Ольга Перовская - Остров в степи

— С сайгаком лучше не связываться, лучше обойти его, уступить ему, но только не доводить его до злости.

Потому что этот маленький зверь не боится никого на свете. В диком гневе он кидается, нагнув рога, на больших бугаев, па людей, на автомобили, которые проезжают по дороге А рога у него острые, как железные вилы. Попробуй-те ка устоять, когда на вас несутся две вот такие стрелы!

Максимыч едва успел захлопнуть калитку, как возле него очутился сайгак. Он высоко подпрыгнул и с разбега вонзился рогами в толстую дощатую дверь. Вонзился и так повис.

Варя захохотала. По ту сторону калитки просунулись концы острых рожек, а по эту барахталось жилистое тельце сайгака.

— Папа, он не может никак выдернуться!

— Ладно, сиди уж ты там. Сиди и молчи.

Стадо остановилось. Оно не знало, что теперь делать

Маленькие сайгачата выскочили из травы и замерли в недоумении. Тут сайгак сильно дернулся, упал на землю и покатил прямо к Вариному столбу. У Вари застучало сер дечко.

— Он очень полезный, — шептала Варя. — Он целую неделю не пьет… Только зачем он бежит сюда? А вдруг он подпрыгнет…

Сайгак подбежал к забору, взвился вверх и на аршин от Вари стукнулся о столб.

— Ай, папа! — закричала Варя. — Папочка, скорей! Ай, я упаду!

Сайгак прыгнул второй раз.

— Уйди ты, паршивый! Ой, па…

Варя качнулась, потеряла равновесие и упала вниз, прямо под сайгачьи ноги. Раздался отчаянный визг. В тот же момент двое людей перемахнули через забор. Максимыч бросился на сайгака и схватил его за рога, и оба они, человек и сайгак, покатились по земле.

Вечером оба приятеля — Варюшка и Максимыч — сидели па крыльце и смотрели, как аист с аистихой чинят свое гнездо на крыше.

— Теперь я терпеть ненавижу этих сайгаков, — сказала Варюшка. — И кто это только навез их к нам, таких хулиганистых зверюшек?

— Да я же сам и навез, — улыбнулся Максимыч. — Да еще сколько трудов на это положил!

— Зачем же ты ездил за ними? Не знал разве, что они такие драчуны?

— Ну, ясно, не знал. В диком-то виде они, ой-ой, какие робкие! Чуть только палочка треснет или шорох какой послышится — и-их, как зальются!

— Убегают?

— Как нахлестанные. Там, где я ловил их, калмыки ставят им такие загородки из чия. Цыновки, одним словом. Поставят и пугнут их. Так они до того сильно несутся со страху, что как налетят на эти тоненькие загородки, так и убиваются о них насмерть.

— Как же тебе удалось их поймать, раз они такие пугливые?

— О, это долгая история! Сначала, помню, мы с твоим папой отправили штук десять писем тамошним сельсоветам. Просили их, чтобы они разузнали у своих охотников-калмыков, нет ли где в окрестностях сайгачьего стада. И вот получили ответ из Красного Яра, что на реке Сарпе видели двадцать четыре штуки. Павел Федотыч дал мне денег, бумагу с печатью, и я поехал. Ты знаешь, где эта Сарпа? Это почти у самого того места, где Волга вливается в Каспийское море. Там большие пустынные пески. Вот в этих песках и бегали паши сайгаки.

— А разве они не в Туркмении?

— Есть и в Туркмении, но там их еще труднее выследить п поймать. Ну вот. Собрал я охотников. Купили мы лошадей, коз с маленькими козлятами, чтобы они потом сайгачат кормили. Достали сети. А самое главное — раздобыли борзых собак. Ты видала, Варюшка, борзых собак?

— Нет. Я же еще маленькая.

