Настичь – а сражаться пришлось бы одной Сансе, потому что у Ингрид нет ни сил, ни возможностей, чтобы противостоять злу. Она хочет всего лишь одного: убраться как можно дальше отсюда, от холода и равнодушных богов, милости от которых нельзя допроситься.