— Верно, ты не великая дивчина. Борзая собака может тебя одной лапой пришибить. Ох, и собаки! Вот красота! Высокие, поджарые, длинные. Если станет на задние ноги, так куда выше меня! А бегают, а бегают — мм-ых! — Максимыч закачался и застонал, как будто у него заболели зубы. — Морда у них узенькая, чтобы, значит, ветер не мешал…

— Нравятся тебе эти борзые?

— Ох, и нравятся, Варюшка! Ты бы поглядела, как они там работали с этими сайгачатами. Ведь это только они могут поймать сайгачка в степи, а людям нипочем не поймать.

— А если очень хорошая лошадь? Если как Петушок московский?

— Тьфу, нашла кого! Да он там завязнет в песке, как колода, и будет стоять.

— Ну, рассказывай дальше. Как же они ловили, эти собаки?

— А очень просто. Поехали мы с калмыками в степь. Коз и юрту оставили на привале. Едем, а жарища — терпенья нет. Песок, как зола в печке — огнем жжет. Смотрим, наши собаки ложатся на спину и лапы облизывают. Тут один старик подозвал своего пса и стукнул ладонью по седлу. Пес птицей взлетел на воздух и лег животом поперек седла. Другие калмыки таким же манером посадили своих собак. Я тоже постучал, и серенький щенок, размером с телку, вскочил на лошадь и преудобно разлегся впереди меня.

— Ишь, какие! Наверное, их так приучили, да?

— Ну да, они всегда так по степи разъезжают. Ехали мы, ехали, и вот смотрю я — калмыки мои что-то беспокоятся, показывают руками на мой бинокль. Я снял бинокль и отдал старику. Старик, видно, лучше меня знал, как им надо пользоваться. Он приставил его к глазам и говорит: «Ой-бой, сколька сайхак!» Я аж подпрыгнул на седле. «Ну-ка, говоре, где? Покажите». Они показали направление. Я поглядел, а там далеко-далеко ходят какие-то вроде сусликов, маленькие.

— Ну и тогда? Дедушка, ты скорее рассказывай.

— Стали мы осторожно подъезжать к этим сусликам. Степь ровная, спрятаться некуда. Я и говорю: «Ерунда у нас, товарищи, получается. Увидят они нас, убегут». А старик смеется. Он чудной такой был, этот старик. Огомбаем звали. «Сайхак видит йок. Сафсем яман, дурак — ничава не видит. Он этта нюхтит, сопатком своим. Сопатка его ой-бой яхши, очень карашо сопатка!» И они мне рассказали про сайгачий нос. Ты давеча видала, какие у них носы?

— Видала. Огромные, прямо как сапоги. И ноздри такие некрасивые. Морщатся все время, хрюкают.

— Верно, носы малость великоваты. Но зато знаешь, что такое для них эти носы? Это самое главное их оружие. Только чутьем они и спасаются. Неприятель еще где-нибудь за пять верст, а уж ветер несет его запах прямо в сайгачьи ноздри.

— Вас они тоже учуяли?

— Учуять-то они учуяли, да уже когда поздно было, Старик этот, Огомбай, опытный был, шельма. Он повертелся на седле, понюхал, как собака, воздух и велел нам заезжать с другой стороны, чтобы ветер дул не от нас к сайгакам, а от них к нам. Таким манером мы подобрались к ним близко — версты за три. Мне их хорошо было видно в бинокль. Самки лежали и отдыхали. Старый самец ходил около стада, нюхал воздух и фыркал. Две-три самочки возвращались откуда-то из зарослей колючки. «Там у них маленькие сайгачата, — объяснили мне калмыки. — Самки всегда прячут их в стороне от стада».

— Правильно! — закричала Варюшка. — Помнишь, сегодня? Мы тоже нашли сайгачков далеко от стада.

— Тут мы стали приготовляться. Собак привязали на веревки. Кроме того, достали куски кисеи и замотали им морды до самых глаз. Часть охотников старик послал в заезд, чтобы они пугнули сайгаков на нас. Уговор был такой: все дело начнется тогда, когда старик выстрелит из ружья. Все стали расстанавливаться по местам. Старик набил пороху в свое длинное старое ружье и приготовился стрелять.